Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » "Война и мир", 5 июня 1744 года, вечер-ночь » Ответить
"Война и мир", 5 июня 1744 года, вечер-ночь
Винченцо дель Боско: 5 июня 1744 года, вечер-ночь Прием в палаццо Стефана дель Боско
Лючия: Польщенная хозяйка дома рассыпалась в ответных любезностях, не забыв при этом пристально изучить туалет и манеры Лючии. Голос Катарины дель Боско потеплел, и синьора ди Содерини поняла, что получила одобрение и завуалированное приглашение продолжить знакомство. Впрочем, взгляд, искоса брошенный на синьора Боссини, показал, что благородную синьору снедает банальное любопытство. К счастью, синьор Анджело приметил какого-то своего друга, с кем ему не терпелось перекинуться приватно парой слов, и он, извинившись, отошел. Чувствуя себя свободнее в отсутствие своего спутника, Лючия дала понять, что он не более чем друг ее покойного мужа, который по доброте душевной взял на себя труд представить вдову неаполитанскому обществу. Ведь синьора ди Содерини приехала сюда совсем недавно в надежде утешиться в своем горе и оставить в прошлом печальные воспоминания. А что утешит лучше, нежели солнечный Неаполь, и где знакомиться с его блестящим обществом, как не в доме прославленной светской львицы? Лючии ди Содерини было прекрасно известно, что ничто не обходиться так дешево и не приносит столько пользы, как несколько вовремя сказанных любезных слов. Каждый человек падок на лесть, нужно лишь хвалить то, что ему дорого, а приоритеты синьоры Катарины были видны невооруженным глазом.
Леон де Руасси: Старший из братьев Дель Боско нравился ему все больше. Не будь Руасси волею родни облачен в сутану, то всеми силами желал бы походить на него, несмотря на совсем недолгое знакомство. Ах, как бы он хотел держаться так же уверенно и уметь с первых слов располагать к себе людей!.. Не желая своими слишком благонравными измышлениями показаться ослом этому насмешливому царедворцу - а Леон не сомневался, что маркиз вхож к самым влиятельным людям своего края, судя по тому, что его отец Томазо в сравнительно молодом возрасте уже является правой рукой кардинала Спинелли, - аббат заговорил, по-прежнему тихо, но уже почти без запинки. - Ваш брат преувеличивает, синьор. То есть Винченцо, - с улыбкой поправился молодой человек. - Скорее, осторожным следует быть мне, чтобы не утомиться вас речами, плохо подходящими для светского приема.
Орсина: Наверное многим было любопытно наблюдать за столь необычной парой, ибо некоторые гости проводили княгиню и ее спутника изумленными взорами до самых дверей сада. Пока они были на виду, Орсина рассказывала всякую светскую чушь, не интересную ни ей, ни ее спутнику. Но как только они остались одни, тон женщины переменился. - Я недавно получила письмо от его превосходительства, он просит быть у него через два дня. Вам известно, наверное, о моем положении теперь. Мой срок отведенный его светлостью еще не подошел к концу, но ждет он меня уже на днях и с готовым ответом. Поэтому, сегодня в ночь я выезжаю. Я не стану просить ваш совет относительно моего решения, оно принято и хорошо обдумано. – княгиня остановилась и обвела взором просторы сада мерцающего сотнями огоньков, - Я только хотела спросить вас. Если меня вызывают раньше срока, должно было произойти что-то важное. Мое положение, как отошедший от дел, не дает мне возможности следить за ситуацией в полной мере. Скажите, правда ли сила поднявшаяся против Этого человека настолько окрепла? Когда она была во Франции, недовольство королем только начиналось. Но уже тогда было ясно, во что это может вылиться. Теперь же, когда вода закипала, нужно было быть уверенным, что котел не опрокинется.
