Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » "Война и мир", 5 июня 1744 года, вечер-ночь » Ответить
"Война и мир", 5 июня 1744 года, вечер-ночь
Винченцо дель Боско: 5 июня 1744 года, вечер-ночь Прием в палаццо Стефана дель Боско
Ответов - 105, стр:
1 2 3 4 5 6 All
Винченцо дель Боско: Теплым вечером 5 июня 1744 года палаццо «Коллина Бианка» (Белый Холм) было щедро освещено огнем факелов и причудливыми сполохами декоративный свечей-фонариков, разбросанных по тенистому парку. Окна и двери дома были распахнуты, дабы не мешать гостям дефилировать между тьмой и светом, суетой и фривольным уединением; на веранде, окруженной длинной мраморной колоннадой, умопомрачительно пахло жасмином и розами, там же играл небольшой оркестр, и чистые звуки виолончели плыли над садом, заставляя кавалеров, прогуливающихся по посыпанным белым гравием дорожкам в тени розовых кустов, нашептывать дамам особо пылкие любезности, а дам - томно закатывать глаза. Стефан дель Боско, вернее сказать его почтенная супруга Катарина (именно она ведала всеми светскими делами семейства, предоставляя возможность мужу, типичному солдафону, хоть и титулованному, заниматься войной, благо это приносило повышение в чинах и доходное место при дворе) устраивала сегодня большой прием. Поводом послужил приезд полковника дель Боско из действующей армии с докладом для короля, подготовленным для Карла его братом, герцогом Филиппом, главнокомандующим испанской армией в Италии. К парадным воротам палаццо продолжали подъезжать кареты. Катарина, грациозно обмахиваясь веером, встречала вновь прибывших на вершине длинной мраморной лестницы, и после витиеватого обмена любезностями гости попадали в дом, а затем на веранду и в сад. Теплый вечер позволял устроителям празднества превратить великолепную неаполитанскую погоду в верную союзницу. Пересчитывая в уме количество разосланных приглашений и число прибывших, хозяйка недовольно покусывала кончик инкрустированного стразами и жемчугом веера. Она надеялась на «очень большой прием», но знойное лето и приближающаяся по слухам война с Австрией вынудили многих аристократов покинуть город и удалиться в поместья. Даже брат ее мужа, - известный завсегдатай светских вечеринок, - не удосужился явиться. Винченцо, - посмотрим правде в глаза, - синьора Катарина на дух не выносила. Главным образом потому, что его существование отделяло эту почтенную даму от возможности называться маркизой дель Боско. И тем не менее именно присутствие этого развязного типа во многом определяло в глазах неаполитанского общества, хорош был прием, или нет. Не приехать в дом собственного брата, ну что за мерзавец! Катарина еще продолжала по привычке посылать мысленно все известные ей божьи кары на голову дель Боско-старшего, когда знакомая ей фигура материализовалась у подножья лестницы. Испустив облегченный вздох, дама от избытка чувств даже сделала пару шагов вниз по лестнице навстречу родственнику. – Поверить не могу, - подобное чудо не осталось незамеченным Винченцо, о чем он, почтительно склоняясь к руке жены брата, не замедлил поставить ее в известность. – Сестрица, сдается сегодня вы искренне рады моему появлению. Вы здоровы ли? – Благодарю, здорова, - кисло улыбнулась дама. – Вы, как я погляжу, тоже. К сожалению, вид у маркиза, действительно, был цветущий. «Боже, ну почему нет в этой жизни справедливости! Этому распутнику давно пора гореть в аду, а Стефано – носить фамильный титул, но увы…» Обменявшись еще парой любезностей, родственники расстались, и Винченцо, простодушно радуясь тому, что Катарина не спихнула его с лестницы от избытка родственных чувств, отправился в гостиную полюбопытствовать, кого на этот раз эта напыщенная глупая гусыня Катарин сочла сливками неаполитанского общества.
