Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » "Дурная новость", 6 июня 1744 года, около полудня » Ответить
"Дурная новость", 6 июня 1744 года, около полудня
admin: Церковь Сан-Лоренцо Маджоре
Ответов - 43, стр:
1 2 3 All
admin: Фра Томазо не имел постоянной кафедры в Неаполе, занимаясь конфиденциальными поручениями архиепископа больше, чем приличествующей его сану заботой о душах добрых католиков. Однако по средам и субботам аббат дель Боско завел обыкновение читать проповеди в церкви Сан-Лоренцо Маджоре, той, что когда-то возвели по распоряжению Карла Анжуйского при монастыре ордена францисканцев. Там же отец Томазо по несколько часов к ряду слушал исповеди прихожан. На строго-невозмутимом лице священника вчерашний оживленный прием в доме его брата ни оставил ни малейшего следа. Впрочем, дель Боско не имел склонностей к плотским излишествам, предпочитая им всякого рода упражнения духа, в частности заговоры и интриги. Именно поэтому при появлении под сводами Сан-Лоренцо Маджоре княгини ди Сантана (фра Томазо на удивление быстро разглядел среди посетителей храма свою духовную дочь) в темных глазах священника выражение благостной отрешенности от всего мирского сменилось живым интересом. Убедившись, что Орсина смотрит на него, аббат взглядом указал женщине на угловую исповедальню, и сам направился прямиком к ней, не сомневаясь, что синьора Милано вскоре присоединится к нему по другую сторону разделяющей исповедника и исповедующегося решетки.
Орсина: Поездка не принесла никаких положительных результатов. Неудачи случались, без них не могло обойтись, но эта нелепая встреча на дороге может разрушить все планы и погубить так много людей. Княгине не терпелось что-то предпринять, хоть как-то поправить случившееся. А единственное, что она могла и должна была сейчас сделать, это рассказать все отцу Томазо. Минул полдень, когда карета, проделав тот же путь, что и нынешней ночью, только без приключений, достигла Неаполя. Солнце уже успело раскалить воздух, наполнив его нестерпимым жаром. Город вымер, на улицах можно было увидеть редких прохожих, жавшихся в тени домов и спешивших укрыться в прохладе. Остановившись перед церковью Сан-Лоренцо Маджоре экипаж, выпустил на паперть перед домом божием женщину. Склонив голову, та направилась внутрь. Церковь не пустовала вопреки ожиданиям Орсины. Сложно сказать привела сюда прихожан истинная набожность, дань моде или желание переждать нарастающую духоту. последние два предположения были более чем вероятны. Благочестивость граждан Неаполя была такой же иллюзорной, как миражи. Остановившись перед кропильней, княгиня опустила в прохладную воду пальчики правой руки и поспешно перекрестилась. Этого действа ей было вполне достаточно, чтобы отыскать глазами отца Томазо и, уловив его жест, направиться к исповедальне. За разделяющей решеткой женщина увидела смутную тень своего духовником. Преклонив колени, тихим шепотом княгиня ди Сантана начала свою молитву: Confiteor Deo omnipotent, beatae Mariae semper Vrgini, beato Michaeli Archangelo, beato loanni Baptistae, sanctis Apostolis Petro et Paulo, omnibus Sanctis, et vobis, fratres (ettibi pater), quia peccavi nimis cogrtatione, verbo et opera…
admin: - Misereátur tui omnípotens Deus, et dimíssis peccátis tuis, perdúcat te ad vitam ætérnam, – привычно отозвался фра Томазо, задумчиво перебирая тяжелые четки. – Amen... С дороги и прямиком в храм божий – достойное деяние, дочь моя. Господь всеблаг и всевидящ. В добром ли здравии пребывает его высокопреосвященство? Слова его заметно нарушали установленный порядок исповеди, напоминая более светскую беседу, но дель Боско без колебаний взял на себя этот малый грех. Новости, что, возможно, привезла из резиденции кардинала Спинелли княгиня ди Сантана, казались ему заслуживающими подобной жертвы. К тому же тут их никто не слышит. Кроме Господа, разумеется, который, как уже упоминалось выше, всеблаг.
Орсина: - Amen... – эхом отозвалась женщина и замолчала, раздумывая над тем как начать. Голос священника был бодр и мягок, но в глубине проскальзывали нотки интереса. -Его высокопреосвященство крайне обеспокоен… Достойным деянием вы считаете то, что по сути своей не является таковым: я не смогла исполнить вашего поручения, отец мой, - тихо произнесла княгиня, устремив взгляд сквозь решетку, пытаясь разглядеть лицо отца Томазо. Но кроме причудливого узора резного дерева и еле различимого силуэта, женщина ничего не разобрала. Подождав пару секунд в ожидании его реакции и не дождавшись, Орсина продолжила, - Вчера ночью на дороге ведущей к резиденции кардинала у меня произошла несколько сомнительная встреча… Второй раз за эти сутки княгиня изложила историю ограбления. Второй раз испытала и приступ бессильного гнева и разочарование в самой себе. - Его преосвященство просил меня как можно быстрее довести до вас эту весть. И конечно же, он читает, что нужно предпринять все, чтобы избежать огласки и возможных последствий.
admin: – Господи… До невозможности банальное восклицание из уст священнослужителя, но когда священник всерьез взывает к Богу, значит, он по-настоящему повергнут в растерянность. Томазо дель Боско всегда считал себя человеком сдержанным и хладнокровным, Но рассказ княгини задел аббата за живое, и дело было даже не в пропаже документов, которые могут многим стоить головы. Сам фра Томазо пережил однажды подобное ограбление, и теперь человек в маске и с пистолем, направленным ему в грудь, столь явственно встал пред внутренним взором священника, что тот перекрестился с поистине пугливой торопливостью. «Изыди, дьявольское наваждение… Мало ли в Неапаоле дорожных грабителей, а уж маски в городе носит каждый второй, особенно когда собирается вечером к любовнице или проституткам. Это не может быть один и тот же человек. Или может?» Вера в сверхъестественное, мистическое, дьявольское была характерной приметой века, а аббат дель Боско был достойным сыном своего времени. К счастью фра Томазо конструкция исповедальни надежно скрывала и его самого, и его растерянность, от взора синьоры Милано. – Воистину дурная весть, - отозвался он хрипло. Внезапная злость на женщину заставила пальцы каноника судорожно стиснуть четки. Но тут же здравомыслие возобладало. Будь на месте Орсины мужчина, это ничего бы не изменило. Слуги, - дель Боско прекрасно помнил своих, - трусливы и разбегаются, как крысы, при виде пистоля и кинжалов, а геройству с приставленным к горлу ножом цена невелика. – И я буду хранить эту тайну надежнее, чем тайну исповеди, - едва слышно добавил аббат, прекрасно понимая, что одного молчания в сложившей ситуации преступно мало. Нужно срочно что-то предпринять. Но что?! – Эти бумаги… Их нужно найти. Их просто необходимо вернуть… или уничтожить!