admin: – Синьора, не мне напоминать вам, что есть некие основы основ… так сказать, мироустройства… - Каноник Томазо задумчиво пожевал тонкими губами, и глаза его недобро блеснули в полумраке. Может, аббат дель Боско и не был таким уж истинным ревнителем веры, но к интересам Церкви он, без сомнения, относился ревностно, а «человек», о котором спрашивала княгиня, имел неосторожность покуситься именно на привилегии священнослужителей. – …Попирать которые непростительно даже для богопомазанника. Неаполь возлагал большие надежды на нового правителя, но они вовсе не заключались в том, чтобы он распустил чернь, унижал поборами знать и оскорблял Церковь. Поверьте мне, недовольство среди старейших родов Неаполя велико, а ситуация с австрийцами настолько опасна, что… Возможно уже к осени у нас будет новый король. Последнюю фразу священник произнес едва слышным шепотом, приблизившись к Орсине так близко, что губы его почти соприкоснулись с нежной кожей на виске молодой женщины. Со стороны происходящее выглядело весьма фривольно, но… Для того, чтобы познать, что заговоры пьянят кровь не хуже любовного томления, нужно предварительно отведать запретный плод власти и интриг. – Так значит сегодня вы направляетесь к монсиньору, дочь моя? – фра Томазо с деланной неторопливостью отстранился от своей собеседницы и тонкие пальцы его отправились в привычное путешествие по массивным четкам, что святой отец неизменно носил на поясе. – Быть может, вас не затруднит, в таком случае, передать ему одну милую безделицу? «Винченцо упоминал о шкатулке… Но будет безопаснее, если бумаги отвезет кардиналу не он сам, а третье лицо…» Синьора ди Содерини не прогадала, стоило ей немного польстить Катарине дель Боско, как та в благодарность поведала дебютирующей в неаполитанском свете даме ворох последних придворных и городских сплетен, любезно проводя Лючию сквозь хитросплетение связей, опасных и не очень, на которых зиждется всякое высшее общество, высоконравное и распущенное одновременно. Поток гостей тем временем схлынул, и хозяйка, наконец, покинула лестницу и отправилась в гостиную, безусловно чувствуя себя дирижером, готовым обратить неслаженную какофонию в прекрасную музыку истинно светского приема.
Винченцо дель Боско: – Вы можете совершенно не беспокоиться об этом, фра Леон. Я слушаю вас с неослабевающим удовольствием. Стоило бы сказать «интересом», или на худой конец «вниманием», но маркиз предпочел иное, более чувственное определение для их беседы. Он действительно испытывал удовольствие, из разряда тех, что заставляет нас любоваться мастерски исполненной статуей или картиной. - И покуда вы не станете цитировать мне Святое Писание… особенно те главы его, где речь идет о прелюбодействе, вам не придется сомневаться в моем к вам расположении. Мужчина многозначительно прижал пальцы к губам, пряча улыбку в кружеве манжетов, затем взгляд маркиза скользнул поверх плеча де Руасси и брови синьора Винченцо трагично изогнулись. – Катарина пришла. Не припоминаю, фра Леон, разрешено ли вам, божьим слугам, биться об заклады, но лично я готов поспорить, что сейчас синьора дель Боско пригласит всех послушать ее пение. Эта несносная женщина воображает себя то ли сиреной, то ли примадонной Сан-Карло. Право жаль, что я не могу, подобно Улиссу, потребовать, чтобы мне залепили уши воском и привязали к мачте!
Виттория Маркес : Юность и наивность, смешанные с любопытством и восхищением, что сквозили в каждом взгляде, в каждом слове прелестной венецианки, будили в душе Виттории забытые чувства непринужденности и легкости. И вот она уже забыла о своей репутации светской кокетки, одновременно высокомерной и доступной, и превратилась в озорную 19-летнюю девчушку, которая едва сдерживает смех при виде надутых важностью физиономий вельмож и томных жестов дам. Прикрыв лицо веером и стараясь придать ему выражение чопорности и таинственности, она продолжала полушепотом называть имена попадающимся им навстречу гостей. По-видимому, Гортензия забавлялась ничуть не меньше, ее живое личико так и светилось радостью, что несказанно льстило Виттории и она с новым пылом принималась расписывать причуды высшего света. Время от времени оглядываясь на собеседницу, графиня Маркес пожалела, что сама она так рано столкнулась с придворной жизнью. Но предаваться надолго раздумьям о перипетиях судьбы всегда казалось Виттории слишком скучным, посему, задорно тряхнув идеально завитыми локонами пышного парика, она развернулась к синьорине Моретти, прислушиваясь к словам спутницы. -Да, большинство из присутствующих имею честь знать давно, - ответила графиня, повторяя за Гортензией ее восхищенно-польщенный вздох. – Не скажу, что это мои близкие друзья, но мы всегда премило улыбаемся и восторгаемся друг другом. Как и положено. Хочется иногда уехать подальше от Неаполя, подальше от приемов, от балов, только вот долго я без этого не выдерживаю. Привычка, наверное. Но право, на Ваш век еще хватит и роскоши, и красоты, да так, что и "столпы общества" успеют надоесть. Поэтому не торопитесь, синьорина Гортензия, терять голову, это бывает опасно, - заметила, становясь серьезной Виттория, но потом решила, что нравоучения уж ей-то точно не к лицу и снова заулыбалась. – Вы угадали, я родом из Неаполя. А вот супруг мой прибыл с армией нашего короля из Испании. «Хм, и что же Ваша тетушка успела вам обо мне рассказать?» - хотела спросить синьора Маркес. Как правило, светские дамы ничего хорошего не говорят друг о друге в кулуарных беседах. Но видя, как Гортензия медленно заливается краской, испугавшись собственной смелости, решила промолчать и не смущать девушку более. Пестрая толпа гостей колыхнулась вслед за вошедшей госпожой дель Боско, и Виттория с любопытством привстала на носочки. -Глядите, любезная синьорина, наша хозяйка вернулась в зал и наверняка что-то заготовила. Идемте, а то пропустим самое интересное, - графиня едва удержалась, чтоб не подхватить Гортензию под локоть, увлекая вслед за гостями.
