Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » "Война и мир", 5 июня 1744 года, вечер-ночь » Ответить
"Война и мир", 5 июня 1744 года, вечер-ночь
Винченцо дель Боско: 5 июня 1744 года, вечер-ночь Прием в палаццо Стефана дель Боско
Лючия: Улыбка Лючии стала еще ослепительней, грациозным движением она раскрыла веер и принялась лениво обмахиваться, привлекая внимание маркиза к белоснежным плечам и груди. – Ну, что Вы, синьор, мое суждение никогда не складывается на основе первых впечатлений, а Ваше слово служит мне дополнительной порукой в учтивости неаполитанских мужчин, – медовым голосом пропела вдова, окунувшись в привычную атмосферу флирта. Обретенное было спокойствие вновь дало трещину, но на сей раз волнение было приятным. Какая женщина останется нечувствительной к галантному обхождению, а синьора ди Содерини была истинной женщиной. Поэтому она нашла своего нового знакомца весьма приятным во всех отношениях. *** Мнение же Боссини о маркизе дель Боско было совершенно противоположным, что и было высказано без обиняков синьоре Мандзони. Испытанное им унижение синьор Анджело целиком относил на счет маркиза, а гнев и вино развязали язык. Клокоча от возмущения, он поведал заинтересованной баронессе, что он всегда считал синьора Винценцо на редкость самоуверенным и неприятным типом, который имеет дурную привычку совать нос в чужие дела, а теперь еще больше в этом уверился. Рано или поздно наглость маркиза накличет на него беду, и винить в этом он должен будет только себя. Тут синьор Боссини спохватился, что его неосторожные слова могут накликать беду на него самого, и умолк, окончательно придя в дурное расположение духа.
Андреа ди Содерини: Проследовав за хозяйкой, в голосе которой Андреа уловил нотки недовольства, он оказался перед небольшим дамским обществом. Когда женщины собираются в круг возле хорошенькой дебютантки, пробить их броню очень сложно. Если, конечно не выбрать верной тактики. Он поочередно коснулся ручек синьор, скорее обжигая дыханием, нежели целуя их. - Мое почтение, прекрасные синьоры. Наша хозяйка видимо задалась целью ослепить мужское общество Неаполя, собирая в своем доме такие сияющие бриллианты! Я совсем недавно приехал в ваш славный город, но уже убежден – здесь собранны все лучшие произведения искусства созданные как рукой человека, так и Творца. – постаравшись придать своему голосу как можно больше бархатистости, Содерини заливался соловьем, раздавая общие комплименты. Украдкой он бросал взгляд на свою мишень, но ни разу не повернулся и не взглянул на нее прямо. - Более того, Неаполь меня поражает своими откровениями. Синьора Виттория, как вам понравилось исполнение юной скрипачки? Я прежде никогда не видел столь виртуозной игры у женщины, и на мой взгляд – это было слишком откровенно. Но, право, я не столь хорошо разбираюсь в музыке, может вы дадите мне несколько дельных комментариев.
Виттория Маркес : Виттория украдкой окинула представленного мужчину придирчивым взглядом поверх веера. "Хорош" - был вердикт и графиня позволила себе приветливо улыбнуться и протянуть руку для поцелуя. -Рада знакомству, синьор Сальвиати, и добро пожаловать в наш славный город. Несомненно Вы правы, синьора Катарина балует нас сегодня самым изысканным обществом, - легкий поклон хозяйке торжества. - Но поверьте, как озеро превращается в болото без новых притоков, так и высший свет стал бы серым и скучным без гостей из самых разных уголков. Поэтому мы всегда принимаем с радушием и почетом. Надеюсь, Вы уже успели оценить гостепреимство неаполитанцев? - проникновенно поинтересовалась синьора Маркес С появлением господина Алессандро и синьоры Катарины непосредственность и искренность слетели с лица Виттории и она привычно скрылась за маской светскости. -О, да Вы преувеличиваете мои достоинства, уважаемый синьор, полагая, будто я скажу что-то новое об этой музыке, - рассмеялась графиня. - Я лишь слепо восхищаюсь и произведением, и в особенности исполнительницой. Говорите, это было откровенно? Возможно... Но от этого еще более необычно и притягательно. Не находите? Виттория всегда испытывала интерес ко всему новому, в том числе и к людям. И непременно хотела, чтоб этот интерес был взаимным. Посему, на синьоре Сальвиати был испробован весь арсенал самых обольстительных улыбок и самых благосклонных взглядов.
Андреа ди Содерини: - Я еще не до конца изучил ваше гостеприимство, но и то что я постиг – говорит о многом. Южане щедры на проявления любых чувств. Андреа следил за своей собеседницей, которая весьма ловко оплетала его серебренными сетями своего голоса и делал вид, что она полностью завладела его вниманием. Катарину видимо это несколько порадовало, ибо хозяйка, поняв – дальнейшее знакомство синьора Сальвиати с ее гостями откладывается. Поспешила удалиться к последним. Как только синьора дель Боско удалилась, молодой человек принялся рассказывать о традициях гостеприимства в Тоскане, Милане и прочих городах, где он успел побывать. Он обращался то, к синьоре Витторие, то к синьоре Аделине, изредка бросая взгляд на юную девушку. - Должен признаться, но больше всего мне понравилось в Венеции, что и говорить. Если вы там когда-либо бывали, то должны меня понять. Вы бывали в этом городе водной стихии, синьора Виттория?