Гортензия Моретти: Когда карета баронессы Лучино приблизилась к палаццо "Коллина Бианка" и кучер, зычно крикнув паре гнедых "Тпррр", сошёл с козел, дабы помочь находившимся внутри кареты дамам спуститься, - радость и волнение юной Гортензии Моретти не знала границ. Весь сегодняшний день был переполнен томительно-сладким ожиданием первого в её жизни настоящего "взрослого" приёма, с которым не шли ни в какое сравнение полудетские балы и танцы, столь любимые ею в родной Венеции. Сегодня утром, когда они с тётушкой Аделиной выбирали ей платье для приёма, Гортензия была особенно молчалива и сосредоточенна: её пока что не облачённую в парик голову занимали мысли о том, насколько далека она теперь от своих прежних венецианских подруг, с которыми ещё пару месяцев назад ей доставляло подлинное удовольствие резвиться и болтать о глупостях. С тех пор, как ножки синьорины Моретти коснулись раскалённой земли залитого солнцем Неаполя, она почувствовала, что для неё в этом удивительном городе (ей приходилось посещать Неаполь ранее, в бытность свою совсем ещё девочкой) отныне начинается совсем другая жизнь, в которой вряд ли найдётся место прежним забавам, шалостям и играм, прежнему беззаботному детству, проведённому под небом свободного города на воде, возвращаться в который теперь у Гортензии не было ни малейшего желания. Каналы и гондолы, родное отцовское палаццо, сам отец, такой напряжённый и хмурый в последние дни перед её отъездом - всё это осталось за кормой, а впереди простиралась ещё неизведанная, но уже такая желанная и волнующая новая жизнь. Степенная и светская тётушка Аделина, сердечно принявшая её в своём доме, который давно уже не знал своего хозяина (баронесса овдовела десять лет назад, оставшись с маленькими сыновьями), пару дней назад, несказанно обрадовала и взволновала Гортензию известием о приёме в доме господина дель Боско, который должен был состояться совсем скоро, и о том, что Гортензию вместе с ней ждали в этот вечер. Первый раз синьорине Моретти предстояло сделать настоящую выходную причёску и надеть парадное платье. И пусть это должен был быть не бал, а всего лишь светский приём, - для Гортензии это был первый опыт нахождения среди истинных сливок ещё чуждого ей неаполитанского общества, среди по-настоящему взрослых, умудрённых опытом и жизнью людей, у которых было чему поучиться. Было бы лукавством, однако, не отметить тот факт, что девушке было немного неловко, когда она, опираясь на руку кучера, вслед за баронессой вышла из кареты, и её восхищённому взору предстали огни и великолепие чудесного палаццо. Вон и прелестная хозяйка, судя по всему, супруга маркиза дель Боско, виднеется на лестнице. У Гортензии разбегались глаза, и в некотором смущении она шла за тётушкой, которая уже любезно расточала окружающим кивки, поклоны и приветствия. Синьорина Моретти в это время не могла избавиться от назойливой мысли, что её окружают потомственные аристократы, в то время как её саму аристократкой назвать было трудно. Когда она делилась своими сомнениями по этому поводу с тётушкой несколькими часами раньше, та резонно заметила ей, что полученные ею воспитание и образование вполне позволяют ей чувствовать себя на равных в среде высшего света. И именно это юная венецианка теперь и собиралась делать, украдкой вытерев мокрую от волнения руку о кружева платья, готовясь быть представленной хозяйке. "Спешу выразить вам свою искреннюю благодарность за приглашение посетить вас сегодня вечером, а также своё восхищение Неаполем и лучшими его представителями, которым, я так полагаю, и принадлежит это палаццо...", - мысленно повторяла про себя, стараясь казаться внешне спокойной и невозмутимой, юная Гортензия, ожидая, когда тётушка представит её.
