Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » "Дурная новость", 6 июня 1744 года, около полудня » Ответить

"Дурная новость", 6 июня 1744 года, около полудня

admin: Церковь Сан-Лоренцо Маджоре

Ответов - 43, стр: 1 2 3 All

Томазо дель Боско: - Не могу. Шкатулка похищена, Винченцо. Решив, что дело срочное, а вы слишком увлечены… ночными соблазнами, - фра Томазо закусил губу, бросая брату упрек, которого тот, быть может, не заслужил. - Я просил княгиню ди Сантана об услуге. Она как раз направлялась в резиденцию его высокопреосвященства. Увы, по дороге на экипаж синьоры было совершено нападение. Шкатулка в руках грабителей, которые искали драгоценности… Делали вид, что искали. Одному Господу ведомо, что им было нужно на самом деле. Поэтому я и приехал к тебе. Как только узнал о том, что произошло, от княгини. Поэтому и спрашиваю, насколько опасным для нас было содержание шкатулки! Священник взирал на маркиза дель Боскo, как грозный вестник страшного суда. Но за показной суровостью каноника скрывалась растерянность. Пусть они давно уже не дети, но Винченцо оставался для них со Стефано «старшим братом». Прошли годы, сменились кумиры, но в глубине души Томазо все еще теплилась детская уверенность в том, что старший дель Боско всегда знает, как поступить и что предпринять, дабы уберечь их всех от опасности.

Винченцо дель Боско: - Просвещенные римляне имели обыкновение казнить гонцов, приносящих дурные вести, - пробормотал маркиз, стоящий в это мгновение на краю разверзшейся у его ног пропасти и самым внимательным образом ее созерцающий. Если долго и вдумчиво присматриваться, можно было разглядеть Толедскую площадь, гвардейское каре вокруг эшафота и прочие «почести», которые каждый здравомыслящий заговорщик, надеясь их избежать, всегда должен держать в уме. - Как жаль, что некоторые мудрые обычаи с годами утрачены… Да вы хоть представляете себе, какого труда мне стоило заполучить от вельмож обещания, которые… Которые обратятся в прах, если слух о ваших разбойниках просочится в кулуары неаполитанских дворцов! – наконец, тихо вспылил дель Боско, брезгливо одергивая кружевной воротник, и переводя потемневший от гнева взгляд с брата на даму, которой ему вздумалось доверить злосчастную шкатулку. Первую встречную о подобных услугах не просят. Очередная конфидентка кардинала? Право, его высокопреосвященство открывается ему с новой, незнакомой ранее стороны. - Идемте. И вы тоже, синьора. Беседовать о подобных вещах, стоя подле ложа любви,– просто кощунство! С этими словами маркиз повел своих гостей в комнату, смежную со спальней, в ту, что у женщин принято именовать будуаром, а у мужчин – кабинетом. Захлопнул за ними дверь и наконец-то в полной мере потребовал объяснений. - А теперь рассказывайте… Княгиня ди Сантана, если я не ошибаюсь… Когда и как с вами приключилась та неприятность, о которой упомянул фра Томазо. А потом я расскажу вам, во что это нам обойдется.

Орсина: Орсина лишь поджала губы на отповедь синьора. В первую минуту по выражению его лица можно было понять все то, что он еще и не произнес, но не известно как повел бы себя маркиз не будь в его спальне постороннего. Скорее всего его теперешний сдержанный тон не имел бы места при их беседе. Тем не менее, присутствие спящего юноши отодвинуло начало бури на короткое время. И вот в третий раз женщина рассказывала всю историю от начала и до конца, с момента как она покинула прием в «Коллина Бианка» до своей встречи с фра Томазо. Она старалась говорить и думать спокойно, восстанавливая все события и припоминая даже самые мелкие детали, которые хоть как-то могли им помочь. Но единственное, что она точно могла сказать – этот разбойник не просто грабитель с большой дороги. - Но ведь не может быть так, что они наверняка знали о бумагах?! Даже мне было е известно о них, когда я направлялась в дом вашего брата, и уж тем более не могла предположить сколь увлекательную ночь я переживу, - последняя шпилька была адресована дель Боско, который с таким негодованием смотрела на нее. если все случившееся было всего лишь совпадением, то не иначе как происки дьявола. Орсине в душе хотелось верить, что беда, нависшая над ними грозной тенью, еще может миновать. Но действовать надо быстро. Впрочем, говорить об этом смысла не было – мужчинам это было ясно и без нее.