Орсина: И все-таки голос его дрогнул. Это испугало княгиню даже больше, чем можно было ожидать. Непривычно было слышать нотки растерянности в голосе человека, при ней ни разу не повысившего тона, всегда контролирующего себя и подчиняющего других своей воле. Тишина повисла в исповедальне, тягостная и ощутимая физически. «Что даст ваше молчание, если оно требуется теперь от других?! И понимают ли они, что их может ждать, если эта тайна начнет просачиваться на свет? А что грозит иным…» - Падре, я в вашем полном распоряжении. Я не прощу себе, если не смогу исправить случившееся. Вы знаете – я подчинюсь любому вашему приказанию. Теперь передо мной не стоит выбор – остаться или уйти! – голос был спокойный, тихий, только в глазах горел лихорадочный огонь. Страх, нетерпение, ненависть – все слилось во едино, порождая решимость. Она ждала его решения.
admin: Фра Томазо тем временем пытался собраться с мыслями. Ни его влияние в среде церковнослужителей, ни связи их среднего брата в армии, ни положение главы семейства дель Боско при дворе ничего не стоили, если речь зашла о делишках неаполитанского дна. Воры, разбойники, грабители… У них свой мир, своя власть и свои короли. Но Винченцо в любом случае нужно проинформировать о случившемся. О том, что имя княгини будет упомянуто в грядущем разговоре, аббат не сомневался ни мгновения. В исповедальне они беседовали с Орсиной, или нет, значения не имело. Но вот стоит ли самой синьоре Милано знать, что в заговоре участвует маркиз дель Боско? Она догадливая женщина, и наверняка вскоре поймет это сама, но все же… - Дочь моя, если бы я знал, как помочь нашей с вами беде… - В голосе священника явственно слышалось мрачное сожаление. – Я был бы ни простым аббатом, погрязшим в сомнениях, а пророком. Документы закодированы особым шифром, ключ к которому пока еще, к счастью, тайна. Это дает некоторую надежду… Княгиня, если у вас сохранились какие-либо связи… в грязных кварталах, самое время прибегнуть к ним в поисках напавшего на вас человека. Священник на какое-то время замолчал, затем продолжил: - Если у вас есть немного времени, дочь моя, быть может, вы составите мне компанию в одном недолгом семейном визите?
Орсина: Княгиня не спала уже более суток, но, то ли усталость, перешедшая в нервное возбуждение прогнала остатки сна, то ли молодость организма, предавали ей сил и бодрости. - Я в вашем распоряжении, отец Томазо, - кивнула графиня, словно святой отец мог разглядеть ее жест. Медленно поднявшись, княгиня первой покинула исповедальню и направилась к выходу. «Семейный визит. Вчера с семейного визита все и началось», - подумала женщина. Карета стояла на противоположно конце площади, но как только возничий заметил свою госпожу, медленно тронулась с места и пару секунд спустя была перед женщиной. Служанка, что была с княгиней все это время, мирно задремала в глубине кареты. Стоило ли винить бедняжку – она пережила ночью сильное потрясение. Но вид блаженно спящей девушки разозлил Орсину, голос стал до неприятного резким: - А ну-ка просыпайся бездельница! Ты сейчас отправишься пешком в особняк, а по дороге заглянешь к моему портному! Пошевеливайся! Глаза девушки смотрели на хозяйку более чем растеряно. В редких случаях княгиня позволяла себе повышать голос на прислугу, а на нее так и вообще, почти, никогда. Стараясь более не вызывать недовольства княгини ди Сантана, девушка быстро скрылась за поворотом. Этого графини и надо было. Чем меньше народу увидит ее с отцом Томазо, тем лучше. Улицы по прежнему были пусты.
admin: Аббат дель Боско выскользнул из Сан-Лоренцо Маджоре черной тенью, ловко придерживая сутану, чтобы не путалась в ногах, нырнул вовнутрь поджидающей его кареты, скромно опустился на краешек сиденья и привычно коснулся четок, в коих привык искать сосредоточение и успокоение духа. – Дочь моя, вы выглядите утомленной, - заметил он, наконец поднимая на Орсину участливый взгляд. Страх и растерянность, совсем недавно читавшееся во взоре священника, недюжинным усилием воли были изгнаны в самые потаенные закоулки души, и ко фра Томазо вернулись привычные ему облик и манеры духовного пастыря. А за одно наблюдательность и умение делать выводы. Проделав в уме простейшие вычисления, в частности, прикинув время, что княгиня должна была потратить на дорогу до резиденции его высокопреосвященства и обратно, дель Боско с легкой укоризной добавил: – В то время, как трудолюбивые неаполитанцы бодрствуют, а высокородные кутилы просыпаются после ночных возлияний, вы, кажется, еще вовсе не ложились? Казалось бы, после того, что произошло ночью, какое ему дело до того, отдыхала сегодня синьора Милано или нет, но утомленные люди, по мнению отца Томазо, склонны совершать ошибки, а ошибок больше быть не должно.
Орсина: Отдав короткое распоряжению кучеру, Орсина обернулась к священнику. Лицо его выражало участие, но взор, устремленный на княгиню, был внимательный, если не сказать изучающий. Зная его давно и достаточно хорошо, женщина не приписывала его заботу только человеческой натуре. Прежде всего отец Томазо был заинтересован в другом. - Не ложилась и не вставала, вы правы святой отец. Слишком много потрясений, чтобы можно было теперь с легкостью уснуть. Это мне навряд ли удастся в ближайшее время. Тем не менее, падре, если волнуетесь за наш визит, - она сделала небольшую паузу, словно решая как поступить, - я готова подождать вас здесь пока вы не закончите ваш разговор? Это могло помочь избежать некой неловкости в разговоре между священником и его… родственником. Впрочем за внешней утомленностью у синьоры Милано скрывалось достаточно энергии, чтобы выдержать предстоящий визит, о чем она не преминула сказать аббату. Тем временем экипаж начал сбавлять ход и через мгновения и вовсе остановился.
Томазо дель Боско: Отец Томазо коротко пожал плечами. - Я ценю вашу деликатность, дочь моя, но ситуация слишком щекотлива, чтобы тратить время на подобные мелочи. В случившемся имеется изрядная доля и его вины. И в этом конфидент кардинала Спинелли прекрасно отдавал себе отчет. Можно было дождаться наступления дня, можно было отвезти документы самому, можно было доверить письма кому-то из проверенных слуг Винченцо… Все это маркиз, без сомнения, выскажет своему брату при встрече. И будет прав. По сему священник счел, что присутствие княгини избавит его от необходимости выслушивать заслуженные, но от того не становящиеся более уместными в их положении упреки из уст старшего брата. … Не смотря на полуденную жару и суету на улицах и набережных Неаполя, вилла дела Корте, столичная резиденция маркиза дель Боско, казалась погруженной в сонное оцепенение. Вымуштрованная челядь берегла покой своего синьора, а синьор изволили всю ночь придаваться кутежу и утомительным излишествам. Экипаж княгини ди Сантана не был знаком слугам, но едва дверца распахнулась и за ней мелькнула темная сутана священника, мажордомо маркиза синьор Парролио проглотил набившее уже оскомину «его сиятельство до вечера никого не принимает», устремился, подобострастно кланяясь, навстречу брату своего господина и, памятуя, что имеет дело с лицом, облаченным духовным саном, почтительно припал губами к сухощавой руке отца Томазо. - Мой брат еще не проснулся? - Его сиятельство вернулись очень поздно… то есть рано… - принялся объяснять мажордомо, но каноник остановил его речь протестующим жестом. - Оставьте, синьор Парролио, поистине вы не рассказываете мне ничего нового касательно образа жизни маркиза дель Боско. Ступайте, разбудите его… Нет, я сам разбужу его, а вы распорядитесь подать своему господину завтрак. Идемте, дочь моя. Желание фра Томазо ставило управляющего в весьма неловкое положение. Секретарь кардинала быстрым шагом двинулся в спальню брата, прибывшая с ним дама направилась следом, и синьору Парролио пришлось припустить бегом, дабы успеть предупредить маркиза об этом неожиданном визите. Он понимал, что не успеет многого, и что гроза неизбежна. Дьявол побери этих святош и их духовных дочерей, не связывающих себя правилами приличия!