Леон де Руасси: - Тем большее право вы будете иметь вознаградить себя после за такие страдания, - улыбнулся Руасси, но уже не как подобает слуге Божьему, лишь уголками губ, сохраняя таинственную отрешенность во всем облике, а по-мальчишески задорно. Отношение маркиза к высоконравственным поучениям относительно воздержания и усмирения плотских желаний сделало его еще привлекательнее в глазах аббата, который отдал бы все свое небольшое состояние и грядущие бенефиции за то, чтобы разок-другой пуститься в загул в такой компании. Слова дель Боско оказались пророческими. Один слуга придвинул табурет к клавесину, другой установил на пюпитре ноты. Аккомпанировать донне Катарине вызвался некий господин, смуглость которого делала его похожим на мавра, впрочем, несколько скрадывая следы от оспы на его лице. Несмотря на непривлекательный вид, мастерство его было весьма велико, пальцы легко порхали по черно-белым клавишам, выдавая умопомрачительные трели. Чего нельзя было сказать о хозяйке вечера. Залепить уши воском Леону не хотелось, но француз скромно рассудил, что лучше бы синьора дель Боско пела на небольших вечерах для круга друзей, чем перед столь обширной публикой. Впрочем, если она этого не понимает, думал аббат, то можно лишь позавидовать ее уверенности в собственных силах. Оставив попытки ухватить смысл арии, из которой он с трудом различил лишь несколько фраз, Леон машинально выпрастал белое полотно рубашки из широкого рукава сутаны. Пока все присутствовавшие дамы и кавалеры выказывали Катарине почтение, внимательно слушая - или делая вид, что слушают - ее пение, Руасси размышлял, что бы могло его подольше задержать подле маркиза, человека, способного избавить его от благочестивой напасти. Но, как назло, никаких убедительных аргументов для этого он не находил.
Гортензия Моретти: Наверное, даже если бы графине Виттории вздумалось всерьёз заняться чтением нотаций и наставлений своей неопытной спутнице, у неё бы это получилось ничуть не менее мило, чем то, как она открывала Гортензии те особые тайные премудрости взрослой жизни, которые для любой юной девушки были чем-то вроде обряда инициации, посвящения. И трудно словами описать радость и восторг синьорины Моретти от того, что свою инициацию она проходила под столь во всех отношениях приятным и чутким руководством. Непринуждённое изящество и одновременно простота, крайнее дружелюбие и лёгкость в общении, которые украшали графиню Маркес так же - а возможно, даже больше, чем её безупречный наряд, заставили Гортензию мгновенно забыть о своём минутном смятении и нечаянной неловкости. Девушка бросила на Витторию полный искренней благодарности и восхищения взгляд, который избавлял её от необходимости произносить какие-то лишние и пустые слова. Они были знакомы всего несколько минут, но Гортензия была уже всем сердцем расположена к своей прекрасной спутнице, и вряд ли у неё оставались хоть какие-то сомнения насчёт того, что к концу этого вечера они станут настоящими подругами. "Как было бы здорово, если бы графиня и в самом деле пригласила меня к себе! - с замиранием сердца, расплываясь в бескрайне счастливой улыбке, думала юная венецианка. - Тётушка уже немолода и не может рассказать обо всех секретах современной неаполитанской моды - да какая там мода, тётя Адель уже лет десять как отстала от неё", - и, не удержавшись, Гортензия тихонько прыснула в кулачок, подумав о нелепых тётиных буклях, которые привели её ещё