Винченцо дель Боско: - Что ж, если судить по вашим словам, синьора, ваш ночной незнакомец не их тех жадных и недалеких грабителей, кто, взломав шкатулку и не обнаружив там драгоценностей, брезгливо швырнули бы ее содержимое в костер где-нибудь в катакомбах Себето… Это скверно. Пожалуй, это очень скверно. Рассказ княгини решительно не нравился маркизу. Именно потому, что он понимал: они имеют дело со случайностью, с одной из тех, что безжалостно губят самые тщательно продуманные планы. Окажись это ограбление происками врагов, Винченцо, недурно зная, чем живет и чем дышит неаполитанская аристократия, рискнул бы предположить имена возможных недоброжелателей и принять меры. Но проклятая случайность… Перед ней бессильны всякие упражнения разума. - Но, синьоры, я думаю, мы сможем это пережить, - резюмировал дель Боско, к которому по мере рассказа Орсины постепенно возвращалось утраченное было душевное равновесие. - Большая часть находящихся в шкатулке бумаг была зашифрована. Ключ известен небольшому кругу лиц, включая меня и его высокопреосвященство, и, уверяю вас, я не собираюсь делиться этим знанием с кем бы это ни было. Даже с вами, мой любезный брат. – Винченцо тонко улыбнулся канонику. – Для вашего же блага. Неприятным остается то, что некоторые записки о положении дел в армии я зашифровать не успел. Если они попадут в ведомство синьора ди Манторио… Удар придется в первую очередь на вас, синьора княгиня. Впрочем, я надеюсь, ни один здравомыслящий разбойник не отправится прямиком к королевскому прокурору с тем, что досталось ему в ходе ограбления. Но не исключено, что он явится к вам. Хотя бы ради шантажа и в надежде обменять бумаги на золото, которого не оказалось в шкатулке. Так что будьте настороже. И держите меня в курсе всех ваших новых знакомств. Я же постараюсь отыскать какого-нибудь продажного придворного со двора чудес, чтобы он разузнал для меня, что за герой промышляет ночами на наших дорогах.

Томазо дель Боско: Фра Томазо, сомневаясь, покачал головой. Для него не было секретом то, что маркиз дель Боско навещает Веселые кварталы, - притоны, которыми обычно брезгуют вельможи, - но до сего дня священник был уверен, что раздобыть там можно разве что дурную болезнь или удар стилетом под ребра. - Если бы это было так просто, как вы расписываете, Винченцо… То уже упомянутый вами синьор ди Манторио давно бы очистил Неаполь от грабителей и убийц. Плати – и дело сделано. Однако если вы помните… того мерзавца, - в сердцах опустившись до сквернословия, служитель церкви торопливо перекрестил рот и зашелестел четками, - … Что обобрал однажды меня, так и не вздернули. Чернь умеет беречь свои секреты не хуже благородных господ.

Винченцо дель Боско: - Если тебе нужен ключ, открывающий любые двери, отлей его из золота, - усмехнулся маркиз. – Вы, кажется, изволите мне не верить, но это именно так. Господин королевский прокурор платит своим соглядатаям гроши, но даже за гроши каждую субботу на рыночной площади рвут ноздри, колесуют и вешают пару-тройку оборванцев, промышляющих разбоем. Я же заплачу куда более щедро. От блеска золота, бывает, даже слепые прозревают. Что до черни… Синьора княгиня, например, полагает иначе. Дорогой пистолет, просьба называть его капитаном, лошадь… Подозреваю, что вопрос бестактен, но, сударыня, припомните, хороша ли была лошадь у вашего разбойника? Винченцо не сомневался, что оборванцы тоже бывают тщеславны, и все же существует множество мелочей, по которым опытный глаз отличит простолюдина от человека благородного. Благородного происхождения, разумеется, потому что в остальном грабитель есть грабитель.