Виттория Маркес : -Нет, не приходилось, - без тени сожаления пожала плечами Виттория. По правде сказать, она вообще не покидала Неаполь и его окрестности. Все, что ей нравилось, все, что составляло жизнь графини, легко можно было найти и в родном городе. Так зачем же выдерживать лишний раз пытку многочасовой тряской в карете по пыльной дороге или качкой по волнам на хлипкой лодочке? -Но с удовольствием послушаю, что ж такого прекрасного Вы нашли в городе на воде, - ласково промурлыкала синьора Маркес. - А там глядишь, быть может и я отважусь на путешествие в Венецию. Тем более, что это родина синьорины Гортензии. Думаю, ей будет приятно побеседовать с человеком, который так восторженно отзывается о городе ее детства. Я права, моя дорогая?- обернулась Виттория к девушке А праздник тем временем был в разгаре. Терпкое вино, продукт жаркого итальянского солнца, из погребов семейства дель Боско перекочевало в бокалы дам и кавалеров, гости вовсю веселились и уже никому не было дела до того, что скрипка все чаще фальшивит в руках неумелого скрипача.
Леонардо Тарантоло: Трудно представить скольким знатным старухам Леонардо дель Тарантоло загадочно улыбался за этот месяц, сколько запомнил имен сопливых племянников, сколько раз справлялся о расстройстве желудка у собачек и мартышек (синьора Медуза, настойка из перепонок грецкого ореха совершенно успокоит кишечник вашего очаровательного питомца. Это средство древнегреческих ассирийцев, проверено веками.) , для того чтобы заполучить вожделенное приглашение на виллу «Коллина Бианка». Теперь, в единственном своем приличном камзоле - цвета фазаньего пера с радужным отливом, он расхаживал среди гостей, то и дело брал с подноса лакея новый бокал и ставил опорожненный. Последний раз дель Тарантоло ел три дня назад кусок лепешки, зеленые оливки и сыр. Деньги кончились, толком не начавшись. Хозяйка мансарды, которую он снимал на Виа дель Мартири больше не давала свечей и кипятка. Нарочито яркий грим - румяна, золотые блестки на веках, белила, помада выглядели на нем, как на раскрашенном черепе. Розовый парик был сильно продушен пачулями и амброй. Левую руку он старался прятать за спину, чтобы публика не видела обтрепанного кружева на манжете. Он не прикасался к угощениям, делая вид, что питается исключительно духовными эманациями. Но зато пил уже четвертый бокал. В глазах стояла плотная муть. К нему уже успела прилипнуть дородная дама-поклонница, которая видела его на прошлом "сеансе заклинания стихийных духов" в пятницу, на вечере у сеньоры Терезы ди Мелюзини. За приставучей дамой, как пришитая, следовала незамужняя мышь-дебютантка , племянница, с тщательно забеленными прыщиками и в овечьих глазах ее стояла тоска по замужеству хоть за кем нибудь, пока не поздно. Леонардо, буравя ее блекло-голубыми глазами в десятый раз сквозь зубы втолковывал толстухе: - Любезная моя синьора Дезидерия, я не занимаюсь фокусами и чудесами. Дешевые чудеса показывают шарлатаны в балаганах зубодеров. Вот пусть они ходят по воде и воскрешают покойников. По натуре я ученый. Дитя веков грядущих. Я не мистик, а практик. К тому же я сегодня не в ударе. Астральные сферы закрыты. Лунный час неблагоприятен. Поверх перьев цапли в прическе дам, дель Тарантоло тщетно высматривал хоть одно знакомое лицо. Толстуха, глядя на мистического юношу с восторгом похлопала пухлыми ладонями: - Ну пожалуйста, синьор Тарантоло, мы очень, очень просим! - Мадонна пиа! - закатив подведенные глаза к лепному потолку простонал дель Тарантоло. Покосился на лакея, потребовал воды. Расставил ладони так, будто ловил капли дождя. Кивнул лакею - Налей немного воды мне в левую и в правую ладонь. Лакей несколько удивленно поклонился и плеснул по полглотка в каждую. Тарантоло наморщил лоб, над нарисованными бровями выступили бисеринки пота. В левой ладони вода закипела и вдруг вспыхнула синеватым спиртовым пламенем, в правой ладони - быстро смерзлась в бесформенную ледышку. Дамы ахнули. Леонардо дунул на пламя, потушил - ладонь осталась сухой и чистой. Взял у оторопевшего лакея очередной бокал и пустил туда лед. С удовольствием просмаковал глоток. - Ваше здоровье, синьора и синьорина. Как видите, я не совершаю чудес. Человеческий организм совершенный механизм. Главное уметь им управлять. Скрипач выдал финальную вконец фальшивую ноту, которая потонула в говоре и красках праздничного вечера. Леонардо очень надеялся, что его трюк заметила не только дама с перьями.
