Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » "Герой поневоле, злодей по нужде" » Ответить
"Герой поневоле, злодей по нужде"
admin: Раннее утро 6 июня 1744 года, улицы Неаполя. Вся наша жизнь - игра азарта. Кто стасовал, кто чем пошел... Одна невыгодная карта - Источник горести и зол. Жизнь, жизнь, жестокая игра! Блаженство было мне открыто... Миг - и судьба, как ночь, темна... Один лишь ход - и карта бита... (с)
Ответов - 38, стр:
1 2 All
Альфонсо Мезарди: Альфонсо глубоко вздохнул. Мозг юноши в это мгновение лихорадочно решал: ложь или правда. Если он сейчас покается этому синьору, как на духу, потом, даже если ему удастся улизнуть, отыскать семейство Мезарди никому не составит труда. Если же солжет… Что если ему не удастся сбежать от этих господ, что если они решат проверить его историю, ложь откроется… И тогда о пощаде придется забыть раз и навсегда. - Альфонсо Мезарди, к вашим услугам, синьор ди Фиори, - с робкой бравадой представился музыкант, наконец, решившись. Если бы молодой человек мог читать мысли собеседника, он удивился бы тому, как близок сейчас к истине, и в каком качестве присматривается к нему Раниеро. Но сам Альфонсо был уверен, что от его умений собеседнику нет никакого проку. Никчемный воришка, с глазами на мокром месте к тому же. - Хотя, какие услуги, к чему… Я всего лишь скрипач. Если вы любите музыку, синьор, я всегда готов сыграть для вас… Пусть отец и бранит меня за то, что Мария ловчее обращается со скрипкой… По снисходительному взгляду ди Фиори угадав, что эти подробности синьора интересуют меньше всего, юноша смешался и перешел к самой неприятной части истории своей жизни. - Триста дукатов... Господи! Глаза музыканта округлились: сумма, вновь названная вслух, показалась ему еще более страшной, чем тогда, когда хозяин игорного дома подбил в аккуратный столбик все прегрешения своего невезучего посетителя и вывел в самом низу тройку и два мучительных нуля за нею. - В заведении у Пеппо. Безумец, я просто безумец. Как я мог… Это огромные деньги для нас. Сначала я играл мало, и Пеппо позволял мне играть в долг, потом… сам не знаю как… Звучала банальнейшая история игрока, который не сумел вовремя остановиться. Сдобренная жалобными всхлипами и экспрессивным заламыванием рук.
Раниеро ди Фиори: Раниеро вздохнул, скрывая скуку за бокалом вина. Заведение Пеппо он знал, равно как и то, что местные завсегдатаи умеют подогревать азарт новичков и обладают удивительной ловкостью рук. Рассказ музыканта ди Фиори не удивил. - Перестань ломать пальцы, они тебе еще пригодятся, - наконец предложил кавалерист. – Расскажи, у кого ты обычно играешь? Прежде, чем нанимать музыканта, стоит узнать о рекомендациях… Раниеро отставил в сторону бокал и осторожно поправил кружева на правом запястье. Старый шрам, невесть отчего, напомнил о себе тягучей ноющей болью. Было бы невероятно благородно вручить Альфонсо триста дукатов и отпустить его с миром, но ди Фиори не собирался делать ничего подобного. Мальчик хочет золота? Прекрасно, пусть учится добывать его – так или иначе. Пожалуй, в его пользу говорит то, что он вышел на большую дорогу, а не попытался выгодно продать свое тело, но все-таки для разбоя Мезарди не годится. Проще использовать его по назначению… Из хрупкого скрипача может выйти хороший наводчик.