Леон де Руасси: Все-таки годы, проведенные среди служителей Церкви, не прошли даром для Леона: худо-бедно, он выучился скрывать свои эмоции, когда того требовали обстоятельства. Вот и сейчас, стоя на пороге роскошной виллы, ставшей в этот вечер сказочным дворцом, полным света и по-итальянски дивной музыки, аббат де Руасси походил на раскаявшегося ангела, со всем смирением ожидавшего решения своей участи, хотя в душе ему хотелось немедленно ринуться в толпу веселящихся. Сделать это ему мешало не столько скромное облачение священника, сколько неусыпное внимание отца Томазо, исполнявшего обязанности то ли наставника, то ли конвоира при молодом французе. ...К счастью, дядюшка предусмотрительно не стал вдаваться в подробности героических деяний юного слуги Господнего, ограничившись в письме словами "изрядно набедокурил", хотя монсеньор Спинелли, человек проницательный, без труда догадывался, за что Руасси был сослан в Италию. Тем не менее Леон старался вести себя так, будто ничто, кроме молитвенного уединения и церковного фимиама, его не интересует, в кратчайшие сроки превратившись в образец благочестия. Еще бы! Несложно приблизиться к святости, когда за тобой все время приглядывают, а впереди мелькает тень монастыря с самым суровым уставом, куда архиепископ Санский обещал упечь племянника, ежели тот не встанет на путь исправления. Корабль из Марселя пришвартовался лишь неделю назад, но даже столь краткий срок был для юноши непростым испытанием. Когда дель Боско сообщил ему о том, что нынче вечером они направляются на прием к одному из старших братьев кардинальского секретаря, Леон не поверил своим ушам. Неужели его молитвы были услышаны, и ему не придется умирать от скуки? Пускай придется не отступать ни на шаг от отца Томазо, но лучше находиться под его бдительным оком в центре неаполитанской светской жизни, чем бессмысленно смотреть в окно, сидя в своей скромной комнатке во дворце Спинелли. ...Формальное представление было окончено. Синьора дель Боско, женщина красивая, хотя на лице ее читалась некоторая встревоженность, а то и недовольство, относить которые на свой счет Леон не стал, протянула французу свою холеную руку. - А Винченцо здесь? - спросил Катарину свояк на своем неаполитанском наречии, который Руасси, изучавший в коллеже язык жителей Рима и Флоренции, лишь немного начинал воспринимать. - Да, наш дорогой брат уже прибыл, - гримаска неприязни отразилась на красивом лице хозяйки, тут же, впрочем, сменившись на маску радушия. - Прошу вас, располагайтесь среди гостей. Дель Боско не стал мешать невестке исполнять роль гостеприимной синьоры и жестом пригласил своего спутника последовать за ним в приемную залу, где уже собралось немало представителей "сливок" местного общества.
Орсина: Княгини получила приглашение на прием от Катарины дель Боско. Нельзя сказать, что они были хорошо знакомы. Наверное даже – почти не знакомы. Они были представлены друг другу на приеме. У кого – княгиня уже и не помнила. Синьора Катарина произвела на Орсину приятное впечатление. Хотя, просто произвела впечатление. Почему ее пригласили, княгиня прекрасно понимала. Когда Орсина появлялась в зале, это означало, что тем для разговора хватит по крайней мере на добрые пол вечера. И иногда она подливала масло в огонь какой-нибудь экстравагантной выходкой. Например, у княгини Вероккио она появилась в бархате и леопардовых шкурах. Она получала гневные, предостерегающие письма от кардинала, но остановиться не могла. Уже минут пятнадцать она бродила по сверкающим залам. Иногда останавливалась, чтобы любезно поприветствовать кого-то из знакомых. Сегодня Орсина исполняла роль вдовы. Черной вдовы, ибо с ног до головы была облачена в бархат цвета ночи. Только как струйки крови по подолу и на рукавах развивались красные кружева. На лице неизменная маска, тоже черная с кровавыми рубинами. и вот этот черный призрак расхаживал по комнатам и одаривал всех замогильной улыбкой. Знакомых было много, но вот интересных среди них не встречалось. Она знала, что возможно здесь появится ее дальний «знакомый» - святой отец Томазо, но не была в этом уверена. Ей предстояло в ближайшем времени дать ответ кардиналу и возможно дельный совет мудрого человека ей бы пригодился. В тот момент, когда она появилась в гостиной, войдя из сада, она увидела воплощение своих мыслей.