сегодня утром в такое веселье. Нет, разумеется, тётя Адель была для Гортензии, не считая отца, самым близким человеком на свете, и в её отношении к сестре отца нежность смешивалась с горячей благодарностью за всё, что тётка когда-либо делала для неё, но вот в качестве подруги и наставницы синьорина явно предпочла бы кого-нибудь очень сильно напоминающего очаровательную молодую неаполитанскую графиню. - Для меня такое удовольствие слушать вас, графиня, что я, право же, предпочла бы исчезнуть с этого вечера, лишь только чтобы провести его подле вас, - с широкой открытой улыбкой, легко засмеявшись, поведала новой знакомой Гортензия. - Все эти десять-пятнадцать минут, что мы с вами ведём беседу, я не устаю благодарить Провидение и тётушку за столь счастливое знакомство. Воистину, я начинаю казаться себе подлинной любимицей Фортуны - ведь не успела я ступить в самый красивый палаццо самого прелестного на свете города, как моей собеседницей - и, я надеюсь, будущей подругой, (Гортензия слегка покраснела, произнеся это, но всё же решила употребить данное слово, прикинув в уме, что их с Витторией разница в возрасте ну никак не может превышать лет трёх), - стали вы!.. Ах, да, - тёмненькая присыпанная пудрой головка Гортензии со скромно уложенными вокруг лица локонами быстро повернулась на голос синьоры дель Боско, о существовании которой ей напомнила Виттория. Она весело рассмеялась, взмахнув своим пушистым веером. - Конечно, вы правы. Нам лучше поторопиться, если мы воспитанные гости и хотим воздать должное нашей милой хозяйке. А вон и тётушка уже сверкает на меня глазами - ох, она даже не представляет, насколько трудно мне оторваться от нашей с вами беседы, - со смехом докончила венецианка и, также с трудом удержавшись от того, чтобы не подхватить под локоток свою спутницу и юбки заодно (Гортензии ещё непривычно было ходить в таких фижмах), резвым шагом последовала за графиней Маркес.
Орсина: Княгиня Милано не была глубоко религиозной натурой, но неоценимую помощь, которую ей оказала церковь и ее лучшие представители она помнила всегда. Его величество, затрагивая интересы церкви и дворянства - дважды затрагивал и ее личные интересы. Как правильно заметил священник, положение дел Австрии становилось серьезным. Когда весной в войну вступила Англия, это многих насторожило. Политическое положение в Европе стало на столько неустойчиво, что не многие решались предположить – в какую сторону перетянет чаша весов в этот раз. Сегодняшний вечер был исторически важным, но навряд ли гости прелестной Катарины догадывались об этом. - То, что вы говорите, про осенние ожидания. Боюсь, что еще рано загадывать, - княгиня была бы рада, да почему-то не верилось. С некоторых пор она начала замечать, что некоторые противники Карла уже не так недоброжелательны. И ее несколько утешили слова отца Томазо. Последние слова священника заглушил какой-то душераздирающий вой, доносившийся из гостиной. Нет, это просто пение, возможно звуки искажаются, проносясь через анфиладу залов! - Простите, я не совсем поняла. Вы хотите что-то передать кардиналу? – княгиня остановилась и замерла, заметив впереди целующуюся парочку, явно избегающую увеселений в зале. – Я с радостью исполню ваше поручение, но… До княгини доходили слухи, что в окрестностях Неаполя нынче не спокойно, да и в самом городе что-то неладно. Она не осмелилась высказать свое предположение в слух. По крайней мере, если отец Томазо ей доверяет.