Альфонсо Мезарди: Нанимать? До поглощенного собственными страданиями Альфонсо не сразу, но все же дошел смысл этого хорошо знакомого слова. Неужели синьор ди Фиори хочет предложить ему службу? Это было… Наверное, это было бы большой удачей. Неаполитанцы – народ музыкальный, и музыкантов в Неаполе пучок за пару кавальо в базарный день. Во всяком случае до сего дня квартету Сильвио Мезарди не удалось обзавестись постоянным покровителем. Не смотря на то, что играли они в общем неплохо. И даже не смотря на очарование тетки Марии. Будь Альфонсо чуть более искушен в делах похоти, он понял бы, что красота его родственницы вкупе с ее неуступчивостью больше вредит семейству, чем идет ему на пользу. И оттого его отец так часто лишается благосклонности вельмож. - У самых разных господ, синьор ди Фиори. У нас нет постоянного места, отец ищет заказы сам. Приемы, балы, балеты. Вчера, например, мы играли на приеме у дель Боско. Не у того, который маркиз… Альфонсо наморщил лоб, припоминая. Он не больно то и разбирался в родственных связях вельмож. - У его брата. Он, кажется, королевский офицер, как раз вернулся из армии, и его жена, синьора Катарина… Имя этой вздорной дамы, в отличие от имени ее мужа, который даже не показался перед гостями, Мезарди как раз заучил, как отче наш. - Да, синьора Катарина устраивала званый ужин и танцы. Нас хвалили, синьор ди Фиори, клянусь вам, - вдохновенно солгал юноша, исчезнувший с «Колина Бианка» задолго до того, как там закончился вечер. И все из-за Пеппо, будь он проклят!
Витторио Скалатти: Синьор Скалатти недолго пробыл в небольшой, аккуратной комнатке, куда привела его добрая Карлотта. Девица старательно промыла рану лавандовой водой, бережно промокнула скрипящей от чистоты белоснежной салфеткой, кружась, как пчела у весеннего цветка, вокруг привлекательного и явно небедного синьора, в самых выгодных ракурсах подавая свои прелести. С ленивой пресыщенностью разглядывая Карлотту сквозь прищуренные веки, синьор Скалатти думал о Патриции. Стоило бы узнать, все ли в порядке с той, что даже сейчас продолжала будоражить его воображение. А девицы… сколько их было и сколько будет… Венецианец ущипнул Карлотту за румяную щечку, вкладывая в корсаж цехин «за услугу». Прикосновение к теплому, живому, манящему пошло на пользу синьору Скалатти – из комнатки он вышел веселым и посвежевшим. На немой вопрос родителя Карлотта разочарованно повела роскошными плечами. Луиджи сплюнул под ноги и чертыхнулся – надежды обрести богатого покровителя пошли прахом. - Хозяин! – Витторио поманил толстячка ближе, - отправь мальчишку по этому адресу, пусть спросит Фабьо и вернется с ним в экипаже в твою таверну. - Будет сделано, синьор, - хозяин «Нектара и амброзии» поклонился, принимая очередную мзду. Черт с ней, с дурищей Карлоттой, что поймать не то, что крупную рыбку – даже мелкого карася не может. Толку, что фигуристая выросла да румяная!.. Эх, с паршивой овцы… Мстительно ухмыльнувшись, Луиджи самолично сходил в погреб за бутылкой самого дорогого вина. - … дель Боско? – уточнил синьор Скалатти, подходя к столу и цепляясь за последние слова музыканта, - Этот вчерашний прием в «Колина Бьянка»? Ты играл там? Витторио с удовольствием принялся за завтрак, щедро заливая больную голову принесенным хитрым хозяином вином и с любопытством поглядывая то на юного грабителя, то на своего спасителя, не догадываясь, что своим появлением помешал грандиозным планам разбойника. Интересно, ему-то какой прок в мальчишке? На любителя мальчиков или скрипичных квартетов при ближайшем рассмотрении синьор ди Фиори походил все меньше.
