Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » Достопримечательности славного города Неаполя » Ответить
Достопримечательности славного города Неаполя
Паола Фьорелли: 6 июня 1744 года, около трех часов дня.
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Леон де Руасси: Молодые люди обменялись пристальными взглядами - и за считанные мгновения поняли друг друга лучше, чем если бы каждый излил на собеседника поток хитро переплетенных между собой словес, что должны были нести некий потаенный для посторонних слушателей смысл. - Разумеется, синьор Фьорелли, мы встретились с вами... на набережной... запамятовал, как она называется, - Леон попытался улыбнуться, но, вместо очаровательного, в меру безмятежного выражения, свойственного ему при менее экстраординарных обстоятельствах, лицо его было сосоредоточено и бледно. - Засмотрелся на волны, а вы с синьором Гюнтером прогуливались там же. Так все было или я забыл какие-то детали? - француз переводил взгляд с юноши на его спутника. В разумности и хладнокровии первого сомневаться не приходилось, но опыт немца, в силу одного его возраста и доверия, оказываемого Гвидо, дорогого стоил. Потрясение от появления грабителей постепенно отступало, а разум прояснялся, позволяя припомнить события с "Синем петухе" и всевозможные догадки, что получасом ранее строил Руасси. Подозрительное заведение, подозрительный толстяк, не менее подозрительный рассказ, которым он потчевал Фьорелли - и обо всем этом Леону предстояло молчать. А ведь это могло бы заинтересовать маркиза дель Боско, удивленного появлением сына своего старинного приятеля.
Паола Фьорелли: – Верно, на набережной, – кивнул синьор Фьорелли, и его взор его немного смягчился, сделавшись по-модному рассеянным и блуждающим. – На набережной… у фонтана Иммаколателла, – предположил он после небольшой паузы, предприняв некоторые усилия для освежения в памяти городской географии. Мимо этого впечатляющего сооружения они с Гюнтером действительно проходили пару дней назад, задержавшись полюбоваться затейливо и богато украшенными арками, взметнувшимися ввысь, в густую синеву южного неба. Гюнтер Сакс издал неопределенное ворчание, которое могло сойти и за одобрение сообразительности молодых людей, и советом убираться из опасного переулка. Гвидо, по-видимому, расслышал второе, потому что, нетерпеливо оглядевшись, произнес: – Думаю, мы как раз успеем вернуться к маркизу, падре, чтобы сменить костюмы и прибыть в Сан-Карло к назначенному времени. Гюнтер, ты распорядился насчет багажа? – О да, синьор, – отозвался тот, в присутствии постороннего лица удвоив свою почтительность и придав лицу соответствующее выражение, – распорядился. И насчет всего остального тоже не извольте беспокоиться, синьор. Я все сделаю, – многозначительно добавил он. Синьор Фьорелли вздрогнул, но, бросив на Леона короткий взгляд, более ничего не сказал, а жестом указал своему новому попутчику направление, куда им следует сейчас идти.
Леон де Руасси: - Будем надеяться, что мы не заставим долго ждать синьора дель Боско и не пропустим появление Его Величества. Желание юноши поскорее покинуть неприятный квартал совпадало с намерениями самого священника, и потому, предоставив Фьорелли быть его провожатым, француз не без удовольствия последовал за ним. Чем дальше их небольшой, но, как показал умелый выстрел Гвидо, отнюдь не безобидный отряд удалялся от места, где черти по-приятельски поприветствовали Бьеппо, на душе у Леона становилось светлее. Несмотря на годы, не без успехов проведенные в семинарии, его легкомысленная натура быстро утомлялась от вещей серьезных, а все, что ввергало его в скорбь, вызывало сопротивление и желание поскорее забыться в удовольствиях. Руасси поспешил успокоить себя тем, что гибель бандита, подобными которому, по оказавшимися правдивыми слухам, кишел Неаполь, была залогом его собственного спасения, и не пристрели его сегодня Фьорелли, собственные дружки отправили бы любителя чужого добра на тот свет или же, при менее удачном раскладе, палач умело перемолол его кости на колесе. И все же досадно, что юнец, моложе его самого и уступавший крепостью сложения, сумел прогнать троих здоровяков, тогда как сам Леон, не чуждый бретерству, показал себя совершенно беспомощным. Тщеславие, одно из самых действенных искушений врага рода человеческого, обуяло душу аббата. - Вы превосходно стреляете, синьор Фьорелли, - сказал он с полупоклоном, свидетельствующим как о благодарности за спасение, так и о признании меткости его собеседника. - Полагаю, мне следует взять у вас несколько уроков... Но, le bon Dieu, как жаль, что многие считают зазорным клиру носить при себе оружие. Если бы только при мне была шпага...