Винченцо дель Боско: Утренний, или вернее сказать, обеденный сон синьора Винченцо был глубок и сладок. Окна спальни выходили на широкую, увитую каприфолью балюстраду, и хоть тяжелые атласные портьеры были задернуты, укрывая комнату от солнца, оконные рамы оставались распахнутыми. Так что легкий морской бриз, проникая сквозь шитый золотом атлас, щедро наполнял комнату запахами йода и ароматной жимолости. На широкой кровати с балдахином было достаточно места, чтобы уложить весь штат фрейлин королевы Марии Амалии, так что и маркиз, и молодой француз, разделивший с ним ложе, вольготно расположились на смятых шелковых простынях, ничуть не стесняя друг друга. Ровно до того момента, когда в безмятежные сновидения хозяина виллы делла Корте ворвался тревожный голос мажордомо. - Ваше сиятельство, ваше сиятельство, просыпайтесь! Ваш брат… - А? Что? Парролио, да как ты смеешь?! Винченцо недоуменно распахнул глаза, слабо соображая, на каком он свете. Виной тому были смешавшиеся в его желудке французские и итальянские вина, положившие начало приятному единению двух наций, завершившемуся… завершившемуся… В распахнутую дверь спальни маркиз углядел, наконец, сухопарую фигуру в сутане и понял, о чем с истинно неаполитанской экспрессией толкует ему дворецкий. Испустив хриплое проклятье (лучший способ встречать священника – с порога послать его к дьяволу), дель Боско торопливым жестом набросил свободный край простыни на разметавшегося во сне Леона, нагого, как Адам на шестой день сотворения мира. И злым взглядом впился в озабоченное лицо брата. - Томазо, это уже слишком. Это переходит все границы! – процедил он, намереваясь подняться навстречу канонику. – Черт! То есть, матерь божья, а это еще кто?! Последнее восклицание относилось к появлению княгини, которую Винченцо поначалу не заметил.
Томазо дель Боско: - Мне казалось, вчера я уже представлял вас синьоре, Винченцо. А синьору – вам, - невозмутимо напомнил священник, чей цепкий взгляд скользнул между тем по разбросанным по комнате предметам туалета. Раздевались в небрежной спешке и явно без помощи камердинера. Среди этих красноречивых вещиц, по которым можно было при случае составить представление о причудливости последней придворной моды, фра Томазо не заметил ни одной женской, зато сразу узнал темное сукно жюстокора, в котором вчера ночью молодой французский аббат появился на приеме в «Коллина Бианка». Губы каноника едва заметно дрогнули, когда он перевел взгляд на простыню, под которой без труда угадывался силуэт человеческого тела, а затем и на самого хозяина спальни. Являющего собой поучительную иллюстрацию к проповеди о вреде порока, которую дель Боско мог бы с триумфом прочесть с церковной кафедры. Злой, растрепанный, с покрасневшими глазами и белесыми разводами вчерашней пудры на лице, старший брат вызывал у младшего смешанные чувства, среди которых жалость была далеко не последней. Но для демонстрации христианских добродетелей у него сейчас не было времени. - Простите меня, маркиз, и поверьте, что только неотложное дело чрезвычайной важности вынудило меня пренебречь… некоторыми условностями, - покаялся в своей бесцеремонности отец Томазо. – Давайте, я побуду вашим камердинером. Рубашку? Халат? Кстати, полагаете, ваш ангел все еще спит?
Леон де Руасси: Ангел действительно спал. После обилия впечатлений минувшего вечера, наполненного манящим ароматом тайн и опасностей, и не менее пикантной ночи, плавно перетекшей в утро, которого Леон не смог бы припомнить, даже полный сил молодой человек нуждался в длительном отдыхе. Доселе Неаполь виделся французу гнусной тюрьмой, предназначенной загубить его лучшие годы, несмотря на восхитительные ароматы лимонных и апельсиновых деревьев, что произрастали едва ли не повсюду, отзвуки морского бриза, окутывавшего всякого ласковой пеленой с едва уловимым привкусом соли, яркое солнце на фоне пронзительной лазури, по сравнению с которой небо родной Бургундии казалось дурно размалеванной тряпкой. Вчерашний вечер все переменил. Достоинства природы и климата южной Италии, неоднократно описанные путешественниками в своих разной степени даровитости заметках, стали для Руасси приятным фоном, на котором разворачивалось его ничуть не менее приятное знакомство с неаполитанскими обитателями и их нравами. Бал, поездка в веселый дом в обществе маркиза дель Боско, чей суровый братец торопился преждевременно похоронить Леона в церковном полумраке и клубах фимиама, а после... Что было после, походило на античную мистерию, знать о подробностях которой фра Томазо в силу сана не полагалось.