Винченцо дель Боско: Когда женщина со столь безупречными формами, коими природа без сомнения наделила синьору ди Содерини, еще и умна – это сущий подарок судьбы. По крайней мере, по мнению синьора дель Боско. Давно пресытившись прелестными глупышками, он стал разборчив и привередлив, но неожиданное знакомство с прелестной блондинкой казалось маркизу перспективным во всех отношениях. – Мне остается лишь позаботиться о том, чтобы слова не расходились с делом, - склонив голову, мужчина подал даме руку, приглашая следовать за собой. Вопрос только, куда? – Если вы искали уединения, синьора Лючия, я могу показать вам парк. Ничего особенного, впрочем, беседки, фонтаны. При свете дня выглядит намного интереснее. Или, быть может, вы желаете, чтобы я вернул вас неаполитанскому обществу?
Франческа Мандзони: С первых же слов синьора Анджело почуяв первосортную сплетню, Франческа слушала, по обыкновению не перебивая говорящего, лишь сокрушенно качала головой и ободряюще поглаживала локоть клокочущего яростью, как жерло Везувия, собеседника. – Право, синьор Боссини, я от всей души вам сочувствую, и все же не советую в открытую ссориться с маркизом дель Боско, - вкрадчиво заместила баронесса, когда хмельной ревнивец выговорился. – В свете этого просто… не поймут. Полезная информация, - что может занятнее такой вот размолвки, сразу не разрешившейся кровью или перемирием, - была немедленно принята к сведению синьорой Мандзони. Пока просто принята. До той поры, когда придет время пустить ее в ход. Синьор Винченццо приобрел себе врага, и если правильно повести себя с Боссини, исподволь вновь и вновь напоминая о случившемся, он затаит злобу на маркиза надолго. В один прекрасный день подобный недоброжелатель может пригодиться. – Идемте лучше в дом, кому не везет в любви, синьор Анджело, тому всегда везет в карты. Без карточных партий не обходился ни один прием, - будь он многолюден, как сегодняшний, или рассчитан на нескольких близких друзей семьи. В данный момент Франческа полагала, что ее собеседнику стоит по крайней мере присесть, так почему бы не за карточный стол? Однако довести Боссини до цели баронессе так и не удалось. Внимание синьоры привлекло сначала восторженное с придыханием женское «ах!», а потом некий молодой человек, ставший причиной экзальтированного восторга двух дам. Франческе удалось разглядеть лишь самое окончание фокуса, проделанного Леонардо, но то, что она увидела, чрезвычайно заинтересовало благонравную вдову. – Я слышала, синьора Дезидерия, - выпустив локоть Боссини тут же окликнула старшую из женщин баронесса, - что вы увлеклись сеансами магии. Не подскажете, кто дает вам их, уж не этот ли синьор? Франческа улыбнулась и любезным наклоном головы приветствовала юношу. Обтрепанное кружево на манжете дель Тарантоло, неосторожно позволившего себе позабыть спрятать руку за спину, не осталось незамеченным.
Леон де Руасси: Скучать в отсутствие маркиза не приходилось. Леон жадно впитывал краски, звуки, даже запахи, окружавшие его в "Коллина Бланка". Отчасти потому, что подобное с ним происходило уже сравнительно давно, отчасти из-за удаленности этих мест от родной Бургундии, все этим вечером казалось необычным, фантастичным и вызывало восторженный блеск в глазах аббата. Он скромной тенью скользил по навощенному паркету, всматриваясь в приглашенных, прислушиваясь к журчанию их речи и втайне надеясь, что отец Томазо вскоре позабудет о его существовании. Италия, благодатный край, куда устремлялись его и не только его соотечественники, чтобы приобщиться к наследию римлян и современным изыскам, представлялась французу местом, где возможно все и где его жизнь могла бы решительным образом перемениться. Внезапно внимание Руасси привлек молодой человек в розовом парике, беседовавший с двумя дамами, молодой и пожилой и, судя по их лицам, до глубины души изумленными странными вещами, что этот господин проделывал. Остановившись в небольшом отдалении от этой группы, Леон наблюдал за трюками с водой, сочтя их более чем занимательными. Когда мужчина перехватил вино с подноса, тем самым давая понять, что номер окончен, аббат не решился отойти, надеясь на продолжение.