Паола Фьорелли: «Гвидо» метнул на аббата удивленный взор, в котором через мгновение блеснул лукавый огонек. – Думаете, шпага помогла бы вам отбиться от вооруженных головорезов? Вы один… против троих? – приподняв брови, поинтересовалась Паола, изрядно позабавленная мужским бахвальством. Священник, святой человек… почти, а все туда же. – Право, в подобных делах я больше полагаюсь на верный глаз и тяжелый свинец, – заметила она примиряющим тоном. – Мы с Гюнтером спугнули их, потому что они не выдели стрелявших и не знали, сколько нас. Эти люди не знают чести и совести, и поступать с ними нужно соответственно, – заключила она неожиданно жестко, отвечая на вопрос заданный не Леоном, а самой собой, словно очертив круг, куда безжалостно включила известную ей личность.
Леон де Руасси: - Вы, безусловно правы, друг мой, - чуть манерно потянул француз, не желая, однако, признавать своего поражения в дискуссии касательно преимущества огнестрельного оружия перед клинком, - но на человека со шпагой не станут нападать с той лихостью, которая свойственна нашим новым знакомым. Ах, если бы можно было прямо сейчас показать мальчишке несколько выпадов, благодаря которым Леона считали отнюдь не дурным фехтовальщиком!.. Неаполитанец был при шпаге, да и шаги его телохранителя-немца сопровождались не только стуком каблуков, но и бряцаньем рапиры. Но ни место, ни время не располагали к упражнениям такого рода, и самолюбие Руасси нынче напоминало свежую рану, к которой то и дело прикладывали пропитанную жгучей примочкой корпию. - Во всяком случае, если бы на то была Божья воля, разумеется, - запоздало припомнил Господа аббат, - я бы постарался выхватить шпагу и сумел ранить не одного, так двух. Случайно брошенный взгляд француза коснулся усмешки, что заставила губы Гюнтера изогнуться. Тот попытался придать лицу более чинное выражение, но было поздно. - Я вижу, синьор, вы не верите мне, - миролюбиво улыбнулся Леон, но глаза его сверкнули азартным блеском. - Быть может устроим завтра небольшой поединок... Дружеский, разумеется.
Паола Фьорелли: – Почему бы нет? – неожиданно легко согласился синьор Фьорелли. По-видимому, общество француза оказывало на итальянца то же действие, какое обычно имеет прославленный соотечественник Леона из монастырских подвалов провинции Шампань. Во всяком случае, напряженная складка у рта, смотревшаяся совершенно неуместно у губ розовых и нежных, казалось, созданных лишь для улыбок, разгладилась. – Почему бы нет… Но это не означает, что я настроен скептически, падре, хотя церковь обычно владеет иным оружием, более острым, чем сталь, и более разящим, чем пуля, – изящно завершил Гвидо, доказывая, что этим оружием и сомнительный отпрыск старинной семьи владеет не так дурно, как клинком, и не с меньшей меткостью, чем стреляет. Гюнтер промолчал, не считая себя вправе высказываться на эту тему, хотя не разделял сомнений своего господина. Священники, знаете ли, они разными бывают. Другое дело – юнцы: они все, как на подбор, самоуверенны и задиристы, независимо от того, носят они кюлоты или поповскую рясу. Тем временем молодые люди вместе со своим провожатым вышли к Виа Сан-Бьяджо, как и говорил Гюнтер, очень скоро. Пистолеты вновь оказались заткнутыми за пояс и прикрытыми от глаз посторонней публики. Недолго поколебавшись, Паола сняла маску. Вдали от «Синего петуха» с его страшными известиями, девушка почувствовала себя достаточно уверенной и спокойной, чтобы предстать перед своим спутником с открытым лицом. С деланным хладнокровием она осмотрела туфли, подошвы которых носили явные следы прогулки по местам отнюдь не презентабельным и светским. – Что ж, – меланхолично заметила она. – Я не духовное лицо, фра Леон, но могу вывести мораль из всей этой истории: Неаполь не располагает к пешим променадам. Эпизод завершен
полная версия страницы