Лючия: Проследовав за синьорой Катариной в гостиную, Лючия окинула взором благородное собрание, стараясь соотнести поточнее услышанные сведения с присутствующими здесь лицами и хорошенько запомнить на будущее. Грациозно обмахиваясь веером, синьора ди Содерини мысленно послала проклятие Анджело, покинувшему ее в то время, когда ему следовало продолжить знакомить ее со своими высокопоставленными друзьями. Самое обидное, если она желает сохранить благорасположение синьора Боссини, ей нельзя будет никоим образом выразить свое неудовольствие его промахом. Предаваясь досаде, синьора ди Содерини, пожалуй, единственная из гостей была рада выступлению синьоры Катарины, которое позволило ей притвориться поглощенной искусством исполнительницы и спокойно оставаться на месте, сохраняя лицо. Увы, Лючия была обделена способностью отличать хорошее пение от плохого. И то, и другое было для нее не более чем набором звуков, в той или иной степени какофоничных. Вращаясь в свете, она так и не привила себе вкуса к высокому итальянскому искусству. Более по душе ей были простонародные песни, порой грубые, но искренние. Однако, будучи наблюдательной, Лючия отметила, что гости за вежливым одобрением с трудом скрывали язвительную усмешку, что позволило ей предположить, что успехи синьоры Катарины в музыке не так велики, как она представляет. Синьора ди Содерини спрятала за веером улыбку: быть может, синьора дель Боско тем самым подтверждает для себя свой успех в свете, заставляя слушать людей, которые не смеют повернуться к ней спиной и проигнорировать. Тут Лючия с возмущением заметила синьора Боссини, оживленно беседовавшего с каким-то господином, и, похоже, совершенно забывшим о своем долге по отношению к ее особе. Наткнувшись на недвусмысленный взгляд синьоры ди Содерини, тот поспешил завершить беседу и направился к ней. – Тысяча извинений, драгоценная синьора! – покаянно воскликнул он. – Дела слишком увлекли меня, что совершенно непростительно с моей стороны, но я исправлю свою оплошность, – с энтузиазмом заверил ее Анджело. Синьора ди Содерини мило ответствовала, что это совершеннейшие пустяки, и она нисколечко не обижена. Синьор Боссини, не заметив опасных огоньков в глазах вдовы, с облегчением вздохнул и повел Лючию сквозь водоворот гостей, раскланиваясь и с гордостью представляя свою спутницу. От обилия имен и лиц у Лючии вскоре зарябило в глазах, но она стойко запоминала всех. Неразумием было бы начать строить планы в первый же день – синьора ди Содерини была не из тех, кто ставит все в зависимость от слепого случая и ловит лишь определенную рыбину. Подобно неаполитанскому рыбаку, она широко раскидывала невод, поджидая любой добычи, что попадется в сети. Посему Лючия была обворожительна с мужчинами и безукоризненно вежлива с женщинами. – Вы не утомились еще, дитя мое? – заботливо поинтересовался Боссини. – Тогда я бы хотел представить Вас еще одной даме, знакомство с которой может быть весьма полезно для Вас, поскольку дама эта обладает безупречной репутацией и большим влиянием в свете. Лючия приподняла брови, изумляясь про себя, как Анджело может задавать подобный вопрос. Желает ли она завязать еще одно полезное знакомство? Ради чего же тогда она здесь? Сдержавшись, синьора ди Содерини высказалась в том духе, что знакомство с женщиной столь безупречной отвергать было бы непростительно.
Франческа Мандзони: Добропорядочность без налета фривольности по вкусу напоминает блюда во время Великого поста: глазу все еще приятно, но на вкус… О мама миа! Поэтому прием мог бы показаться Франческе, исполняющей в свете роль высоконравственной особы, смертельно скучным. Если бы не давняя забава женщины: наблюдать за гостями, многих из которых, благодаря своей тайной личине синьоры Кармагнолы она знала лучше, чем они могли предположить, раскланиваясь с доброй вдовой почтенного барона Мандзони. Маска, скрывающая лицо, срывает маску с души человеческой. Уж кому, как ни владелице дома сладострастных утех, знать эту нехитрую истину. К тому же, глядя на учтивых напудренных господ, целующих руки дамам, так забавно припоминать их же, веселых и пьяных, щедро облапывающих шлюх и горланящих скабрезные куплеты. Да и самих синьор иногда не мешает вообразить в неглиже, пылких и бесстыдных, в объятиях какого-нибудь юного шалунишки. Улыбка, появившаяся на губах синьоры Мандзони от этих мыслей, категорически не подходила к облику благонравной вдовы, поэтому Франческа торопливо прикрыла губы веером. Если кто-то что-то успел заметить… Что ж, хозяйка палаццо орала у клавесина с воодушевлением мартовской кошки, поэтому улыбки не удавалось удержать многим из слушателей. Лакеи чинно разносили среди присутствующих вино и фрукты, и женщина с видом опытного садовника выжидала, пока гости созреют до настроения