Винченцо дель Боско: Рука маркиза неуловимым касанием дотронулась до плеча молодого аббата – живого тепла, скрытого он излишне любопытных глаз пеленой белого шелка. Юноша не вздрогнул, не шевельнулся, не потянулся сладострастно навстречу ласке, и Винченцо мысленно пожелал ему сладких снов, раз уж самому дель Боско не суждено их сегодня увидеть. Любезный братец не сумел испортить ему вечер, но в отместку отравит утро. - Ах, да, ваша Елена Троянская…, - плотоядно усмехнулся Винченцо, из всех возможных чувств реже всего в жизни испытывающий чувство неловкости. Томазо привел с собой даму, что ж, тем хуже для Томазо. - Мое почтение, синьора, - светским тоном радушного хозяина палаццо, принимающего у себя гостей, он приветствовал княгиню, демонстративно игнорируя вопрос священника. - Вы впервые в моей спальне, - мне чрезвычайно лестно, - позвольте предложить вам полюбоваться скульптурой «Поцелуй нимфы и фавна». Она во-он там, у окна. Это ранний Верроккьо, прелестная вещица. Немного не то, чем обычно занимаются в спальнях, mea culpa… Или можете понаблюдать за тем, как я буду одеваться. Что там фавн, что тут, большой разницы нет, - с желчной иронией завершил свою тираду маркиз, выскальзывая из под спасительной простыни. Сначала каноник, - по совместительству добровольный камердинер, - подал Винченцо тонкую, с широкими рукавами и пышными кружевными манжетами сорочку, затем яркий китайского шелка халат, из тех, в которые, следуя последней моде на восточную изысканность, повсеместно облачились итальянские и не только вельможи. Рассчитавшись таким образом с приличиями, мужчина направился к окну, и через минуту в спальню хлынул ослепительный свет неаполитанского полуденного солнца. Винченцо с тихим стоном зажмурился. - Если мне не изменяет память, Томазо, мы виделись с тобой вчера ночью, - заметил он, страдальчески массируя виски. – Так что же произошло за столь недолгий срок? Быть может, ты приехал сообщить, что слагаешь с себя сан и женишься на синьоре? – бархатным голосом осведомился глава семейства дель Боско. – Я ведь вас предупрежда-аа-ал, падре…
Орсина: Княгиня молча следовала за отцом Томазо от самого экипажа до спальни синьора дель Боско. Приносить дурные вести с утра, даже если утро для некоторых начиналось уже после полудня, не самая приятная миссия. Томазо был молчаливее обычного всю дорогу, да и Орсина не старалась нарушить повисшее в экипаже молчание, хоть в голове ее бились лихорадочно мысли. То, что их приезду не обрадовались стало ясно, едва двери дома распахнулись на встречу непрошенным гостям. И все же – не принять их было невозможно. Слишком решительно проследовал младший брат в избранном направление. Священники всегда призывают паству к смирению, вот и на сей раз пришлось смириться верному слуге с решением полностью противоположным распоряжению своего хозяина. Дель Боско с порога встретил своих визитеров добрыми проклятиями вперемешку с воззваниями ко всем святым. И, может быть, продолжил свою тираду, но на мгновение замолчал, заметив вошедшую следом княгиню. Орсине, как и ее спутнику не требовалось много времени, что бы угадать события прошлой ночи и в душе она испытала досаду на этого мужчину, только что вырванного из объятий Морфея и еще чьих-то объятий. Не уж то вот этот человек, предпочитавший альковные баталии всему прочему, является одним из людей, которым так доверяет ее патрон?! На вопросы Винченцо она предпочла не отвечать, лишь безразлично пожав плечами. Смутить ее было сложно, удивить и того сложнее, но чтобы не расстраивать отца Томазо еще и своим бесстыдным поведением, княгиня послушно отвела глаза к живописной бронзовой композиции, явной копии флорентийского мастера Джованни да Балонья. Но раздражение в женщине нарастало все сильнее от его неспешной манеры одеваться и рассуждать об отвлеченных материях.
Томазо дель Боско: - Не паясничайте, Винченцо! – не выдержал отец Томазо. – Ему не терпелось перейти к делу вместо того, чтобы парировать шпильки маркиза. Последний преуспел в язвительности, но сейчас канонику нужно было от него совершенно иное. - Лучше скажите мне, в той шкатулке, что вы вчера передали его высокопреосвященству, что в ней было? Насколько важное и насколько… откровенное? Вопрос, занимающий священника с той минуты, когда княгиня ди Сантана переступила порог исповедальни в Сан-Лоренцо Маджоре. Тем более, что точный ответ на него знал только сам отправитель. Если Господь окажется милосерден, маркиз не посылал вчера Спинелли ничего такого, за что отправляют на дыбу в замке Святого Эльма.
Винченцо дель Боско: - Сказать вам? Маркиз дель Боско отреагировал на подобную просьбу удивленным движением брови, затем взгляд его устремился на женщину, все еще с демонстративным вниманием изучающую фривольную скульптуру, и сделался туманно задумчивым. - Вы уверены в том, что понимаете, о чем просите, фра? – Длинные темные волосы Винченцо, пока еще не перехваченные лентой, ласково ворошил теплый ветер, и мужчина совершенно некстати подумал о том, что такие вот утренние визиты вкупе с подобными вопросами запросто добавят ему в шевелюру несколько седых нитей. - Быть может мне стоит предложить вам удовлетворить столь неожиданное любопытство в беседе с вашим патроном? Насколько мне известно, у него нет… или почти нет от вас секретов.
Томазо дель Боско: - Мне будет затруднительно сделать это, брат мой, - поморщился каноник. Спинелли доверяет ему, это правда, но уж кому, как ни Томазо, было знать, сколь сложно добиться доверия подобного человека и как тяжело его оправдать. Вчера он совершил ошибку, последствия которой могут оказаться губительными. В том числе и для его покровителя, в том числе и для его семьи, в том числе и для него самого. И только Винченцо, вместо того, чтобы разделить терзающее душу священника волнение, нежится на солнце, словно сытый кот. И решительно не желает задуматься о том, что происходит! – Дело, видите ли в том, что его высокопреосвященство так и не получил то, что вы… мы ему отправляли. К несчастью.
Винченцо дель Боско: - И? Все еще не уяснивший до конца, что, собственно, случилось, и что пытается сказать ему брат, маркиз дель Боско взглянул на руки отца Томазо с таким видом, словно ожидал увидеть в них свою шкатулку. Увы, тонкие пальцы священника нервически перебирали четки вместо того, чтобы протягивать Винченцо изящную вещицу, в которую вчера вечером были помещены надежды и амбиции изрядного числа неаполитанских ноблей, недовольных королевскими реформами и прельстившихся заманчивыми обещаниями австрийской императрицы. - Так вы приехали, чтобы вернуть мне шкатулку? – все же предположил он, потому что предположить что-то иное было слишком опасно. – Очень любезно с вашей стороны. Что ж, давайте ее сюда, - пока и впрямь не произошло какое-нибудь несчастье, я сам отвезу ее кардиналу.
Томазо дель Боско: - Не могу. Шкатулка похищена, Винченцо. Решив, что дело срочное, а вы слишком увлечены… ночными соблазнами, - фра Томазо закусил губу, бросая брату упрек, которого тот, быть может, не заслужил. - Я просил княгиню ди Сантана об услуге. Она как раз направлялась в резиденцию его высокопреосвященства. Увы, по дороге на экипаж синьоры было совершено нападение. Шкатулка в руках грабителей, которые искали драгоценности… Делали вид, что искали. Одному Господу ведомо, что им было нужно на самом деле. Поэтому я и приехал к тебе. Как только узнал о том, что произошло, от княгини. Поэтому и спрашиваю, насколько опасным для нас было содержание шкатулки! Священник взирал на маркиза дель Боскo, как грозный вестник страшного суда. Но за показной суровостью каноника скрывалась растерянность. Пусть они давно уже не дети, но Винченцо оставался для них со Стефано «старшим братом». Прошли годы, сменились кумиры, но в глубине души Томазо все еще теплилась детская уверенность в том, что старший дель Боско всегда знает, как поступить и что предпринять, дабы уберечь их всех от опасности.
Винченцо дель Боско: - Просвещенные римляне имели обыкновение казнить гонцов, приносящих дурные вести, - пробормотал маркиз, стоящий в это мгновение на краю разверзшейся у его ног пропасти и самым внимательным образом ее созерцающий. Если долго и вдумчиво присматриваться, можно было разглядеть Толедскую площадь, гвардейское каре вокруг эшафота и прочие «почести», которые каждый здравомыслящий заговорщик, надеясь их избежать, всегда должен держать в уме. - Как жаль, что некоторые мудрые обычаи с годами утрачены… Да вы хоть представляете себе, какого труда мне стоило заполучить от вельмож обещания, которые… Которые обратятся в прах, если слух о ваших разбойниках просочится в кулуары неаполитанских дворцов! – наконец, тихо вспылил дель Боско, брезгливо одергивая кружевной воротник, и переводя потемневший от гнева взгляд с брата на даму, которой ему вздумалось доверить злосчастную шкатулку. Первую встречную о подобных услугах не просят. Очередная конфидентка кардинала? Право, его высокопреосвященство открывается ему с новой, незнакомой ранее стороны. - Идемте. И вы тоже, синьора. Беседовать о подобных вещах, стоя подле ложа любви,– просто кощунство! С этими словами маркиз повел своих гостей в комнату, смежную со спальней, в ту, что у женщин принято именовать будуаром, а у мужчин – кабинетом. Захлопнул за ними дверь и наконец-то в полной мере потребовал объяснений. - А теперь рассказывайте… Княгиня ди Сантана, если я не ошибаюсь… Когда и как с вами приключилась та неприятность, о которой упомянул фра Томазо. А потом я расскажу вам, во что это нам обойдется.