admin: Временно распрощавшись с младшим братом мужа и его спутником, - оба в сутанах, но если Томазо в священниках самое место, то белокурый ангелоподобный юноша заслуживал по мнению синьоры лучшей участи, чем воздержание, - Катарина дель Боско переключила свое внимание на новых гостей и немедленно обласкала юную дебютантку взглядом. Она мало что знала про Венецию, кроме, пожалуй, того, что все венецианцы богаты, как Крезы. Старшему сыну синьоры месяц назад минуло восемнадцать, и, если Антонио не подыскать поскорее достойную партию, мальчик грозил пойти по стопам своего непутевого дяди. Если Стефано не примет меры. А Стефано конечно же никаких мир не пример, куда ему. У него, понимаете ли, война! Женщина привычно поджала губы, но вовремя вспомнила, что принимает гостей, и подобная гримаса не к месту. Тем более, если за этой милой девочкой родители дадут хорошее приданое… - Синьора дель Боско, позвольте вам представить… - Тем временем взялась за дело тетушка Аделина, которая гордилась племянницей почти так же искренне, как собственными детьми. И в ту же минуту вокруг Гортензии закружилась череда любопытных взглядов, светских комплементов и любезностей. – Право, как она мила, сущий ангел, - промурлыкала Катарина, привычным жестом светской матроны приподнимая скромно опущенную головку синьорины Моретти за подбородок. – Дитя моя, это ваш первый выезд в Неаполе? - Ну же, Гортензия, милая… - тетка едва заметно сжала ручку племянницы, подбадривая.
admin: Отец Томазо, высокий и сухощавый, на вид – достойный образчик монаха-аскета, изнуряющего себя постом и молитвами, выглядел в залитой сиянием свечей гостиной неуместным темным пятном. Однако первое впечатление обманчиво. Этот достойный сын своей семьи чувствовал себя посреди светских развлечений, как рыба в воде. - Взгляните на этот пир чувственности, друг мой, и поверьте, господь не позволил бы такого, если бы сие не было ему по нраву, - с тонкой улыбкой сообщил он французу в тот момент, когда мимо, благоухая ванилью и жимолостью проплыла синьора, декольте которой невольно притягивало мужские взоры не зависимо от того, что украшало головы достойных зрителей: парик или тонзура. – От священника, право, нет никакого толку, если он не постиг природу греха, от которого ему дОлжно уберечь свою паству… Дель Боско-младший взялся оглядываться по сторонам в поисках брата, но вместо этого взгляд его выхватил из толпы еще одно черное пятно – направляющуюся к ним княгиню ди Сантана. – Синьора, опять траур? – Достойный служитель матери-церкви трагически возвел очи горе. – Вы буквально хороните себя заживо, дочь моя. Кощунство по отношению к столь совершенной красоте. Пользуясь преимуществом королей и монахов, отец Томазо протянул даме руку для поцелуя. В любом ином случае действо это было привилегией прелестниц.
Леон де Руасси: Брови молодого аббата невольно поползли вверх. Подумать только, этот сухарь дель Боско, которого он подозревал в стремлении весь мир превратить в склеп и пристрастии спать в гробу, оказывается, не чужд вполне земных радостей. Если Леон достаточно хорошо уловил смысл его слов... Оторвать взгляд от местных красавиц - а большинство дам на приеме были подобны Венере - являлось задачей непосильной. Чтобы хоть как-то отвлечься от греховных помыслов, которые навевали на него одеяния молодой вдовы, Руасси задумался о епископской митре, которой в своих мечтах дядюшка де Жержи жаждал увенчать буйное чело своего родственника, но даже столь высокие размышления в яростном бессилии отступали перед натиском женской красоты. Сцепив ладони в смиренном жесте и потупив взгляд, аббат старался ничем не выдать того волнения, в которое ввергали его прелести собеседницы отца Томазо. Впрочем, румянец на его бледноватом лице слишком хорошо отражал его душевное беспокойство.