Орсина: - Лошадь?! Да, это был прекрасный конь, настоящий неаполитанец, темной масти. Конечно ночью и при свете факелов я могла и ошибиться, но скорее всего – он был вороной. Хотя это уже не так верно. Женщина рассеянно барабанила пальчиками по резному подлокотнику, пока синьор дель Боско излагал им положения дел. Отчасти все казалось уже и не таким ужасным, если не считать того, что еще не известно какие идеи придут в голову грабителю. - Ваши слова, синьор дель Боско хоть и не радуют меня, но и не пугаю. Разве нельзя будет повернуть все в иную сторону? Мой муж, скончавшийся в начале прошлого года, - какая разница, что княгиня не разу не видела его живым? – был одним из вернейших подданных нашего славного правителя. И жене его не престало вмешиваться в политику с какой-либо иной целью, кроме как помогать интересам государства. Все эти левые веянья и вольнодумство нашего общества, способного пойти против своего короля, не могут не огорчать меня и оставлять равнодушной, синьоры. И бумаги эти я везла лишь с одной целью – вовремя предупредить короля о надвигающейся бури. Орсина замолчала, напряженно ожидая реакции на свои слова. В конце концов, абсурдные идеи не всегда были таковыми, какими казались на первый взгляд.

Винченцо дель Боско: Второй раз за сегодняшнее утро княгиня удостоилась удивленного, и вместе с тем заинтересованного взгляда хозяина палаццо. Таинственная вдова синьора ди Сантана (у которого дель Боско решительно не припоминал жены, к тому же) была красива, но женская красота не удивляла Винченцо, а вот здравомыслие… - Идея недурна, сударыня, - признал он. – Была бы не дурна, если бы не прокламация императрицы Марии-Терезии, что находилась в шкатулке. Простите, я не сказал вам о ней, но лишь потому, что бумага эта не предназначена оставаться тайной. Наоборот, я надеюсь, очень скоро жители Неаполя смогут прочесть ее, расклеенную на стенах или передаваемую из рук в руки в салонах. В этом письме найдется много вещей, достойных внимания. И для нобля, и для торговца, и для простолюдина. Увы, там же имеется и дата. И если только покойный князь ди Сантана не явился с того света, чтобы озаботиться посмертно политикой королевства, вам не удастся убедить кого-либо, что бумаги в шкатулке принадлежали ему. А раз так… Где же вы их взяли, синьора? Если в этой хорошенькой головке имеются иные здравые мысли, маркиз полагал, что наступило время их услышать.

Орсина: В кабинете повисла тишина, которую нарушали лишь тиканье часов на каминной полке и тихий стук костяшек четок фра Томазо. Орсина взглянула на святого отца, на старшего дель Боско, ожидающего ее ответа. На ее щеках вспыхнул румянец чуть обжигая кожу, но от мужчин он остался скрыт за тонкой тканью полумаски. Орсина нервно разгладила складку на платье и в конце концов заговорила: - Увы, мой муж умер безвозвратно, тут вы правы, и являться с того света с предсказаниями не станет. Да и как я понимаю, не только прокламация, но и другие бумаги не могли быть собранны моим супругом? Но разве я сказала, что они принадлежат ему? – княгиня на минуту задумалась. Действительно сложно доказать откуда взялись все эти документы у почтенной вдовы, но попробовать можно, - Стоит ли придумывать что-то новое? Когда лжешь, лучше говорить правду. Мне их отдали, чтобы я могла отвезти их по назначению. Есть еще люди, которым не безразлична судьба королевства. Не думаю, что стоит называть их имена, но, безусловно, это преданные Карлу люди и близкие друзья моего покойного супруга.