Орсина: Орсина лишь поджала губы на отповедь синьора. В первую минуту по выражению его лица можно было понять все то, что он еще и не произнес, но не известно как повел бы себя маркиз не будь в его спальне постороннего. Скорее всего его теперешний сдержанный тон не имел бы места при их беседе. Тем не менее, присутствие спящего юноши отодвинуло начало бури на короткое время. И вот в третий раз женщина рассказывала всю историю от начала и до конца, с момента как она покинула прием в «Коллина Бианка» до своей встречи с фра Томазо. Она старалась говорить и думать спокойно, восстанавливая все события и припоминая даже самые мелкие детали, которые хоть как-то могли им помочь. Но единственное, что она точно могла сказать – этот разбойник не просто грабитель с большой дороги. - Но ведь не может быть так, что они наверняка знали о бумагах?! Даже мне было е известно о них, когда я направлялась в дом вашего брата, и уж тем более не могла предположить сколь увлекательную ночь я переживу, - последняя шпилька была адресована дель Боско, который с таким негодованием смотрела на нее. если все случившееся было всего лишь совпадением, то не иначе как происки дьявола. Орсине в душе хотелось верить, что беда, нависшая над ними грозной тенью, еще может миновать. Но действовать надо быстро. Впрочем, говорить об этом смысла не было – мужчинам это было ясно и без нее.
Винченцо дель Боско: - Что ж, если судить по вашим словам, синьора, ваш ночной незнакомец не их тех жадных и недалеких грабителей, кто, взломав шкатулку и не обнаружив там драгоценностей, брезгливо швырнули бы ее содержимое в костер где-нибудь в катакомбах Себето… Это скверно. Пожалуй, это очень скверно. Рассказ княгини решительно не нравился маркизу. Именно потому, что он понимал: они имеют дело со случайностью, с одной из тех, что безжалостно губят самые тщательно продуманные планы. Окажись это ограбление происками врагов, Винченцо, недурно зная, чем живет и чем дышит неаполитанская аристократия, рискнул бы предположить имена возможных недоброжелателей и принять меры. Но проклятая случайность… Перед ней бессильны всякие упражнения разума. - Но, синьоры, я думаю, мы сможем это пережить, - резюмировал дель Боско, к которому по мере рассказа Орсины постепенно возвращалось утраченное было душевное равновесие. - Большая часть находящихся в шкатулке бумаг была зашифрована. Ключ известен небольшому кругу лиц, включая меня и его высокопреосвященство, и, уверяю вас, я не собираюсь делиться этим знанием с кем бы это ни было. Даже с вами, мой любезный брат. – Винченцо тонко улыбнулся канонику. – Для вашего же блага. Неприятным остается то, что некоторые записки о положении дел в армии я зашифровать не успел. Если они попадут в ведомство синьора ди Манторио… Удар придется в первую очередь на вас, синьора княгиня. Впрочем, я надеюсь, ни один здравомыслящий разбойник не отправится прямиком к королевскому прокурору с тем, что досталось ему в ходе ограбления. Но не исключено, что он явится к вам. Хотя бы ради шантажа и в надежде обменять бумаги на золото, которого не оказалось в шкатулке. Так что будьте настороже. И держите меня в курсе всех ваших новых знакомств. Я же постараюсь отыскать какого-нибудь продажного придворного со двора чудес, чтобы он разузнал для меня, что за герой промышляет ночами на наших дорогах.
Томазо дель Боско: Фра Томазо, сомневаясь, покачал головой. Для него не было секретом то, что маркиз дель Боско навещает Веселые кварталы, - притоны, которыми обычно брезгуют вельможи, - но до сего дня священник был уверен, что раздобыть там можно разве что дурную болезнь или удар стилетом под ребра. - Если бы это было так просто, как вы расписываете, Винченцо… То уже упомянутый вами синьор ди Манторио давно бы очистил Неаполь от грабителей и убийц. Плати – и дело сделано. Однако если вы помните… того мерзавца, - в сердцах опустившись до сквернословия, служитель церкви торопливо перекрестил рот и зашелестел четками, - … Что обобрал однажды меня, так и не вздернули. Чернь умеет беречь свои секреты не хуже благородных господ.
Винченцо дель Боско: - Если тебе нужен ключ, открывающий любые двери, отлей его из золота, - усмехнулся маркиз. – Вы, кажется, изволите мне не верить, но это именно так. Господин королевский прокурор платит своим соглядатаям гроши, но даже за гроши каждую субботу на рыночной площади рвут ноздри, колесуют и вешают пару-тройку оборванцев, промышляющих разбоем. Я же заплачу куда более щедро. От блеска золота, бывает, даже слепые прозревают. Что до черни… Синьора княгиня, например, полагает иначе. Дорогой пистолет, просьба называть его капитаном, лошадь… Подозреваю, что вопрос бестактен, но, сударыня, припомните, хороша ли была лошадь у вашего разбойника? Винченцо не сомневался, что оборванцы тоже бывают тщеславны, и все же существует множество мелочей, по которым опытный глаз отличит простолюдина от человека благородного. Благородного происхождения, разумеется, потому что в остальном грабитель есть грабитель.
Орсина: - Лошадь?! Да, это был прекрасный конь, настоящий неаполитанец, темной масти. Конечно ночью и при свете факелов я могла и ошибиться, но скорее всего – он был вороной. Хотя это уже не так верно. Женщина рассеянно барабанила пальчиками по резному подлокотнику, пока синьор дель Боско излагал им положения дел. Отчасти все казалось уже и не таким ужасным, если не считать того, что еще не известно какие идеи придут в голову грабителю. - Ваши слова, синьор дель Боско хоть и не радуют меня, но и не пугаю. Разве нельзя будет повернуть все в иную сторону? Мой муж, скончавшийся в начале прошлого года, - какая разница, что княгиня не разу не видела его живым? – был одним из вернейших подданных нашего славного правителя. И жене его не престало вмешиваться в политику с какой-либо иной целью, кроме как помогать интересам государства. Все эти левые веянья и вольнодумство нашего общества, способного пойти против своего короля, не могут не огорчать меня и оставлять равнодушной, синьоры. И бумаги эти я везла лишь с одной целью – вовремя предупредить короля о надвигающейся бури. Орсина замолчала, напряженно ожидая реакции на свои слова. В конце концов, абсурдные идеи не всегда были таковыми, какими казались на первый взгляд.