Леонардо Тарантоло: В ответ на слова подошедшей дамы Леонардо отвесил балетный поклон, - И да и нет, синьора. Мои опыты к магии не имеют никакого отношения. Ведь магии не существует. Мир создан на удивление рационально и трезво. Краткого взгляда из под полуопущенных ресниц дель Тарантоло хватило, чтобы оценить собеседницу. Светская черная пантера. Как не похожа на замшелых клуш из душных гостиных. Что если это шанс... Нет, судя по чуть ироничному проницательному взгляду слишком умна. Но дель Тарантоло все же продолжил, не выпуская из поля зрения и миловидного молодого аббата. К служителям церкви Леонардо с малолетства относился с суеверной опаской и любопытством. - Позвольте представиться, синьора. Леонардо, барон дель Тарантоло. Тайный мастер Ключа и Шпаги, Рыцарь Медного Змея, Принц Внутренней Месопотамии, Страж Порога, Адепт Черного и Белого Орла и... Но тут цветистые титулы прервала любопытная дама из публики. Судя по блеску глаз и поплывшему макияжу, она уже оценила богатую винотеку виллы дель Боско. Теребя безвкусный канареечный веер, она глупо хохотнула и выкрикнула: - Мертвецов! - Что? - вскинулся дель Тарантоло и посерел под белилами. - Я знаю, что Вы говорите с мертвецами. Это так волнует! Дорогой синьор, ну пожалуйста, дамы просят мертвецов. Тарантоло вперился в нахалку с ненавистью. О, если бы не светские условности, с каким бы наслаждением он отвесил безмозглой гусыне хорошего пинка под зад. Леонардо прошиб озноб, винная кислятина тошно подкатила под кадык - то ли от страха, то ли от голода. Он совладал с собой и вымученно ухмыльнулся. - Вас ввели в заблуждение, синьора. Мертвецы беседуют только между собой. Я лишь... подслушиваю. Как слуга - обрывки господских разговоров из за двери. Это рискованно. Если они обнаружат наушника, то мне конец. К тому же, мертвецы всегда говорят правду. Вы уверены, синьора? Она была уверенна и настаивала. Леонардо, холодея, понял, что перевести разговор, отшутиться или улизнуть не получится. Глядя на сеньору Мандзони, дель Тарантоло развел руками - как бы извиняясь за вторжение невежливой гостьи. Отступил на шаг и небрежно затолкал кружева в обшлага камзола, обнажив почти до локтя хрупкие руки, оплетенные венами. Запястья были куда смуглее, чем напудренные ладони и лицо. И те, кто стоял ближе могли различить на коже белые шрамы. То были овальные отпечатки человеческих зубов. Будто несколько лет назад Тарантоло искусал буйный сумасшедший. Некоторые шрамы были весьма глубоки и рваны. - Разве мы не пойдем в темную комнату, разве не будет заклинаний и благовоний? - разочарованно протянула дама - Насколько я помню, они просто так не заговаривают. - Они вообще никогда не умолкают, синьора. - прошипел Леонардо - мертвецов гораздо больше чем живых. Смею просить вас о тишине. На этот раз дель Тарантоло не гримасничал. Он просто прикрыл глаза. Сглотнул, будто давился сухой коркой. И заговорил монотонно, как во сне. - Здесь тихо. Темно. Каменистая почва. Три года назад одна замужняя дама после знакомства с красивым офицером приболела животом. Муж отправил ее на остров Искья лечить хворь в горячих источниках. Через положенный срок болезнь дамы прошла бесследно. Дама вернулась в город. А болезнь осталась в крестьянском доме у женщины, которая разводила коз. Женщине щедро заплатили. Болезнь окрестили в местной церкви именем Анна-Мария, но все звали ее просто Миа. Миа научилась ходить. Козопаску она звала мамой. А еще к ней два или три раза приезжала дама. Красивая дама в красивом платье с красивым ожерельем. Дама привезла ей подарок. Дорогую игрушку. Две недели назад маленькая Миа умерла от оспы. Ее зарыли вместе с игрушкой. Крестьяне сначала хотели продать, но не решились из суеверия вынуть ее из мертвой детской руки. Дама знает об этом, но на ее платье нет ни одной черной ленты. Ведь Миа как бы никогда не рождалась. Разве честная замужняя неаполитанка может рожать бастардов? Но дама ошибается - Миа здесь. Стоит совсем рядом. Она очень голодна. Она так голодна, как не бывают голодны живые дети. Теперь она знает, кто ее настоящая мама. Она очень ее ждет. Чтобы утолить голод. А пока что она хочет вернуть маме ее подарок. Дель Тарантоло быстро провернул кисть оголенной руки и, как казалось, из воздуха вынул тускло блеснувшую при свечах вещицу. То была детская погремушка, дорогая, изящная, на длинной ручке с зеркальцем и коралловым рожком. Погремушка была испачкана землей. Дель Тарантоло разжал пальцы, погремушка упала к его щегольским туфлям, быстро запотевая и покрываясь инеем. Погремушка была очень холодная, точно с ледника достали. Любопытная дама стояла столбом. Она протрезвела, раздавленная чистой правдой. Лицо и шея ее пошли красными пятнами. Кричать она не могла. Только еле слышно сипела. Кулак она сжала так, что лопасти веера треснули. Попятилась, пробормотала: - Миа... Откуда ты знаешь? Ты - дьявол. Будь ты проклят. Женщина закрыла лицо руками и смешалась с толпой празднующих, поспешила в сад, но так и не дошла, осела у стены, около нее засуетились лакеи. Нарядные тени скрыли ее из глаз. Совершенно обессиленный дель Тарантоло, плюхнулся в плетеное кресло, спросил у лакея воды, но пить не стал, обмакнул в стакан платок и быстро зажал ноздрю, запрокинул голову, останавливая несильную кровь из носа. Он был так слаб, что не будь здесь людей, он бы захныкал от досады и жалости к себе, как мальчишка, поставленный в угол. Последнюю фразу дамы он услышал. - И это вместо благодарности. - желчно заметил Леонардо - а меж тем я понятия не имею, кто она. Впервые вижу. Он покосился на синьору Мандзони и виновато прибавил: - Прошу прощения, синьора, нас так бестактно прервали...