Гортензия Моретти: - Спешу выразить вам, синьора, свою искреннюю благодарность за приглашение посетить вас сегодня вечером, а также своё восхищение Неаполем и лучшими его представителями, которым, я так полагаю, и принадлежит этот палаццо, - храбро и уверенно прозвенел голосок юной венецианки, после чего Гортензия присела со всей грациозностью, на которую была способна и которой, без сомнения, всегда гордился её учитель танцев (она с нежностью подумала сейчас об этом старичке и о том, что их взаимная лютая ненависть не прошла всё-таки даром). На лице девушки расцвела улыбка - то, чем синьорина владела в совершенстве, и она радостно подумала про себя, что, несмотря на страшное волнение и смущение от всех взглядов, направленных на неё, она, похоже, в своей стихии. Венецианка расправила плечи и со всё той же своей безупречно женственной улыбкой, слегка склонив тщательно убранную и первый раз спрятанную под парик головку на бок, ответила супруге хозяина дома: - О нет, синьора Катарина, мне приходилось бывать в Неаполе и раньше, но никогда прежде этот удивительный город не пленял меня с такою силой, как сегодня вечером. - Она снова слегка присела и со всею своей порывистой непосредственностью добавила, не переставая улыбаться: - С вашей стороны было чрезвычайно любезно, синьора, послать и мне приглашение посетить ваш приём. На самом деле это первый приём, на котором мне доводится побывать, и я бы не могла желать большего у себя в родном городе, чем оттуда вырваться во весь блеск и великолепие столицы. Воистину, Неаполь самый чудесный город в Италии! - воскликнула Гортензия и тут же вспыхнула и смущённо и испуганно бросила взгляд на тётушку - не наговорила ли она лишнего, совсем забыв о положенной сдержанной светскости?
Орсина: Почтенно склонившись к руке священника, княгиня воплощала в эти мгновения само благочестие. - Вы знаете, святой отец, что я глубоко переживаю потерю супруга, - лукавый блеск в глазах, но очень серьезное лицо, - И как можно! Разве я хороню себя! Я не упускаю ни одного приема! Вам бы следовало меня корить за это. Уж кто-кто, а отец Томазо прекрасно знал молодую неаполитанку. - Не думала, что встречу вас сегодня, то есть я не была уверена. Я сегодня должна для себя принять очень важное решение, – княгиня обратила свои черные глаза на молодого священника. Изучать людей вошло у нее в привычку, поэтому она обратила в сторону юноши довольно прямой взгляд, ничуть не стесняясь и не боясь вызвать осуждения. Возможно, чем-то ее суждения и совпали с мнением хозяйки дома. Но кроме одного, Орсина ничего бы не имела против обогащения святой церкви такими вот ангелоподобными созданиями. - Ваш спутник иностранец?
Виттория Маркес : Парадный экипаж графини Маркес де ла Фарго с известным всем, кто хоть изредка выезжает в свет, гербом, неторопливо подкатил к роскошному палаццо. Несколько напудренных париков обернулись как по команде. Молодая женщина в экипаже в последний раз взглянула на свое отражение в маленьком зеркальце, что крепилось золотой цепочкой к поясу. Одарив себя чуть насмешливым взглядом, она привычным жестом подправила мушку у виска и улыбнулась. Игривое настроение, которое каждый раз возникало в предвкушении новых развлечений, овладело Витторией и на этот раз. Легко спрыгнув на землю, она неторопливо оправила тяжелые юбки и огляделась по сторонам. Как и ожидала Виттория, прием в палаццо «Коллина Бианка» собрал самое изысканное общество. Все великолепие шелков и бархата, золота и драгоценных камней. Привычная среда для юной графини Маркес. Это значит, что неудачно начавшийся день будет прожит не зря. Чего ж еще желать? Виттория поспешила отогнать от себя мысли об утренней ссоре с супругом, вернувшимся из армии одновременно с синьором дель Боско и неизвестно почему отказавшимся ехать на прием. Расправив плечи и гордо вздернув подбородок, она проплыла между гостями и направилась к хозяйке вечера. Напустив по обыкновению выражение мечтательной рассеянности, графиня, наконец, одолела последние ступени мраморной лестницы и склонилась в светском поклоне перед госпожой дель Боско. -Ах, синьора Катарина, какой сегодня замечательный вечер! Вы выбрали отличное время для приема. Сейчас, когда в Неаполе так скучно, уверена, это будет самый блестящий вечер и я безгранично рада присутствовать на нем, - елейным голоском пропела Виттория, стараясь мысленно подсчитать, сколько раз она произнесла эту фразу слово в слово за прошедшие пару недель. – Граф Маркес был искренне опечален тем, что не сможет лично выразить Вам свое почтение, но долгое пребывание в армии заметно пошатнуло его здоровье, - опечалено потупив взор, добавила она. Выполнив свой долг перед хозяйкой палаццо, Виттория обернулась, чтоб поприветствовать других знакомых. Поклон вправо, поклон влево, улыбка тому, взгляд этому… Темные глаза графини с любопытством остановились на хорошеньком личике одной из приглашенных госпожой дель Боско. Ого, новые лица! Раньше Виттория ее точно не видела, иначе обязательно запомнила бы. Значит, дебютантка. А вот со спутницей юной особы, баронессой Аделиной, пересекалась пару раз. -Добрый вечер, синьора Аделина, как давно мы с Вами не виделись. А эта очаровательная синьорина Ваша родственница? - лучезарно улыбнувшись, поинтересовалась графиня Маркес.