Винченцо дель Боско: Второй раз за сегодняшнее утро княгиня удостоилась удивленного, и вместе с тем заинтересованного взгляда хозяина палаццо. Таинственная вдова синьора ди Сантана (у которого дель Боско решительно не припоминал жены, к тому же) была красива, но женская красота не удивляла Винченцо, а вот здравомыслие… - Идея недурна, сударыня, - признал он. – Была бы не дурна, если бы не прокламация императрицы Марии-Терезии, что находилась в шкатулке. Простите, я не сказал вам о ней, но лишь потому, что бумага эта не предназначена оставаться тайной. Наоборот, я надеюсь, очень скоро жители Неаполя смогут прочесть ее, расклеенную на стенах или передаваемую из рук в руки в салонах. В этом письме найдется много вещей, достойных внимания. И для нобля, и для торговца, и для простолюдина. Увы, там же имеется и дата. И если только покойный князь ди Сантана не явился с того света, чтобы озаботиться посмертно политикой королевства, вам не удастся убедить кого-либо, что бумаги в шкатулке принадлежали ему. А раз так… Где же вы их взяли, синьора? Если в этой хорошенькой головке имеются иные здравые мысли, маркиз полагал, что наступило время их услышать.
Орсина: В кабинете повисла тишина, которую нарушали лишь тиканье часов на каминной полке и тихий стук костяшек четок фра Томазо. Орсина взглянула на святого отца, на старшего дель Боско, ожидающего ее ответа. На ее щеках вспыхнул румянец чуть обжигая кожу, но от мужчин он остался скрыт за тонкой тканью полумаски. Орсина нервно разгладила складку на платье и в конце концов заговорила: - Увы, мой муж умер безвозвратно, тут вы правы, и являться с того света с предсказаниями не станет. Да и как я понимаю, не только прокламация, но и другие бумаги не могли быть собранны моим супругом? Но разве я сказала, что они принадлежат ему? – княгиня на минуту задумалась. Действительно сложно доказать откуда взялись все эти документы у почтенной вдовы, но попробовать можно, - Стоит ли придумывать что-то новое? Когда лжешь, лучше говорить правду. Мне их отдали, чтобы я могла отвезти их по назначению. Есть еще люди, которым не безразлична судьба королевства. Не думаю, что стоит называть их имена, но, безусловно, это преданные Карлу люди и близкие друзья моего покойного супруга.
Винченцо дель Боско: - Вы очень убедительны, княгиня, - промурлыкал Винченцо. – Вопрос только в том, останетесь ли вы так же убедительны, когда к вашей прелестной шейке будет приставлено острие кинжала. Мы, кажется, имеем дело с разбойником. Маркизу наскучило терзать кружевные манжеты, в голубых глазах его, до сей минуты ясно-безмятежных, сверкнула молния, и, сделав резкий шаг к Орсине, мужчина резко схватил ее за запястье, выворачивая тонкую руку женщины за спину, вынуждая прогнуться и запрокинуть голову ему навстречу. Под личиной изнеженного сибарита обнаружилась властная сила человека, решившего идти до конца, и готового устранить на своем пути любую преграду. Брезгливым движением дель Боско сорвал с княгини кружевную полумаску, швырнул куда-то на пол, затем ладонь его легла на горло синьоре, не сжимая, почти лаская, холодя ее кожу дорогим металлом перстней, что так любил синьор Винченцо. - Мужчины далеко не всегда галантны, - сообщил он жестко. – Некоторые негалантны вовсе. А уж палачи в Сан-Эльмо, те и вовсе грубы, если не сказать яснее. Не слишком ли я рискую, полагаюсь на ваши фантазии о друзьях вашего покойного мужа. Что если у вас не попросят, а потребуют их имена? Отец Томазо сделал протестующий жест, но старший брат оборвал его попытку вступиться за свою духовную дочь. - Не вмешивайтесь, фра, ваше дело исповедовать, мое – грешить. Вы сами доверили ей наши тайны, сами привели ее в мой дом в конце концов.
Орсина: Она лишь успела протестующее вскрикнуть, когда маркиз, перевоплотившийся из ленивого кота в разъяренного льва, грубо схватил ее. В глазах княгини испуг почти сразу же сменился негодованием и гневом. Дыхание участилось настолько, что корсет с силой сдавил ей ребра, делая каждый вздох болезненным. Усталость всей прошедшей ночи, которая уже давала о себе знать, тут же улетучилась, сменяясь какой-то бешенной решимостью. Орсина сделала попытку вырваться, но силы были слишком не равны и лишь боль в руке стала сильнее. Ей оставалось лишь испепелять его взглядом. - А я и не предлагала вам на них полагаться. Если вы так умны, то предложите и вы что-нибудь стоящее? Требовать от меня что-либо имеет право только один человек, - прошипела женщина не отводя глаз от его водянистого взгляда, в котором сложно было угадать истинные чувства. Она понимала, что он прав, но черт возьми – кто давал ему право с ней так обращаться? Перед внутренним взором женщины быстро возникли странные образы неаполитанской крепости, которую можно было увидеть с любой точки города, а чуть позже темные и узкие коридоры, глухие шаги по каменному полу. Если это случиться, то виноват будет он! Орсина еще раз дернулась в его руках и тут же обмякла.
Винченцо дель Боско: - Учить женщину тому, как ей убедительнее лгать? Куда катится мир! Под пальцами Винченцо волнующим стакатто пульсировала сонная артерия на напряженной шее княгини. Дьявол, ничуть не опасаясь присутствия в комнате священника, нашептывал, искушая, самый простой способ обеспечить собственную безопасность. Если с синьорой ди Сантана случится какое-нибудь внезапное несчастье, она уже не в состоянии будет назвать кому бы то ни было имена тех, кто вручил ей шкатулку. Маркиз дель Боско глубоко вздохнул. Он хорошо знал, сколь обманчивы бывают дьявольские искушения. Вместе со смертью этой женщины будет загублен и шанс, что грабитель явится к ней вновь, выдав себя. И бог знает, что он предпримет, узнав, что княгиня внезапно завершила свой недолгий земной путь. Понимая это, мужчина, вместо того, чтобы стиснуть горло Орсины, навсегда лишив ее возможности говорить, лишь с ироничной полуулыбкой провел пальцами по чувственным губам синьоры. Единственное женское оружие, но оно часто стоит дюжины клинков и пистолей. - Сегодня вечером, сударыня, я буду иметь честь сопроводить вас в Сан-Карло, - сообщил он. - Дают «Триумф Камиллы», ожидается появление короля, королевы и самых блестящих кавалеров и дам неаполитанского двора. Вы приедете со мной, а уедете… С любым синьором, который вам приглянется, и лучше будет, если он окажется кем-то из приближенных его величества. Вы проведете с этим синьором ночь, а так же следующую ночь, если потребуется, и ночь, следующую за следующей. Постарайтесь, чтоб о вашей связи заговорили. И если в ближайшие дни кто-то спросит вас о нападении разбойников, о похищенной шкатулке… Вы укажете на своего любовника. Все остальные имена вам лучше забыть, а запомнить одно лишь это. Как, разумеется, и имя того, кто задаст вам подобные вопросы.