Андреа ди Содерини: Андреа только того и ждал. Разве не удачно повернула разговор прелестная Виттория? Ну, впрочем он и ожидал подобного витка. Теперь уже можно смело втянуть в беседу юную дебютантку. - Как? Синьорина Гортензия, вы венецианка? Просто прекрасно, вы должны меня поддержать! Ваш город это поэзия архитектуры, воды и фантастической дымки, переливающейся в солнечных лучах. Если вам, синьора Виттория, захочется посетить сей славный город, я советовал бы вам сделать это весной, – он вновь переключился на почтенную даму, но теперь взглядом призывал девушку поддержать разговор. Тетушка следила за племянницей соколиным взором, но со стороны молодого человека не было проявлений каких либо вольностей. Наоборот, весьма почтительный юноша, старался не обделить вниманием ни одну из своих собеседниц. Вдруг, Андреа осекся и внимательно посмотрел на Гортензию – Простите синьорина, что спрашиваю вас об этом, синьора дель Боско обмолвилась, что ваша фамилия Моретти. Не дочь ли вы Луциллио Моретти? Медленно и осторожно ди Содерини подбирался к цели. Главное быть осторожным.
Лючия: В ответ на слова маркиза Лючия с милой непосредственностью наклонила головку набок, изображая колебания. На самом деле решение было уже принято. Когда фортуна поворачивается к тебе лицом, не нужно отворачиваться самой: интересное знакомство следовало продолжить, а возникшую приязнь закрепить. Поэтому она приложила руку ко лбу и жалобно произнесла: – Боюсь, синьор, я еще слишком взволнована, чтобы возвращаться под прицел любопытных глаз… Надеюсь, красоты природы помогут мне вернуть утраченное душевное равновесие, – Лючия позволила синьору Винченцо встретиться с ней глазами и улыбнулась. – С благодарностью принимаю Ваше приглашение осмотреть парк, – и, опершись на предложенную руку, синьора ди Содерини последовала за своим провожатым вглубь тенистой аллеи.
Франческа Мандзони: Франческа очень медленно развернула веер. По правде говоря, душно ей не было, скорее уж наоборот. Баронесса продолжала со сладкой учтивостью улыбаться дель Тарантоло, но в глазах ее поселилась настороженность пополам с нешуточным уже интересом. Представление, разыгранное Леонардо, произвело на женщину впечатление. Нельзя верить в существование дьявола и одновременно не верить в Бога, а синьора Кармагнола слишком часто имела дело с первым, чтобы отречься от второго. Поэтому в существование духов, - не смотря на свой здоровый скепсис и цинизм, - Франческа верила тоже. И в то же время живой ум ее не переставал искать практическое объяснение увиденному. Осторожно обогнув сиротливо поблескивающую на полу погремушку, - никто не осмеливался прикоснуться к мистической вещице, ни гости, ни лакеи, - синьора Мандзони приблизилась к молодому человеку на расстояние доверительного разговора. – Не стоит извинений, барон. Я вижу, ваши опыты не даются вам даром, - короткий кивок на платок в алых пятнах, сочувственная улыбка и никак не вяжущийся с этим сочувствием ироничный вопрос: – Как много проклятий вы обычно получаете за день? Она пыталась поставить себя на место Адепта Черного и Белого Орла. Кто он такой? Действительно, заклинатель духов и небесных сфер, или талантливый актер, ловко паразитирующий на людских слабостях? Если второе, то у них много общего. Итак, вариантов немного. Или дель Тарантоло явился на прием тщательно подготовленным, отягощенным сведениями о секретах, которые имеются за душой каждого гостя. Что возможно, но немыслимо трудно исполнимо и обходится безумно дорого – подкупить слуг, содержать штат соглядатаев… Нет, юноше с потертыми манжетами такое не по карману. Или вся эта история с девочкой по имени Миа разыграна ни одним, а двумя актерами, «совпадение» обговорено заранее и рассчитано на то, чтобы впечатлить публику. Или… На последнем «или» Франческе захотелось перекреститься, но ситуация не располагала к демонстрации своей неуверенности. Оставим молитвы святым отцам, тем более что рядом так кстати задержался молодой священник.