Альфонсо Мезарди: - Да, синьор… м-ммм… Скалатти, я играл там, - покорным кивком подтвердил Альфонсо, на мгновение запнувшись на имени того господина, которого ему так и не удалось обобрать. Как водится, регалии того, кто угрожал ему, молодой человек запомнил вернее, чем имя того, кому угрожал он сам. – Большой прием, много гостей. Мой отец очень гордился тем, что нам повезло оказаться там. «А еще безумно переживал, что вздорная хозяйка палаццо рассердится из-за какой-нибудь мелочи и не заплатит ни гроша… Если его предчувствия оправдались, я пропал… пропал окончательно!» Юный Мезарди поклялся Пеппо, что отдаст долг. А что еще ему было делать? Отдаст если не сразу, то частями. Но даже на часть у его семьи не достанет денег, если вчера Катарина дель Боско оставила их ни с чем. Поэтому теперь, рассказывая ди Фиори о своих «талантах», юноша пытался неумело набивать цену многострадальному квартету Мезарди. Заходя издалека, расхваливая за одно и вчерашний праздник в «Колина Бианка». - Мы играли Вивальди… На веранде. Мария знает все партитуры Вивальди наизусть. Она из Венеции, училась у него.
Раниеро ди Фиори: «Колина Бьянка», повторил про себя ди Фиори. В его синих глазах начал протаивать вполне заметный интерес. - Дель Боско… Могу предположить, что хозяйка Колина Бьянка не скупилась на похвалы, но оказалась не столь щедра, когда дело дошло до дукатов. Поймав на себе любопытствующий взгляд Скалатти, Раниеро ответил едва заметной улыбкой. Он представлял, как выглядит сейчас со стороны, и его это невероятно забавляло. Выбрав самую румяную булочку на блюде, ди Фиори вновь глянул на музыканта и лениво поинтересовался: - Кто из сливок неаполитанского общества почтил своим присутствием этот прием? Должно быть, вы произвели впечатление не только на синьору Катарину? В доме полковника дель Боско Раниеро не мог появиться ни при каких обстоятельствах, ибо эти двое совершенно взаимно не выносили присутствия друг друга, причем не только в одном помещении, но и на одном белом свете. Старшего брата полковника (с которым вполне искренне водил дружбу) ди Фиори увидеть еще не успел, и поэтому никак не мог быть в курсе последних светских новостей. Если не считать тех, которые создал в эту ночь собственными руками.
Альфонсо Мезарди: Юный музыкант проводил булочку в руке синьора ди Фиори тоскливым взглядом и печально сглотнул слюну. С приема у дель Боско он исчез еще до того, когда музыкантам обычно позволяют присоединиться к слугам и полакомиться тем, что не пожелали отведать гости. У Пеппо горе-игроку было не до еды, но теперь, от запаха свежей сдобы и вида аппетитного завтрака, желудок Альфонсо сжался в болезненном голодном спазме. - Я… Не очень хорошо знаю имена и лица вельмож, - простонал он, честно силясь позабыть о голоде и вспомнить гостей синьоры Катарины. Юноша был полон искреннего желания услужить Раниеро, но много ли видит со своего места бедный музыкант, в то время как служба обязывает его глядеть в ноты, а не таращиться по сторонам. - Синьор и синьора Кларио… Барона и баронессу он помнил, потому что Мезарди играли у них на вилле на прошлой неделе. - Графиня Маркес… Синьор Боссини… Запинаясь, Альфонсо перечислял с трудом приходящие на ум имена. - Княгиня ди Сантана, - наконец, припомнил он эффектную женщину, чей траур выгодно оттенял безупречной женственности формы, а лик неизменно скрывала маска, так что завистницы не уставали твердить о том, что синьора, без сомнения, безобразна, и оттого никогда не появляется в свете с открытым лицом.