Орсина: Едва она почувствовала, что хватка маркиза ослабела, княгиня тут же поднялась с кресла. Встав во весь рост и стараясь привести себя в чувства после столь грубого обхождения с собой, она растирала ноющее запястье и стиснув зубы слушала дель Боско. В голове уже ее стучала мысль, что за подобное с ней обращение маркиз может и поплатиться. И обязательно поплатиться, как только они разберутся со всей этой завертевшейся историей. Но следующие же его предложение ввергло Орсину в такое негодование, что залепить ему пощечину было самым горячим ее желанием. - Да как вы смеете! – задохнувшись от возмущения, она даже не знала что ему ответить, - Простите, но я не имею ваших талантов и… Ей пришлось замолчать под красноречивым взглядом маркиза. Ее возражения были бы бесполезны в любом случае и согласиться с ним княгине просто пришлось. Про себя она лишь решила, что тот несчастный, что станет ее любовником, так и не познает всей прелести своего положения. По крайней мере, засыпать и просыпаться в постели княгини еще не означает исполнять обязанности любовника. - Хорошо, синьор дель Боско, я постараюсь стать невероятно забывчивой. И конечно же с превеликим удовольствием составлю вам компанию сегодня вечером, а пока… Княгиня жестом указала маркизу на валявшеюся у ножки стола маску и посмотрела на него в упор. Дель Боско словно нехотя вернул ей кружевную тряпицу, которая в его присутствии теперь теряла всякий свой смысл и снова надела ее на себя.
Леон де Руасси: Присутствие гостей в этот неурочный час, когда утомленным давешними впечатлениями мужчинам требовалось пробуждение столь же непринужденное, сколь насыщенным событиями был круговорот времени между балом в "Коллина Бьянка" и дружеским уединением на вилле делла Корте, вызвало недовольство не только хозяина роскошного дворца. Появление посторонних в хозяйской спальне не вырвало Леона из крепких объятий Морфея, но голоса, среди которых доносились и женские трели, существенно их ослабили. Когда дверь за сознательными и невольными заговорщиками захлопнулась, француз окончательно проснулся, силясь понять, не почудились ли ему шорох шелковых юбок и мелодичная речь дщери евиной. Потянувшись, он распахнул глаза и повел носом, уловив среди насыщавших комнату садовых запахов и тонкий аромат духов, которые не принадлежали ни ему, ни щеголю маркизу. Смятые простыни, еще хранившие тепло другого тела, небрежно разбросанные по комнате предметы туалета, нежное тосканское вино, посверкивавшее в бокалах, и стрелки часов, малая из которых чуть сдвинулась с полуденной отметки, вслед за большой, уже устремившейся в надиру циферблата, - эти свидетели его пробуждения напомнили Руасси некоторые подробности, что одних заставили бы забиться в покаянном экстазе, а другим преподнесли бы еще один приятный эпизод для будущих мемуаров. Опальный каноник принадлежал ко второй, более жизнерадостной части рода людского, и оттого, вместо молитв и страха перед разверзшейся бездной, которой любили пугать прихожан его собратья, он, присев на кровати, с нескрываемым удовольствием окинул взглядом беспорядок, способный разбудить воображение любого повесы. В несколько ленивых движений он оказался возле столика с фруктами, оторвал от доселе не тронутой грозди несколько виноградин и, щурясь от солнечного света, прорезавшего тонкую полоску между занавесями, задумчиво отправил их в рот. Этот легкий завтрак должен был дополниться живительным вином, от которого минувшим вечером Леон пришел в неописуемый восторг. Внезапно он замер. Из соседних покоев доносились голоса, напряженные интонации которого заставляли предположить, что разговор выдался не из легких. Облаченный в костюм Адама и с бокалом в руке, француз бесшумно приблизился к двери и, ничуть не смущаясь, прислушался. Маркиз и фра Томазо оживленно беседовали с таинственной незнакомкой, которую дель Боско именовал княгиней. Шкатулка, шифр, кардинал, Мария-Терезия... Как ни далеки были от совершенства познания аббата де Руасси в неаполитанском наречии, их было достаточно, дабы уловить основную суть. Любопытство француза разгорелось не на шутку, и он, старавшийся даже дыханием не выдать своего присутствия, замер, жадно ловя каждый звук.
Винченцо дель Боско: - Раз уж мы заговорили об удовольствиях… Орсина поправляла вновь обретенную маску, а маркиз дель Боско наблюдал за этим процессом с вежливым интересом. С трудом сдерживаемый гнев, сквозящий в каждом движении женщины, вызывал в воображении Винченцо аллегорию с натянутой тетивой. Будет ли это сладострастный лук Купидона или смертоносное оружие Геракла, чьи стрелы пропитаны ядом Гидры, и кого в конечном итоге поразит сорвавшаяся и с этой тетивы стрела? – Я мог бы приказать вам немедленно оставить Неаполь, - мимоходом заметил он. - Хлопотные сборы, тяготы дальней дороги… Или и вовсе потребовать у его высокопреосвященства вашу голову. И, будьте уверены, ваш покровитель Спинелли не осмелился бы отказать мне в этой просьбе. Слишком высоки ставки в игре, которую мы затеяли. Я же предлагаю вам всего лишь милый флирт, доставляющий удовольствие и уму, и телу. Умоляю, не нужно смотреть на меня, словно мученица за веру - на пожирающего ее льва. Фра Томазо отпустит вам любые грехи, княгиня. Так грешите… Во спасение. Своей жизни, ровно как и спокойствия вашего драгоценного кардинала. Но сначала… Вам стоит отдохнуть.
Орсина: Какие обидные слова он произносил! Да что возомнил этот аристократишка о себе? Не уж то он и впрямь осмелиться диктовать условия кардиналу. Орсина усмехнулась, зло и губы ее на миг приоткрыли белоснежные зубы не в улыбке, но в оскале. - За девять лет, что я верно служила его преосвященству, я ни разу не совершила ни одной непростительной ошибки. А если они и были, то я умею их исправлять! И слова ваши лишь говорят о самонадеянности вашей, а не о власти. Приказывать мне, как и решать мою судьбу я позволю лишь кардиналу Спинелли, не вам. Да, я полностью в его руках, - княгиня выплеснув всю накопившуюся ярость снова обрела, пусть и видимое, спокойствие. Обернувшись к фра Томазо, остававшемуся молчаливым свидетелем всего происходившего, она едва заметно улыбнулась, - Пусть будет милый флирт во спасение, если вам это так нравиться именовать, оспаривать не стану. Вы ведь оставите мне право выбора оружия в этой невинной игре?! Жертва еще не была выбрана, но Орсина уже имела некоторые соображения о судьбе этой жертвы у княгини уже возникли. Ничего страшного, ничего сверх того, что можно было использовать не навлекая на себя лишних подозрений. - Вы правы, я действительно устала.
Винченцо дель Боско: На мгновение Винченцо почти пожалел, что не послушался советов Дьявола. Что за дурацкая, а главное, неуместная строптивость? Неужели эта женщина верит в то, что представляет для Спинелли какую-то ценность? Особенно если на одной чаше весов окажется ее голова, а на другой – неаполитанская корона и меркантильные интересы папского престола. - Оружие? – теперь взгляд мужчины искрился насмешкой. Тетива сорвалась, гнев красавицы выплеснулся без толку, и дель Боско чувствовал себя разочарованным. – Моя прелестная княгиня, оружие выбирают, отправляясь на войну. Я же предлагаю вам совершенно иное времяпровождение. Холеные пальцы маркиза подхватили со стола колокольчик, мелодичным звоном бронзы об бронзу призывая синьора Парролио, который, - Винченцо был уверен, - ожидает его распоряжений где-нибудь неподалеку. - Женщины подобны розам, кара миа. Все они привлекают взоры, но срываем мы лишь те из них, что умеют прятать свои шипы. Остальные… Кто вспомнит про них. Ступайте, синьора, мой мажордомо проводит вас до кареты.