Винченцо дель Боско: - Вы очень убедительны, княгиня, - промурлыкал Винченцо. – Вопрос только в том, останетесь ли вы так же убедительны, когда к вашей прелестной шейке будет приставлено острие кинжала. Мы, кажется, имеем дело с разбойником. Маркизу наскучило терзать кружевные манжеты, в голубых глазах его, до сей минуты ясно-безмятежных, сверкнула молния, и, сделав резкий шаг к Орсине, мужчина резко схватил ее за запястье, выворачивая тонкую руку женщины за спину, вынуждая прогнуться и запрокинуть голову ему навстречу. Под личиной изнеженного сибарита обнаружилась властная сила человека, решившего идти до конца, и готового устранить на своем пути любую преграду. Брезгливым движением дель Боско сорвал с княгини кружевную полумаску, швырнул куда-то на пол, затем ладонь его легла на горло синьоре, не сжимая, почти лаская, холодя ее кожу дорогим металлом перстней, что так любил синьор Винченцо. - Мужчины далеко не всегда галантны, - сообщил он жестко. – Некоторые негалантны вовсе. А уж палачи в Сан-Эльмо, те и вовсе грубы, если не сказать яснее. Не слишком ли я рискую, полагаюсь на ваши фантазии о друзьях вашего покойного мужа. Что если у вас не попросят, а потребуют их имена? Отец Томазо сделал протестующий жест, но старший брат оборвал его попытку вступиться за свою духовную дочь. - Не вмешивайтесь, фра, ваше дело исповедовать, мое – грешить. Вы сами доверили ей наши тайны, сами привели ее в мой дом в конце концов.

Орсина: Она лишь успела протестующее вскрикнуть, когда маркиз, перевоплотившийся из ленивого кота в разъяренного льва, грубо схватил ее. В глазах княгини испуг почти сразу же сменился негодованием и гневом. Дыхание участилось настолько, что корсет с силой сдавил ей ребра, делая каждый вздох болезненным. Усталость всей прошедшей ночи, которая уже давала о себе знать, тут же улетучилась, сменяясь какой-то бешенной решимостью. Орсина сделала попытку вырваться, но силы были слишком не равны и лишь боль в руке стала сильнее. Ей оставалось лишь испепелять его взглядом. - А я и не предлагала вам на них полагаться. Если вы так умны, то предложите и вы что-нибудь стоящее? Требовать от меня что-либо имеет право только один человек, - прошипела женщина не отводя глаз от его водянистого взгляда, в котором сложно было угадать истинные чувства. Она понимала, что он прав, но черт возьми – кто давал ему право с ней так обращаться? Перед внутренним взором женщины быстро возникли странные образы неаполитанской крепости, которую можно было увидеть с любой точки города, а чуть позже темные и узкие коридоры, глухие шаги по каменному полу. Если это случиться, то виноват будет он! Орсина еще раз дернулась в его руках и тут же обмякла.