Леонардо Тарантоло: Не смея сидеть в присутствии дамы, Леонардо поднялся, спрятал платок. - Увы, синьора - ответил он, - Мертвые не говорят ничего кроме правды, праведникам ложь ни к чему, а для грешников невозможность солгать - наказание. Но живые правду не любят. И мне как посреднику, бывает, летят в лицо не розы, а проклятия. Он понемногу приходил в себя, лицо собеседницы, свечи, узоры камзолов и робронов, хрусталь бокалов соткались из расплывающихся цветных пятен. Он рассеянно взглянул на пол - туда, где только что лежала могильная игрушка. Рисунок паркета был абсолютно чист. Вещица пропала бесследно. Тарантоло облегченно выдохнул. Врать у него просто не было сил. - К счастью, я не всегда их слышу. В месяц два или три раза. Иначе я бы давно сошел с ума. Причем им все равно, на людях я, или один. В обычное время - он понизил голос - что греха таить, я просто показываю господам то, что они хотят увидеть. Немного индийских курений, немного лести, ловкость рук, театр теней, абракадабра - остальное дорисовывает воображение. Вот и сейчас я хотел солгать, но, увы, она меня опередила... И спутала мне все карты. Сами понимаете, я не стал бы так пугать эту женщину в обществе, а наплел бы что-нибудь приятное, вроде призрака красавицы былых времен, которая ищет возлюбленного, или иной вздор, годный для слезливого романа. Салонному чудотворцу выгодно привлекать, а не отталкивать. Дель Тарантоло с циничной усмешкой, округлив бровь, заметил: - Тот должен нравиться, кто хочет продаваться.
Франческа Мандзони: – Вы говорите о мертвецах, как о давних приятелях. С таким знанием дела. Мои комплименты, барон. «Значит, все же продаваться», - мысленно отметила Франческа, памятуя, что в каждой шутке присутствует какая-то доля шутки, все остальное – правда. Ее собеседник представлялся «бароном», но, сдается, титул этот не подкреплен звонкой монетой, и синьор Леонардо зарабатывает себе на жизнь именно магическими представлениями. – Должна заметить, на этот раз мертвые дали вам недурной совет. Фокусы конечно милы, но наибольшее впечатление на людей производят настоящие страсти. Баронесса поискала взглядом даму, напуганную замогильной погремушкой, и не нашла ее. Однако видно было, что гости приема перешептываются, то и дело поглядывая на синьора Тарантоло. Никто, разумеется, не указывал на заклинателя духов пальцами, но взгляды, многозначительные движения бровей, росчерки вееров, - все свидетельствовало о том, что происшедшее не осталось незамеченным. – Взгляните на почтенную публику. – Синьора Мандзони, улыбаясь, провела веером по заметно костлявому даже под вызывающе радужной тканью камзола плечу собеседника. – Уверяю вас, о девочке по имени Миа и ее матери будут долго еще судачить на светских сборищах. Ровно как и о вас, вызвавшем к жизни эту историю. Наверное мне стоило бы заангажировать вас прежде, чем со всех сторон посыплются просьбы о новых сеансах вызова духов. Я бы не прочь была поболтать на досуге с покойником-бароном. Не на людях, конечно же, еще сболтнет какую-нибудь непристойность… Позвольте полюбопытствовать, где вы остановились в Неаполе?
Леонардо Тарантоло: Леонардо колко и зябко вздрогнул от прикосновения веера, благодарно скривил в улыбке полинявшие крупные губы со "съеденной" помадой. Вино гуляло в голове, и кажется - тьфу, чтоб не сглазить - развеивалась отвратительная картинка, которая маячила перед Тарантоло последнюю неделю. Вообразим: хозяйка позвала стражу и выставила его из мансарды за неуплату. Был тяжелый скандал в котором принимала участие вся улица - неаполитанцам только дай волю поорать из окон, и посвистеть в спину. Мальчишки, бабы, ослы, чернявые курчавые бездельники...