посплетничать. Отмечая в уме, кого и о чем следует расспросить в первую очередь. Начать, конечно же, нужно с синьоры Каталины, похвалить ее выдающееся пение и по ходу постараться выяснить, с какими новостями явился в Неаполь ее супруг. Королевский доклад она Франческе не перескажет, но то, чем муж поделился с женой конфиденциально, может оказаться не менее любопытным. Потом… Синьора Мандзони привычно перебирала в уме факты и имена, решая, что может заинтересовать ее далеких покровителей в первую очередь, но тут блаженное уединение вдовы было перервано появлением синьора Боссини. Дама, сопровождающая его, была необыкновенно хороша собой, что наметанный глаз синьоры Кармагнолы не мог оставить без внимания, и Франческа была убеждена, что никогда не встречала эту прелестную белокурую особу ранее. – Синьор Анджело, - целомудренно благоухая фиалками, букетик которых баронесса Мандзони всегда носила приколотым к корсажу, она протянула мужчине руку для поцелуя. – Давно не имела удовольствия видеть вас. Говорят, вы путешествовали? Уголки губ женщины понимающе дрогнули. «Знаю, знаю, как вы путешествуете, добрый синьор, - из койки в койку. Что ж, у каждого Колумба своя Вест Индия»
Лючия: В ответ на полушутливую реплику баронессы синьор Боссини возвел очи горе: – Помилуйте, синьора. Боже ж мой, разве можно назвать путешествием поездки по делам насущным: сплошная докука. Я уезжал утрясти небольшое дельце с наследством, да без толку. Сумма пустяковая, а хлопот не оберешься, до сих пор не все уладил… Впрочем, не смею утомлять благородную синьору столь низменным предметом, – спохватился Боссини. – Позвольте лучше представить Вам синьору ди Содерини из Тосканы. Синьора – вдова одного моего друга, приехала в Неаполь совсем недавно, и, безусловно, украсит наше светское общество. На мой взгляд, чем больше красавиц, тем лучше для любого общества, – тут синьор Анджело хохотнул, довольный своей нехитрой шуткой. Лючия присела в реверансе перед статной темноволосой дамой, расправив широкие складки своего шелкового розового платья. Выпрямившись, она с улыбкой безмолвно покачала головой, словно прося синьору Франческу не принимать все слова Анджело за чистую монету. Баронесса Мандзони скорее понравилась ей, чем нет. Будучи дамой в возрасте, она не представляла угрозы для планов синьоры ди Содерини. Напротив, опытная светская дама могла оказать неоценимую помощь дебютантке, не сопоставимую с усилиями синьора Боссини, которому не доставало ни такта, ни тонкости в обращении.
Франческа Мандзони: Франческа была целиком и полностью согласна со мнением синьора Боссини. Тосканская гостья очень привлекательна, а мужчины, - тут сластолюбец Анжело правило, а не исключение, - падки на красавиц. – Добро пожаловать в Неаполь, синьора, - проворковала она, улыбаясь молодой вдове, чье изящное розовое платье ни одним штрихом, ни единой строгой складкой или темной лентой не напоминало о трауре. – Даме вашего возраста лишиться любящего супруга особенно прискорбно, знаю по себе, я до сих пор храню верность барону. Бывшая куртизанка благонравно поджала губы, но тут же смилостивилась над собеседницей. – Но я много старше вас, моя дорогая. Вы же нуждаетесь в утешении, более свойственном женской природе, нежели общество духовника и Святого писания. Хотя конечно многое зависит и от духовника… В темных глазах синьоры промелькнули искры иронии, и тут же погасли. – Синьор Анжело, я надеюсь, уже пообещал вам показать Неаполь? Поутру на набережной возле Маскьо Анджоино совершают променады многие достойные жители нашего города. Если вы не боитесь солнца и морского бриза, может, составите мне компанию? Как-нибудь на днях…
Лючия: Любезное предложение баронессы Мандзони пришлось как нельзя кстати. Синьора ди Содерини изнывала в Неаполе от одиночества, а появляться повсюду только с Анджело Боссини было не совсем прилично, да и могло внушить тому ложные надежды. – Почту за честь, синьора, – скромно потупилась Лючия, всем своим видом олицетворяя аллегорию кроткой благодарности. Она также по достоинству оценила удержанный баронессой выпад в сторону ее изысканного наряда. Не моргнув глазом, синьора ди Содерини пояснила, что положенный срок ее траура истек, а покойный муж так ее любил, что ни за что не пожелал бы своей вдове похоронить себя заживо на весь остаток жизни. Слова вдовы были горячо поддержаны синьором Боссини, который заявил, что долг жены исполнять все желания супруга. При слове «все» лицо его побагровело, а на толстых губах зазмеилась плотоядная усмешка. Лючия уловила скабрезный подтекст фразы и, метнув на синьора негодующий взгляд, благопристойно покраснела. По ее мнению, синьор Боссини сказал не только скабрезность, но и откровенную глупость: исполнять все желания своей половины – это долг мужа.