Винченцо дель Боско: - Учить женщину тому, как ей убедительнее лгать? Куда катится мир! Под пальцами Винченцо волнующим стакатто пульсировала сонная артерия на напряженной шее княгини. Дьявол, ничуть не опасаясь присутствия в комнате священника, нашептывал, искушая, самый простой способ обеспечить собственную безопасность. Если с синьорой ди Сантана случится какое-нибудь внезапное несчастье, она уже не в состоянии будет назвать кому бы то ни было имена тех, кто вручил ей шкатулку. Маркиз дель Боско глубоко вздохнул. Он хорошо знал, сколь обманчивы бывают дьявольские искушения. Вместе со смертью этой женщины будет загублен и шанс, что грабитель явится к ней вновь, выдав себя. И бог знает, что он предпримет, узнав, что княгиня внезапно завершила свой недолгий земной путь. Понимая это, мужчина, вместо того, чтобы стиснуть горло Орсины, навсегда лишив ее возможности говорить, лишь с ироничной полуулыбкой провел пальцами по чувственным губам синьоры. Единственное женское оружие, но оно часто стоит дюжины клинков и пистолей. - Сегодня вечером, сударыня, я буду иметь честь сопроводить вас в Сан-Карло, - сообщил он. - Дают «Триумф Камиллы», ожидается появление короля, королевы и самых блестящих кавалеров и дам неаполитанского двора. Вы приедете со мной, а уедете… С любым синьором, который вам приглянется, и лучше будет, если он окажется кем-то из приближенных его величества. Вы проведете с этим синьором ночь, а так же следующую ночь, если потребуется, и ночь, следующую за следующей. Постарайтесь, чтоб о вашей связи заговорили. И если в ближайшие дни кто-то спросит вас о нападении разбойников, о похищенной шкатулке… Вы укажете на своего любовника. Все остальные имена вам лучше забыть, а запомнить одно лишь это. Как, разумеется, и имя того, кто задаст вам подобные вопросы.

Орсина: Едва она почувствовала, что хватка маркиза ослабела, княгиня тут же поднялась с кресла. Встав во весь рост и стараясь привести себя в чувства после столь грубого обхождения с собой, она растирала ноющее запястье и стиснув зубы слушала дель Боско. В голове уже ее стучала мысль, что за подобное с ней обращение маркиз может и поплатиться. И обязательно поплатиться, как только они разберутся со всей этой завертевшейся историей. Но следующие же его предложение ввергло Орсину в такое негодование, что залепить ему пощечину было самым горячим ее желанием. - Да как вы смеете! – задохнувшись от возмущения, она даже не знала что ему ответить, - Простите, но я не имею ваших талантов и… Ей пришлось замолчать под красноречивым взглядом маркиза. Ее возражения были бы бесполезны в любом случае и согласиться с ним княгине просто пришлось. Про себя она лишь решила, что тот несчастный, что станет ее любовником, так и не познает всей прелести своего положения. По крайней мере, засыпать и просыпаться в постели княгини еще не означает исполнять обязанности любовника. - Хорошо, синьор дель Боско, я постараюсь стать невероятно забывчивой. И конечно же с превеликим удовольствием составлю вам компанию сегодня вечером, а пока… Княгиня жестом указала маркизу на валявшеюся у ножки стола маску и посмотрела на него в упор. Дель Боско словно нехотя вернул ей кружевную тряпицу, которая в его присутствии теперь теряла всякий свой смысл и снова надела ее на себя.