Ну точно разъяренный птичник. Тарантоло пару дней болтается по переулкам с дорожным сундучком, ночует в скверах и на рынке. Голод - не беда, куда хуже того, что ни один аптекарь не отдаст склянку опийной настойки за красивые глаза и "спасибо" Значит со временем - озноб, ломота, головная боль, кислая сухость во рту, стеклянный взгляд. И будет Леонардо в попугайском грязном камзоле сидеть на волнорезе в порту, свесив ноги в никуда и тупо уставясь в мелкие волны, цвета матросских табачных плевков. В перспективе - бред, горячка и лазарет для отребья. Мокрая общая могила. Финал нелепой повести. Брр, гадость какая.... Леонардо даже приосанился, снова поклонился синьоре, ответил, стараясь превратить свой тенорок в респектабельный баритон: - Синьора, если Вы захотите меня видеть, то мое временное пристанище - дом вдовы Валерии на Виа дель Мартири, меблированные комнаты. Я, видите ли, странник на этой земле и совершенно безразлично отношусь к тому, где спит и обедает мое физическое тело. Взгляды гостей одновременно и ободряли и пугали. Тарантоло было наладился взять еще один бокал, но промахнулся мимо тонкой витой ножки и обескураженно уставился на невозмутимого лакея, проплывшего В гущу гостей. Даже под слоем краски стало видно - что на самом деле Леонардо молод и растерян и если бы не размалеванная физиономия, его можно было бы назвать симпатичным. - Мертвецы никому не приятели, синьора. Вы себе не представляете, насколько меняются люди после. Если бы вдова или сирота увидели во что превращаются те, кого они вспоминают и оплакивают, они, давясь от омерзения, бежали бы с кладбищ, сожгли все вещи покойного и траурную одежду и не заказали бы больше ни одной поминальной мессы... Хмель все же давал о себе знать, Тарантоло, на буфетном столе с закусками приметил на тарелке последнюю оливку и наконец решился наколоть ее на зубочистку. Упругая оливка скользко - вжик-шмяк, выскальзывала из под зубочистки, как живая, и елозила по фарфору. Леонардо сдался и щелчком пальца отправил зубочистку к черту. Обернулся к синьоре Мандзони, взглянул слишком трезвыми голубыми глазами - Покойники - мстительные, завистливые жадные и жестокие канальи... Даже если при жизни были милейшими людьми. Особенно кошмарны дети. Эти ни перед чем не остановятся, маленькие бестии! Мы все, сами того не понимая, ведем с ними войну каждый день, наши вдохи и выдохи, удары сердца на самом деле - для них пушечные залпы, а я на этой войне - перебежчик и шпион. Нелестная роль. Он покосился на священника, с ловкостью фокусника извлек из кармана камзола зеркало на цепочке, мгновенно поправил поплывшие румяна, выбившийся локон парика, бархатную мушку на левой щеке. Перехватив взгляд священника Леонардо зарделся под румянами, глаза его на миг стали влажны, но ответного взгляда он не позволил себе. Только быстро и почти незаметно со змеиной терпкой и дразнящей точностью облизнул верхную губу. Понизил голос, прижал ладонь к сердцу и произнес: - Я всегда к Вашим услугам, прекрасная синьора.
Франческа Мандзони: - Виа дель Мартири, - повторила Франческа название улицы, на которую дама, вроде баронессы Мандзони, никогда не позволила бы себе явиться. Крикливые, побитые жизнью женщины, злоязыкие чумазые дети, корзины с рыбой, шум, грязь, вонь… Синьора Кармагнола, впрочем, не находила в обиталище синьора дель Тарантоло ничего ужасного. Кроме понимания того, что из подобной дыры «барон» будет рад выбраться куда угодно. – Я пошлю за вами… На днях… - пообещала женщина неопределенно. На этот раз циничная откровенность заклинателя мертвецов ее не напугала. Мстительные, завистливые и жестокие канальи? Подумать только, ну совсем, как живые. С канальями Франческа довольно часто имела дело, и даже находила в этом общении некую особую прелесть. Она с удовольствием поболтала бы еще с Леонардо, - интересный тип, - но время было задуматься о репутации, о безукоризненности коей вдова Мандзони создавала миф вот уже без малого восемь лет. У синьоры ее положения разве может быть что-то общее с этим размалеванным юнцом с потертым кружевом на манжетах? Разумеется, нет. Праздное любопытство, не более. – Приятно было познакомиться, барон. Франческа грациозно обмахнулась веером, и, взвесив все «за» и «против», руку для поцелуя решила дель Тарантоло не подавать. Ограничившись любезной улыбкой и приветливым прощальным кивком. Баронесса Мандзони ничего не обещает. Но синьора Кармагнола завтра же с утра отправит в меблированные комнаты вдовы Валерии своего посланца… Пьетро, да, пусть это будет Пьетро. Задаток в пять десятков дукатов, - ровно в половину меньше, чем кардинал Асканио Сфорца когда-то заплатил за попугая, который мог внятно произнести текст Pater Noster, - должен будет расположить обитателя этих самых меблированных комнат к посыльному, и в конечном итоге привести его в «Дом Масок». А там уж посмотрим, на что сгодятся жадные и завистливые мертвецы.