Витторио Скалатти: К тому времени, как Альфонсо Мезарди закончил расхваливать достоинства их квартета и особенно красавицы тетки, и перечислять имена запомнившихся ему вельмож, синьор Скалатти окончательно собрал бессвязные отрывочные подозрения в красочную мозаику. Для чего светскому человеку расспрашивать нищего музыканта о светских же завсегдатаях? Источник информации весьма сомнителен, и пользуются подобным в двух случаях – когда нет иного, либо когда хотят сохранить свой интерес в тайне. Персона синеглазого спасителя, в котором военная выправка угадывалась если не с первого, то уж точно со второго взгляда, заставила венецианца задуматься. Раздумья длились недолго – синьор Скалатти решился на самый простой, но, как правило, действенный способ наблюдения и познания. Он сделал вид, что напился. Это было несложно – он умел пить, не пьянея, и легко опрокинул в себя несколько бокалов благородного напитка с уверенностью человека, заслужившего право на блаженное беспамятство. К финалу рассказа мальчишки Витторио имел вид гуляки, успевшего до краев наполниться вином, великодушием, любовью к искусству и непреодолимым желанием поговорить. Ветерок, проникавший в таверну через открытое окно, колыхал воздушные занавески, доносил до обостренного вином и любовью воображения венецианца ароматы неаполитанского лета, легкого, как морской бриз на рассвете, невесомого, как «Весна» Вивальди. - Училась в Венеции… – мечтательно сказал синьор Скалатти, растягивая слова, - вы знаете, синьор ди Фиори… я ведь венецианец. Говоришь, з-знает Вивальди? Синьор ди Фиори… Помните? Пам-пам-па-ра-рам-пам-пам!.. Возьми же булочку, несчастный скрипач! Я знаком с синьором Боссини и слышал о княгине ди Сантана. Уд-дивительная женщина… вы собираете новости для газеты, синьор д-ди Фиори?
Раниеро ди Фиори: Если не хотите говорить правду, скажите другую правду, припомнил Раниеро наставления одного из менторов Болонского университета. Эта нехитрая истина весьма пригодилась тогда еще юному задире, особенно когда он покинул стены alma mater и украсил своей персоной действующую армию. - Если бы я собирал новости для газеты, ваш случай непременно вошел бы в их список, – усмехнулся ди Фиори, уделяя повышенное внимание булочке и варенью. – Но нет, синьор Скалатти, я не помогу вам прославиться, хоть и рад знакомству. Непринужденная болтовня помогала Раниеро отвлечься от ощущения, знакомого любой гончей. След, горячий след! Герцогиня была вчера в «Колина Бьянка»! Если предположить, что здравомыслящий человек не станет везти с собой секретную переписку на прием, чтобы только после его завершения продолжить путь к адресату, выходит, что эта весьма уверенная в себе женщина получила письма в доме Стефано дель Боско. Это новое откровение никак не могло понравиться ди Фиори, учитывая то количество гостей, которое синьора Катарина пыталась собрать на каждый свой прием. - Мы с полковником давно знакомы, - пояснил Раниеро для венецианца. – Когда-то я сравнил его с неким благородным животным, а он едва не отправил меня на тот свет, и мы оба не склонны считать, что этим все и завершится. Поэтому я никак не мог посетить вчерашний прием в Коллина Бианка… Но я люблю оставаться в курсе событий. Туринец легко улыбнулся, отправляя в рот последний кусочек булочки. - Княгиня ди Сантана… Она очень загадочна, - отметил ди Фиори, расправившись с завтраком и принимаясь за вино. – Кстати, музыкант! Ты не заметил, кто в этот вечер пал жертвой ее красоты?
Альфонсо Мезарди: Получив великодушное разрешение Скалатти, Альфонсо торопливо потянулся за булочкой и так же торопливо запихал ее в рот. Лишившись на какое-то время возможности вести связный рассказ. К счастью в это время говорил сам ди Фиори. Счастье, однако, оказалось непродолжительным: через минуту синьорам пришла охота посудачить о княгине, и юный Мезарди волей неволей вынужден был принять в этом участие. - Княгиня ди Сантана… м-мм…. Говорят, она неприступна, как стены Каса-Нуово… - сообщил музыкант, отважно бросаясь за второй булочкой и простодушно сожалея о том, что никто не предлагает ему вина. Славный малый почти забыл, что не так давно господа, с которыми он нынче оказался за одним столом, угрожали попотчевать его один свинцом, а второй – каленой сталью. - Эта дама, если и снисходит к тенистому парку, то только в обществе священников, - добавил Альфонсо, припоминая. - Вчера я сам видел, святой отец не отходил от ее светлости ни на шаг. Так они, - оба в черном, как две вороны среди расфуфыренных павлинов, – и прогуливались.