Леон де Руасси: Присутствие гостей в этот неурочный час, когда утомленным давешними впечатлениями мужчинам требовалось пробуждение столь же непринужденное, сколь насыщенным событиями был круговорот времени между балом в "Коллина Бьянка" и дружеским уединением на вилле делла Корте, вызвало недовольство не только хозяина роскошного дворца. Появление посторонних в хозяйской спальне не вырвало Леона из крепких объятий Морфея, но голоса, среди которых доносились и женские трели, существенно их ослабили. Когда дверь за сознательными и невольными заговорщиками захлопнулась, француз окончательно проснулся, силясь понять, не почудились ли ему шорох шелковых юбок и мелодичная речь дщери евиной. Потянувшись, он распахнул глаза и повел носом, уловив среди насыщавших комнату садовых запахов и тонкий аромат духов, которые не принадлежали ни ему, ни щеголю маркизу. Смятые простыни, еще хранившие тепло другого тела, небрежно разбросанные по комнате предметы туалета, нежное тосканское вино, посверкивавшее в бокалах, и стрелки часов, малая из которых чуть сдвинулась с полуденной отметки, вслед за большой, уже устремившейся в надиру циферблата, - эти свидетели его пробуждения напомнили Руасси некоторые подробности, что одних заставили бы забиться в покаянном экстазе, а другим преподнесли бы еще один приятный эпизод для будущих мемуаров. Опальный каноник принадлежал ко второй, более жизнерадостной части рода людского, и оттого, вместо молитв и страха перед разверзшейся бездной, которой любили пугать прихожан его собратья, он, присев на кровати, с нескрываемым удовольствием окинул взглядом беспорядок, способный разбудить воображение любого повесы. В несколько ленивых движений он оказался возле столика с фруктами, оторвал от доселе не тронутой грозди несколько виноградин и, щурясь от солнечного света, прорезавшего тонкую полоску между занавесями, задумчиво отправил их в рот. Этот легкий завтрак должен был дополниться живительным вином, от которого минувшим вечером Леон пришел в неописуемый восторг. Внезапно он замер. Из соседних покоев доносились голоса, напряженные интонации которого заставляли предположить, что разговор выдался не из легких. Облаченный в костюм Адама и с бокалом в руке, француз бесшумно приблизился к двери и, ничуть не смущаясь, прислушался. Маркиз и фра Томазо оживленно беседовали с таинственной незнакомкой, которую дель Боско именовал княгиней. Шкатулка, шифр, кардинал, Мария-Терезия... Как ни далеки были от совершенства познания аббата де Руасси в неаполитанском наречии, их было достаточно, дабы уловить основную суть. Любопытство француза разгорелось не на шутку, и он, старавшийся даже дыханием не выдать своего присутствия, замер, жадно ловя каждый звук.

Винченцо дель Боско: - Раз уж мы заговорили об удовольствиях… Орсина поправляла вновь обретенную маску, а маркиз дель Боско наблюдал за этим процессом с вежливым интересом. С трудом сдерживаемый гнев, сквозящий в каждом движении женщины, вызывал в воображении Винченцо аллегорию с натянутой тетивой. Будет ли это сладострастный лук Купидона или смертоносное оружие Геракла, чьи стрелы пропитаны ядом Гидры, и кого в конечном итоге поразит сорвавшаяся и с этой тетивы стрела? – Я мог бы приказать вам немедленно оставить Неаполь, - мимоходом заметил он. - Хлопотные сборы, тяготы дальней дороги… Или и вовсе потребовать у его высокопреосвященства вашу голову. И, будьте уверены, ваш покровитель Спинелли не осмелился бы отказать мне в этой просьбе. Слишком высоки ставки в игре, которую мы затеяли. Я же предлагаю вам всего лишь милый флирт, доставляющий удовольствие и уму, и телу. Умоляю, не нужно смотреть на меня, словно мученица за веру - на пожирающего ее льва. Фра Томазо отпустит вам любые грехи, княгиня. Так грешите… Во спасение. Своей жизни, ровно как и спокойствия вашего драгоценного кардинала. Но сначала… Вам стоит отдохнуть.

Орсина: Какие обидные слова он произносил! Да что возомнил этот аристократишка о себе? Не уж то он и впрямь осмелиться диктовать условия кардиналу. Орсина усмехнулась, зло и губы ее на миг приоткрыли белоснежные зубы не в улыбке, но в оскале. - За девять лет, что я верно служила его преосвященству, я ни разу не совершила ни одной непростительной ошибки. А если они и были, то я умею их исправлять! И слова ваши лишь говорят о самонадеянности вашей, а не о власти. Приказывать мне, как и решать мою судьбу я позволю лишь кардиналу Спинелли, не вам. Да, я полностью в его руках, - княгиня выплеснув всю накопившуюся ярость снова обрела, пусть и видимое, спокойствие. Обернувшись к фра Томазо, остававшемуся молчаливым свидетелем всего происходившего, она едва заметно улыбнулась, - Пусть будет милый флирт во спасение, если вам это так нравиться именовать, оспаривать не стану. Вы ведь оставите мне право выбора оружия в этой невинной игре?! Жертва еще не была выбрана, но Орсина уже имела некоторые соображения о судьбе этой жертвы у княгини уже возникли. Ничего страшного, ничего сверх того, что можно было использовать не навлекая на себя лишних подозрений. - Вы правы, я действительно устала.