Виттория Маркес : Ах, эти светские приемы! Столько шума, столько красок, сплошной поток лиц. Вот и сейчас Виттория, проговорив всего пару минут с синьором Алессандро, уже поглядывала по сторонам в поисках новых развлечений. Ага, представление мага в смешном розовом парике окончено, а дамы все еще под впечатлением. «Хм, надо бы спросить у синьоры Катарины имя этого человека. Новинка сезона – это интересно. И почему я не отыскала его первой?» Синьора Маркес де ла Фарго, вся еще во власти своих раздумий, рассеяно глянула на юную Гортензию, по привычке отметила про себя: «Неправильно, совершенно неправильно она себя ведет. Так внимание мужчины не удержишь. Хотя, быть может, ей и не нужно его внимание? Но разве так бывает?» Пожав плечами в ответ на собственные мысли, графиня Маркес внимательнее прислушалась к разговору дебютантки и синьора. Было совершенно очевидно, что синьорина растерялась, она премило покраснела и смущенно захлопала ресницами. «Еще совсем девчонка!» - с чувством подумала Виттория, моментально вообразив себя покровителем неопытной венецианки. Как всякая увлекающаяся натура, синьора Маркес с рвением принялась за новую, а потому вдвойне интересную, роль наставницы. -Синьор Алессандро, с Вашей стороны жестоко так настойчиво выспрашивать у синьорины Моретти про Венецию. Она лишь недавно покинула город своего детства и наверняка скучает по отчему дому. Правда, дорогая? – и снова обратилась к господину Сальвиати. – Вы ведь не бесчувственный мужлан, синьор! И не будете терзать девичью душу, почем зря? Не говорите, что я в Вас ошиблась, иначе мое сердце будет навсегда разбито, - театральным жестом Виттория прижала ладонь к груди. Из-под полуопущенных век на синьора Алессандро сверкнул лукавый взгляд бархатных глаз.
Андреа ди Содерини: Рассматривая юную дебютантку, Алессандро отметил про себя, что она явно не создана для роли светской дамы. Вяло текущий разговор, какое-то неуместное смущение. Нет, увы но очаровательная с виду, она произвела на него не самое благоприятное впечатление теперь. Вот синьора Виттория… -О, синьора Маркес, мне бы не хотелось стать причиной ваших страданий. Да, вы абсолютно правы, любезная синьора, возможно синьорина устала, и я не стану более ей надоедать! – Андреа склонился к тоненькой ручке Гортензии, но едва коснулся ее губами. В нем нарастало раздражение против ни в чем ни повинной девушки. В этот момент внимание всего зала обратилось на странную фигуру то ли шута, то ли фокусника. Правда события развивавшиеся так стремительно, могли бы разубедить любого скептика. Но кроме неприятного осадка у Сальвиати не возникло ни чего. – Странный тип, не находите, прелестная Виттория?! Вы думаете, это представление правдиво или мадам ему подыграла? Предложив даме руку, Андреа решил приблизиться и посмотреть в близи на странную персону мага. продолжим?
Винченцо дель Боско: Красоты неаполитанской природы в темноте, пусть и подсвеченной звездами и фонариками, можно было рассмотреть с большой натяжкой. Но, как обычно, когда людей подводят глаза, в дело вступают иные органы чувств. Умопомрачительно благоухал жасмин, с моря на склон, где красовалась «Коллина Бианка» налетали ласковые порывы свежего ветра, негромко журчали струи воды, переплетаясь в увитых цветами фонтанах. Маркизу дель Боско оставалось лишь сожалеть о том, что он совсем недавно выручил свою очаровательную спутницу из лап нетерпеливого распутника, и после этого безусловно героического деяния последовать по стопам незадачливого синьора Боссини и попытаться склонить Лючию де Содерини к какой-нибудь интимной вольности прямо тут, среди жасмина и фонтанов, будет весьма и весьма некуртуазно. Хотя крепость в лице тосканской прелестницы отчего-то не казалась поднаторевшему в амурных осадах Винченцо неприступной. Из-за этого огорчительного соображения прогулка мужчины и женщины не затянулась дольше, чем диктовали и позволяли приличия. А по возвращении в гостиную, дель Боско с сожалением отметил, что больше не наблюдает поблизости заинтересовавшей его скрипачки. Зато он без труда отыскал взглядом сутану и белокурую голову юного француза. Во время разговора с Лючией маркиз уже успел сообразить, что на прием ее привез именно Боссини, а значит, «возвращать» даму некому. Что ж, теперь в качестве козырной карты Винченцо расценивал жену своего брата, хозяйку палаццо. Именно Катарине было уместно поручить заботы о синьоре Содерини. Должна же быть семейству дель Боско хоть какая-нибудь польза от этой глупой самовлюбленной мегеры. – Сестрица, твой парк великолепен. Я, пожалуй, переманю твоего садовника, как ты расплачиваешься с этим виртуозом? Взгляд Винченцо, устремленный на «любимую» родственницу, был полон откровенной издевки. Оговорился он отнюдь не случайно, вся недосказанная пошлость вопроса явно читалась на лице маркиза, и синьора Катарина оскорбленно поджала губы. Большего в присутствии Лючии она себе позволить не могла. – Неожиданная похвала, Винченцо. А вам, синьора Лючия, понравилось? – почти простонала она, опасаясь, что маркиз продолжит свои «семейные» оскорбления в ее адрес. – Не смею более мешать вашей беседе, - победоносно заключил дель Боско, нежданно обрадовав Катарину и одновременно огорчив синьору Содерини. - Был несказанно рад знакомству с вами, синьора. И надеюсь его продолжить. Присовокупив к этому обещанию галантнейший из поклонов и поцеловав руки обеим дамам, мужчина немедленно ретировался, возвращая себе дорогую свободу и возможность завершить разговор с фра Леоном.
полная версия страницы