admin: - Сущую безделицу, дочь моя. Шкатулку с… - Плавное течение речи каноника Томазо дель Боско на мгновение прервалось, но священник соображал быстро, и на разговоре это практически не отразилось, - … с благовониями. Один почитатель его преосвященства желает сделать ему подарок. Он просил меня посодействовать, но будет, пожалуй, лучше, если шкатулку преподнесете монсиньору вы. Отец Томазо обезоруживающе улыбнулся, скрашивая ложь безукоризненной любезностью обращения. – Что до остального – не беспокойтесь, княгиня. Все в руках божьих, а господь благоволит к тем, кто и сам не сидит, сложа руки. Я рад буду узнать, что вы вновь оказываете монсиньору услуги в старом качестве. К тому же, дочь моя, наша жизнь, бренная и грешная, была бы отчаянно скучна, если бы заключалась в одних лишь праздных увеселениях. Священник с выражением легкой брезгливости на холеном лице кивнул головой в сторону палаццо, откуда звучало пение и фривольные всплески смеха.
Винченцо дель Боско: Голос синьоры Катарины к концу арии окреп и взвился ввысь на такой запредельно визгливой ноте, что маркиз дель Боско со страдальческой миной невольно взметнул руку к виску. Походу банально затыкая ухо. Затем слушатели, счастливые, как жертвы инквизиции по окончании пытки, захлопали, приветствуя хозяйку вялыми «браво, брависсимо, синьора!» Подозвав лакея, Винченцо взял с подноса бокал, сделал осторожный глоток, затем, улыбаясь, подхватил еще один, панибратски протянул молодому священнику. – Кьянти, фра Леон. И недурное. Окажите мне любезность, попробуйте и выскажите свое мнение. Покрутив изящный, богемского стекла бокал в пальцах, мужчина пустился в пространные рассуждения о винах, не оправдав тем самым опасения де Руасси в том, что он вскоре потеряет интерес к своему новому знакомому. - Странно, что весь мир восхищен французским винами, когда как у нас, в Италии, и земля и климат более благоприятствует виноделию. У меня есть небольшой виноградник в поместье, вы бы видели, фра Леон, как соблазнительно гнется в конце лета лоза, не в силах удержать грозди. На вилле имеется маленькая винодельня с большим погребом, а семейство дель Боско хранит несколько фамильных рецептов… Вас на долго сослали под опеку кардинала, друг мой?
Леон де Руасси: - Не знаю, Винченцо, - вздохнув, улыбнулся француз. - Мой дядюшка, отправивший меня к монсеньору Спинелли, не оговаривал сроки этой епитимьи. Леон нарочно употребил это слово, дабы дать понять маркизу, что визит в Неаполь был для него отнюдь не порывом благочестия, а наказанием за какой-то проступок, что, как он надеялся, окончательно избавит его в глазах дель Боско от приторного налета святости. - Он говорил, что Его Высокопреосвященство человек большого ума и столь же больших добродетелей и пребывание под его покровительством пойдет на пользу любому канонику. Несколько глотков итальянского вина, вопреки распространенному предубеждению его соотечественников, не отвратили его от этого напитка. Архиепископ Суассонский как-то жаловался своему зятю Руасси, что в Италии пил исключительно воду, потому как местные вина казались ему чрезмерно сладкими и не способными утолить жажду. Леону же угощение понравилось и, более того, в его светлокудрой голове промелькнула крамольная мысль, что, по сравнению с этим чудом, родные бургундские вина - сущая кислятина. - Завидую вам, маркиз, - аббат скосил глаза на бокал, - у нас во Франции такого, к сожалению, нет.