Витторио Скалатти: - З-знавал я одного священника, - расхохотался Скалатти, салютуя Раниеро ди Фиори очередным бокалом, наполненным истинной амброзией, - и не могу поручиться, что с-сутана защищает от посягательств прелестных дам на честь ее обладателя. Но заподозрить в том княгиню ди Сантана… Honni soit q-qui mal y pense!* Объяснение синьора ди Фиори, которое тот поспешил предоставить с искренней любезностью и неискренней торопливостью, не убедило венецианца, обладавшего пытливым умом младенца, только научившегося ходить. Все лгут – этот постулат Витторио усвоил с детства. Его спаситель лгал искусно, не договаривая и уходя в сторону. Но очевидный интерес его к «черной вдове», как про себя окрестил княгиню венецианец – был неподдельным. - Хозяин! - вдохновенно заревел синьор Скалатти, - к-кофе и еще одну бутылку этого з-замечательного вина! Мы возьмем ее с собо-ой! Фабьо здесь? Луиджи отрицательно помотал головой, и ринулся исполнять заказ посетителя с грацией воодушевленного борова. Завтрак в «Нектаре и амброзии» обойдется щедрому синьору в кругленькую сумму! - С-синьор ди Фиори… я вам приз-з-знателен, как… Завтра в нашем посольстве состоится п-прием, - Витторио шел наугад, словно уличная гадалка, что по выражению глаз девицы опознает, в верном ли направлении движется предсказание ее судьбы, - если вы п-почтите его своим присутствием, я гарантирую, что встречи с полковником дель Боско вы сможете избежать… разумеется, если не пожелаете иного. Возмо-ожно… княгиня будет там. *Стыдно тому, к-кто это дурно истолкует (фр.) ;))
Раниеро ди Фиори: «Священник… Кто же это мог быть? В Неаполе полным-полно священников… И все они бывают приглашены в Колина Бьянка, ибо набожность синьоры Катарины не имеет пределов», съязвил внутренний голос. Если бы Раниеро чуть хуже владел собой, он подавился бы вином, ибо следующее имя, пришедшее ему в голову, принадлежало Томазо дель Боско. Этот фра уж точно был на приеме… Но подозревать кого бы то ни было, не имея доказательств, верный способ попасть впросак. Зато теперь становится несколько более понятным появление княгини на дороге, ведущей к палаццо кардинала Спинелли. Неужели заговор зреет в кругу божьих отцов?.. Раниеро пока не замечал, что сам стал объектом пристального изучения, и предложение венецианца не показалось ему подозрительным. Да, не стоило так явно демонстрировать свой интерес к герцогине, но откуда синьору Скалатти знать, что этот интерес отнюдь не романтический? Всех своих людей ди Фиори знал в лицо, на служанку Орсины венецианец походил всего менее, на кучера – тем паче, и значит, никак не мог знать о ночном грабеже. Если только герцогиня не бросилась с утра пораньше по знакомым, громогласно и во всеуслышание горюя о похищенной секретной переписке… Нет, к дьяволу мнительность. - Я буду на этом приеме независимо от того, появится в посольстве полковник дель Боско или нет, - пообещал Раниеро. - Было бы несправедливо отказать себе в удовольствии продолжить наше знакомство. Хм… Вы должны любить Вивальди, если только он не надоел вам еще в Венеции… Ди Фиори извлек кошелек. Без монограммы, зато украшенный затейливой серебристой вышивкой по синему бархату и едва ощутимо пахнущий любимым ароматом хозяина. Среди слабостей Раниеро не последнее место занимали творения французских парфюмеров. - Послушай, скрипач, я хочу, чтобы ты и твои родственники украсили своей музыкой прием синьора Скалатти. Не думаю, что вы обычно получаете больше… - кошелек опустился в ладонь Альфонсо прежде, чем музыкант успел возразить или согласиться.