Винченцо дель Боско: На мгновение Винченцо почти пожалел, что не послушался советов Дьявола. Что за дурацкая, а главное, неуместная строптивость? Неужели эта женщина верит в то, что представляет для Спинелли какую-то ценность? Особенно если на одной чаше весов окажется ее голова, а на другой – неаполитанская корона и меркантильные интересы папского престола. - Оружие? – теперь взгляд мужчины искрился насмешкой. Тетива сорвалась, гнев красавицы выплеснулся без толку, и дель Боско чувствовал себя разочарованным. – Моя прелестная княгиня, оружие выбирают, отправляясь на войну. Я же предлагаю вам совершенно иное времяпровождение. Холеные пальцы маркиза подхватили со стола колокольчик, мелодичным звоном бронзы об бронзу призывая синьора Парролио, который, - Винченцо был уверен, - ожидает его распоряжений где-нибудь неподалеку. - Женщины подобны розам, кара миа. Все они привлекают взоры, но срываем мы лишь те из них, что умеют прятать свои шипы. Остальные… Кто вспомнит про них. Ступайте, синьора, мой мажордомо проводит вас до кареты.

Леон де Руасси: Заслышав слова, за которыми что в Италии, что во Франции, что в прочих, далеко не столь цивилизованных странах неизбежно следовало прощание, на лице француза мелькнул испуг. Быть застигнутым у дверей, подслушивающим, словно прислуга, казалось забавным в фамильном замке, по которому разве что не бегали гуси, до того мало образ жизни барона де Руасси отличался от быта его низкородных арендаторов; или же во дворце архиепископа Санского, где Леон чувствовал себя настолько привольно, будто это он, а не его великодушный дядюшка, возлагал на себя митру во время полуденной мессы. Портить же впечатление, сложившееся о нем у нового знакомого, было и глупо, и, принимая во внимание содержание беседы, весьма опасно. Молодой человек покинул свое укрытие столь же быстро, сколь и бесшумно, едва касаясь босыми ногами навощенного паркета, ближе к постели укрывшегося пушистым ковром. На телесного цвета ворс со стороны, занимаемой маркизом, был поставлен наполовину осушенный бокал, который Леон не выпускал из рук все время своего невольного посвящения в тайны сильных мира сего, после чего Руасси вновь улегся на подушки, слегка прикрывшись простыней, что еще хранила запах душистых трав, любимых апеннинскими прачками.

Винченцо дель Боско: Вовремя! Не успело дыхание француза выровняться, имитируя дыхание сладко спящего, как синьор Парролио появился на пороге спальни с резвостью обитающего в табакерке черта. Не смотря на повторившийся призывный звон, доносящийся из кабинета маркиза, мажордомо начал с того, что на цыпочках приблизился к постели, придирчиво рассматривая де Руасси. А затем с предупредительностью облаченного особым господским доверием слуги взялся за край простыни, видимо сочтя позу юноши излишне вызывающей. Как следует укрыв фра Леона, Паролио устремился в кабинет, распахнул дверь и, почтительно склонив голову, застыл в дверном проеме готовым услужить синьору дель Боско изваянием. - Что изволите, ваше сиятельство? - Синьора нас покидает, будь любезен, распорядись, чтоб к парадному входу подогнали ее карету, и чтобы моя гостья не заблудилась по пути. До вечера, сударыня. И до встречи.

Томазо дель Боско: Едва в коридоре стих шорох шелкового платья прелестной княгини, Отец Томазо укоризненно покачал головой. - Винченцо, но вы же сами понимаете, что эта женщина ни в чем не виновата! Она действительно целиком и полностью предана монсеньору. И оттого ей можно доверять и довериться. Зачем вы… так? В угрозах не было никакой необходимости!



полная версия страницы