Леон де Руасси: Заслышав слова, за которыми что в Италии, что во Франции, что в прочих, далеко не столь цивилизованных странах неизбежно следовало прощание, на лице француза мелькнул испуг. Быть застигнутым у дверей, подслушивающим, словно прислуга, казалось забавным в фамильном замке, по которому разве что не бегали гуси, до того мало образ жизни барона де Руасси отличался от быта его низкородных арендаторов; или же во дворце архиепископа Санского, где Леон чувствовал себя настолько привольно, будто это он, а не его великодушный дядюшка, возлагал на себя митру во время полуденной мессы. Портить же впечатление, сложившееся о нем у нового знакомого, было и глупо, и, принимая во внимание содержание беседы, весьма опасно. Молодой человек покинул свое укрытие столь же быстро, сколь и бесшумно, едва касаясь босыми ногами навощенного паркета, ближе к постели укрывшегося пушистым ковром. На телесного цвета ворс со стороны, занимаемой маркизом, был поставлен наполовину осушенный бокал, который Леон не выпускал из рук все время своего невольного посвящения в тайны сильных мира сего, после чего Руасси вновь улегся на подушки, слегка прикрывшись простыней, что еще хранила запах душистых трав, любимых апеннинскими прачками.
Винченцо дель Боско: Вовремя! Не успело дыхание француза выровняться, имитируя дыхание сладко спящего, как синьор Парролио появился на пороге спальни с резвостью обитающего в табакерке черта. Не смотря на повторившийся призывный звон, доносящийся из кабинета маркиза, мажордомо начал с того, что на цыпочках приблизился к постели, придирчиво рассматривая де Руасси. А затем с предупредительностью облаченного особым господским доверием слуги взялся за край простыни, видимо сочтя позу юноши излишне вызывающей. Как следует укрыв фра Леона, Паролио устремился в кабинет, распахнул дверь и, почтительно склонив голову, застыл в дверном проеме готовым услужить синьору дель Боско изваянием. - Что изволите, ваше сиятельство? - Синьора нас покидает, будь любезен, распорядись, чтоб к парадному входу подогнали ее карету, и чтобы моя гостья не заблудилась по пути. До вечера, сударыня. И до встречи.
Томазо дель Боско: Едва в коридоре стих шорох шелкового платья прелестной княгини, Отец Томазо укоризненно покачал головой. - Винченцо, но вы же сами понимаете, что эта женщина ни в чем не виновата! Она действительно целиком и полностью предана монсеньору. И оттого ей можно доверять и довериться. Зачем вы… так? В угрозах не было никакой необходимости!
Винченцо дель Боско: - Мой добрый брат, истинная справедливость, когда Господь отделит агнцев от козлищ, покарает виновных и воздаст невинным, ожидается в дни Страшного суда, - устало посетовал маркиз дель Боско, размышляя, присесть ли ему в кресло, или, быть может, вернуться в спальню и прилечь. Известие, что привезли ему священник и женщина, лишило его сиятельство покоя. Но если дух Винченцо был готов к подобным испытаниям, то тело, утомленное обильными возлияниями и усердными трудами на ложе, откровенно протестовало. - Пока же в нашем несовершенном, порочном и погрязшем в грехе мире ее нет и не предвидится. Виновна ваша духовная дочь или нет, ее знания могут нам повредить. Она слишком самоуверенна, эта грех гордыни, вы не находите? Спинелли вся эта история ничем не грозит, высокий сан защитит его высокопреосвященство от любых обвинений. Ну, разве что, ему придется вернуться в Рим и смиренно просить у Папы другое, менее доходное назначение. Мы же, фра Томазо, в совершенно ином положении. И, кстати, окажите мне услугу, навестите Стефано… Лицо каноника напряглось, и маркиз, заметив этот характерный признак скрытого волнения, беспечно рассмеялся. - Успокойтесь, на этот раз никакой политики. Вчера у синьоры Катарины играли недурные музыканты, если вы помните. Я собираюсь устроить небольшой ужин для друзей, допустим, завтра вечером. И на десерт заполучить ту дивную скрипку, что вчера звучала в «Колина Бианка». Сущая мелочь, фра Томазо. Синьора дель Боско не осмелится растерзать священника, это большой грех. На меня же наша достойная родственница реагирует, как Циклоп на Улисса.
Томазо дель Боско: - Дружеский ужин? – позволил себе изумиться фра Томазо, ожидавший в глубине души каких-то более тесно связанных с пропавшей шкатулкой деяний, нежели очередная попойка маркиза с приятелями, скрывающаяся за галантным определением «ужин». – Неужели то, что поведала вам княгиня, не лишило вас аппетита, Винченцо? Неужели вы не полагаете, что нужно… что-то немедленно предпринять? Не скрывая снедающего его беспокойства, священник прошелся по кабинету брата, с заметной укоризной поглядывая на его бледного с похмелья и недосыпа хозяина. - Быть может, стоит хотя бы предупредить разделяющих наши… воззрения… вельмож об особой осторожности? С которой нам всем теперь предстоит действовать? Я не берусь давать вам советы, брат, но…
Винченцо дель Боско: - Не беретесь… Вот и не беритесь! – скривился маркиз. – Что проку в том, чтобы метаться сейчас по Неаполю, по ходу пугая неизвестностью тех, о ком вы упомянули? Это не пойдет на пользу нашему делу, уверяю вас. Скорее уж наоборот. Эта дурацкая потеря пока останется в тайне. Для всех, кто уже оказался, волей случая, замешанным в историю с похищением шкатулки. И прекратите мельтешить у меня перед глазами, Томазо. У меня от вас голова кружится! Виной этому недомоганию, разумеется, был не столько нервически меряющий шагами расстояние от стола до окна священник, сколько неумеренные возлияния минувшей ночи. Но упрекать в чем-то себя самого, как истинный и закоренелый эгоист, Винченцо был настроен в последнюю очередь. - О боже, уже полдень! – Тем временем взгляд дель Боско добрался таки до часов на каминной полке. – Как отвратительно рано. Поезжайте к синьоре Катерине, фра. Я бы, конечно, пригласил вас позавтракать, - маркиз с картинным сожалением пожал плечами, - Но, судя по вашему виду, вам сейчас кусок в горло не полезет. Представив хмурого Томазо третьим в их с Леоном компании, Винченцо ухмыльнулся, и с удвоенным пылом принялся выпроваживать брата вон. Тот, впрочем, сопротивлялся слабо, и в конце концов, был передан заботам Парролио, а хозяин дома, распорядившись о завтраке, отправился будить француза. По ходу гадая, каким окажется первый взгляд его юного гостя, - смущенным, как у согрешившей девицы, или ровно наоборот. Эпизод завершен
полная версия страницы