Альфонсо Мезарди: - Это п-правда? - растерянно переспросил Альфонсо, и сердце его сжалось. Вот сейчас веселый и хмельной синьор Скалатти припомнит булыжник в руках скрипача и объявит своему новому знакомому, что в Неаполе и без того достаточно музыкантов, а уж ради чести играть на приеме в посольстве они загодя целуют руки, а не избивают своих благодетелей камнями. Раскрыть кошелек и пересчитать задаток юноша тем более не осмеливался, но вес его обнадеживал. Даже если там медяки, то их наберется пара дукатов. А если серебро… - Вы п-правда хотите, чтобы мы там сыграли? О, синьор ди Фиори, я не знаю, как вас благодарить! – зачастил Альфонсо в надежде на то, что венецианцу будет неловко отказать этому синеглазому господину так же запросто, как отказать мольбам самого Мезарди.
Витторио Скалатти: «Доброта этого синьора граничит с добротой Спасителя, требующего подставить вторую щеку, - мрачно резюмировал венецианец, окончательно запутываясь в собственных подозрениях, - интерес к княгине ди Сантана не объясняет такого внезапного великодушия! В чем же причина интереса к полунищему грабителю?» Скалатти отпустил про себя еще парочку крепких выражений, выдергивая свою жалкую голову из кисельной полудремы – нельзя же быть бочкой бездонной, и амброзия хитрого Луиджи цепкой лапкой охватила размякшее тело синьора Скалатти, убаюкивая и нашептывая нежности голоском Патриции. - Я люблю Вивальди, синьор ди Ф-фиори… не ссорите деньгами, нанять квартет должен я… Серениссима платит!.. однако ей навстречу я устремляюсь, как завороженный, чтобы в лучах ее сгореть дотла… но вы поступаете опрометчиво, д-дорогой синьор, - нетрезвый синьор Скалатти проявил поразительное здравомыслие, - у меня есть основания сомневаться в с-слове этого юного скрипача. Д-деньги лучше отдать его отцу, или этой самой хваленой т-тетке… Марии. Мальчишка бросится к Пеппо, чтобы отыграться, и сделает это – лишь только мы позволим ему уйти. Венецианец приподнялся, пошатываясь, наклонился ближе к юнцу, дрожащими пальцами комкавшему салфетку, и взглянул на того в упор немигающими темными глазами: - Только попробуй сбежать, маленький негодяй, и я тебя из-под земли достану! - голос синьора Скалатти упал до хриплого шепота, но звучал яснее, чем четверть часа назад, - т-ты понял, бродяга?! Я рассчитаюсь и мы отправимс-сся… куда, как ты думаешь? Хозяин, сколько я тебе должен? Мое вино и Фабьо, где они? Витторио пьяно ухмыльнулся и удовлетворенно откинулся на спинку стула.
Альфонсо Мезарди: Вот теперь как раз Альфонсо и не думал убегать. Исчезнуть и лишиться выгодного предложения как раз в тот момент, когда деньги – вопрос жизни смерти. Ну уж нет! Если бы время повернулась вспять в те благословенные для Италии дни, которые потомки назвали Возрождением, кто-нибудь из великих мастеров, будь то Рафаэль или Леонардо, смело могли сейчас писать с юного скрипача ангела Господня. Настолько чистым и сияющим был его взор. - Если вы, синьор Скалатти, окажете мне честь и почтите наше скромное жилище своим присутствием… - залепетал он о счастье, которое немедленно снизойдет на все семейство Мезарди по такому случаю. … - С вас восемь карлино за вино, ваша милость, - в унисон мальчишке вел свой подсчет практичный Луиджи, немедленно явившийся на зов венецианца, - пять - за сыр и сдобу, итого… два дуката, - вдохновенно округлил хитрец, оценив пьяную ухмылку щедрого господина еще в семь карлино, то есть взяв за свою амброзию почти вдвое от того, во сколько она обошлась бы трезвому гостю. – А вот и ваш слуга! – Тожественно заключил он, потому что в эту минуту на пороге таверны показался Фабьо, и, не сдержав радостного восклицания, бросился к своему непутевому хозяину.