Орсина: Ну допустим и благовонии. В ее полномочия не входило разбирательство доставляемой корреспонденции, ценных бандеролей и прочего, прочего, прочего. За последние годы она не редко исполняла роль курьера. Такая милая девушка не вызывала ни у кого подозрений, а интерес к ее особе проявлялся совсем в другом. - Что же, для меня честь послужить вам и его превосходительству, пусть и оказав такую незначительную услугу. Моя карета прибудет через четверть часа, я отдала долг чести, посетив дом синьоры Катарины. Но увы! Я становлюсь раздражительной в таком обществе. – в зале раздались аплодисменты в знак благодарности за пение хозяйки. «Или за то, что она закончила свое талантливое выступление. Истинная сирена!» - Я предлагаю вернуться в дом, иначе синьора дель Боско может ненароком обидеться. Ваша родственница, говорят, обладает непредсказуемым характером? Я слышала… Княгиня перешла опять на светский тон, тем более, что и парочка в конце аллеи забросила свои милования и направилась в сторону палаццо. Возможно, напуганные внезапной тишиной, после такого пения. Княгиня Милано пусть и не интересовалась сплетнями, но знать их ей это не мешало. Войдя в зал, она повернулась к священнику и слегка кивнула. - Я не надолго вас покину. – Орсина поспешила к хозяйке, нацепив на лицо дежурную улыбку, - Синьора дель Боско, я в восторге от вашего вечера, все восхитительно, под стать хозяйке.
Винченцо дель Боско: Ответным легким кивком священник распрощался с дамой в маске и зашагал к старшему брату. Винченцо стоило предупредить о том, что шкатулка отправится к кардиналу Спинелли уже через четверть часа. … - Вам действительно понравилось вино, фра Леон? – с мягким интересом маркиз заглянул в глаза молодому человеку. – Пристрастием к богатым итальянским винам обладают обычно натуры чувственные и утонченные. Умеющие ценить удовольствие в любой мелочи. К этому букету нам не помешал бы кростини ди фегато или бистека алла Фиорентина, надо бы справиться у синьоры Катарины, какие гастрономические излишества готовы позволить сегодня ее повара. От общения с белокурым французским аббатом дель Боско охватила какая-то странная ностальгия. Стареющий светский циник и миловидный юноша в сутане… Нет, прошлый раз все было ровно наоборот… - Какие еще излишества вам по душе, друг мой? Поэзия, музыка, театр? В эту минуту тет-а-тет двух мужчин был нарушен появлением третьего и Винченцо глянул на брата с плохо скрываемым неудовольствием. – Где же ваша духовная дочь, фра Томазо? Неужели она так благочестива, что нагрешила на столь короткую исповедь? – Княгиня спешит покинуть нас, - меланхолично склонил голову священник. – И кстати, Винченцо, та шкатулка… с благовониями… где она? Синьора была так любезна, что согласилась отвезти ее адресату. – Вы уверены, Томазо? Не то, чтобы маркиз не доверял женщинам, но «благовония», попади они в чужие руки, могут отправить наслаждаться неделикатным обществом заплечных дел мастера не только обоих дель Боско, но и еще порядочное количество представителей знатных неаполитанских фамилий. – Совершенно уверен, - пальцы каноника привычно прошлись по четкам. – И готов поручиться за таланты синьоры. – Хорошо, - нахмурился дель Боско старший. – К моему огромному сожалению, фра Леон, я вынужден вас покинуть. На счастье ненадолго. Обещайте дождаться меня, друг мой. Расправляя на ходу кружевной шейный платок, маркиз отправился в курительную, где в небольшом тайнике он оставил опасное сокровище аристократического сговора.
admin: – Синьора ди Сантана, большая честь слышать такую похвалу, - голос Катарины дель Боско звучал хрипло, последняя чрезмерно высокая нота ее арии едва не оборвалась кашлем, певица посадила связки в своей попытке сравниться с дивами Сан-Карло. – Вы не представляете, скольких трудов мне стоило организовать все это великолепие всего за два дня. Синьоры, минуту внимания! Хозяйка призывно хлопнула в ладоши и, указав на веранду, прохрипела: – Ужин будет накрыт в парке, там же концерт и фейерверк. Прошу вас, танцуйте, угощайтесь, наслаждайтесь красотой летней ночи и музыкой. При слове «музыка» гости начали тревожно переглядываться, ожидая, видимо, что синьора дель Боско вознамерилась продолжить свои вокальные упражнения. Но вместо этого на веранде запела скрипка, нежно и проникновенно, ее мелодию подхватила флейта, и к колоннаде потянулись лакеи с корзинами цветов на случай, если дамы желают обновить свои букеты или кавалеры – презентовать дамам несколько красноречивых бутонов.
полная версия страницы