Витторио Скалатти: Витторио бросил снисходительный взгляд на скрипача: - Почтим, не так ли, синьор ди Ф-фиори? – он сделал еще одну попытку понять причины заинтересованности своего загадочного спасителя в семействе бедного музыканта, но чужая душа, как известно – потемки, и в безмятежных синих глазах синьора не отражалось ничего, кроме вежливого интереса, сдобренного едва заметной иронией, - почтим и уб-бедимся, что деньги будут переданы главе семейства, а не сгинут в загребущих ручках с-содержателя игорного дома, в-верно? Вдруг все, что он сказал нам, юный прохвост – ложь от первого до последнего слова? Х-хотя павлины в саду синьоры Катарины дель Боско выглядели убедительно! Синьор Скалатти фыркнул, досадливо поморщился от привкуса морализма в собственных словах, как от оскомины, и с удовольствием переключился на хозяина, вдохновенно подбившего итоговый счет. Сумму, от которой самый снисходительный посетитель «Нектара и амброзии» вырастил бы на груди большую бородавчатую жабу. - С-сколько? – переспросил Витторио, прищурив глаза и обнаруживая, что он не настолько пьян, как хотел казаться, - можно подумать, здесь со мной завтракала, да что завтракала - ужинала компания подгулявших матросов! Хозяин почувствовал подвох и заюлил, уверяя, что все, что было выпито и съедено уважаемыми синьорами, включая две бутылки превосходного Лакрима Кристи («Вино превосходное!» - согласился Скалатти), так вот все это и стоит именно два дуката. Венецианец, прервав на полуслове восторги подоспевшего Фабьо, торжественно вручил ему кошелек, приказав рассчитаться сполна. От лицезрения трезвого, дюжего слуги нетрезвого господина Луиджи погрустнел, однако Фабьо, обеспокоенный слегка пришибленным видом синьора, спорить не стал. Дукаты исчезли в кармане хитрого владельца таверны, словно во чреве кита. - Итак, мой добрый синьор ди Ф-фиори, куда мы направим свои стопы? - синьор Скалатти решительно развернулся к сотрапезнику, пьяно подмигивая.
Раниеро ди Фиори: Раниеро ответил не менее многозначительной, хотя и вполне трезвой ухмылкой. - Ну раз уж мы взялись причинять добро, пойдемте навестим почтенное семейство. А по дороге вы мне расскажете, как умудрились не заметить за спиной мальчишку с камнем. – Ди Фиори поколебался немного, но все же добавил: - У вас красивые руки, сильные пальцы. Я бы не удивился таким рукам у этого Мезарди, но вы не скрипач… Вы – фехтовальщик. Разбойник не стал понижать голос, придавая видимость важности своей догадке. Мало ли кто как проводит время. Кто-то с бутылкой, кто-то со шпагой. А кто-то летает на спине вороного жеребца по ночным улицам Неаполя, закрыв лицо маской. Каждому свое, не так ли?
Витторио Скалатти: - Я – дипломат, синьор ди Фиори, - мягко возразил Скалатти, слегка пошатываясь, - и, если в-вы наблюдательны… левая рука у меня повреждена. Пустяк, царапина, но свежая. Кроме того, я выпил что-то успокаивающее, несколько глотков, но этого хватило, чтобы не заметить юного босяка. Он пошевелили пальцами, убеждаясь, что боль притупилась, и добавил, слегка понизив голос: - Улицы Неаполя небезопасны ночью. И тысячу раз прав тот, кто сидит в седле и носит за поясом пистолет. Н-надеюсь, этого объяснения вполне достаточно, чтобы удовлетворить вашу любознательность? - губы венецианца растянулись в иронической усмешке, и тут же лицо его посерьезнело, - но, клянусь Святым Марком, если я могу любым иным способом отплатить вам за спасение - я весь ваш. Странная процессия, теперь состоящая из одного щегольски одетого синеглазого синьора, одного синьора помятого, но с бутылкой нектара в здоровой руке, ангелоподобного тонконогого музыканта и слуги, покинула таверну. Луижди вышел следом и только что не совершил намаз, благословляя щедрых посетителей. Яркий солнечный диск слепил глаза, образуя над головой Нептуна сияющий нимб, и серебряные струи фонтана отсалютовали уходящим прожигателям жизни и их спасителю. Эпизод завершен. Переход в эпизод Каждому положена своя цена.
полная версия страницы