admin: Синьора Катарина до умопомрачения любила светские торжества, упиваясь ощущением собственной значимости. Распрощавшись с прелестной девицей, племянницей синьоры Аделины, она тут же рассыпалась в любезностях, встречая графиню Маркес де ла Фарго; по мере того, как прибывали все новые и новые гости, на лице хозяйки дома все заметнее проступало выражение самодовольства, - все же сегодня у них в палаццо состоится «очень большой прием»! - Синьора Виттория! – тетка синьорины Гортензии жизнерадостно всплеснула пухлыми ручками, приветствуя давнюю приятельницу. И умелым движением развернула веер, вступая в наполненную гостями залу. Обращение с веером – целое искусство, и неаполитанские дивы владели этим искусством в совершенстве. – Это Гортензия, дочь моего брата Луциллио. Дитя мое, держите спину прямо и улыбайтесь, на нас смотрят! Беседовать с графиней и одновременно давать племяннице наставления по этикету было сложно, но синьора Аделина прекрасно справлялась с возложенной на нее волей брата и обстоятельств миссией. – Я слышала, ваш супруг вернулся в Неаполь вместе с синьором Стефано. И… Он не приехал к дель Боско? – скучающим светским тоном осведомилась женщина, лишь блеск глаз, скрываемый мерными движениями веера, выдавал ее любопытство. – Надеюсь ничего серьезного ни раны, ни болезни? Гортензия, это синьора Виттория Маркес де ла Фарго, - наконец представила Аделина племяннице свою собеседницу. – Взгляните, дитя мое, вот образец светской дамы, которому вам следует подражать! * * * - Мой брат во Христе родом из Франции, синьора Орсина, - утвердительно кивнул отец Томазо. – Отец Леон прислан в распоряжение кардинала Спинелли, так что, полагаю, вам придется часто видеться с ним. Если вы, дитя мое, не свернете с пути истинного благочестия… Друг мой, позвольте вам представить княгиню ди Сантана. Моя духовная дочь скорбит об утрате мужа, и посему особо нуждается в утешении. Каноник дель Боско был большим мастером двусмысленностей. Особенно тех, что звучат одинаково с кафедры собора и в светском салоне, но при этом несут в себе абсолютно противоположный смысл. – Важное решение, синьора? О да, я понимаю. Личный секретарь кардинала был в общих чертах осведомлен о том, какого рода узы связывали эту женщину и его покровителя. – Если вы уделите мне четверть часа, дочь моя, я готов предоставить вам и совет, и утешение. Но сначала Господь требует от меня позаботиться об отце Леоне. Святые угодники, я знаю, что Винченцо уже приехал, но в «Коллина Бианка» сегодня столько красавиц, а у синьора Стефано такой большой и тенистый парк… Священник, едва заметно усмехнувшись, развел руками, довольно своеобразно объясняя причину своего фиаско в поисках маркиза дель Боско.
Гортензия Моретти: Всё то время, что, после обмена "прощальными" кивками с хозяйкой дома Гортензия следовала в залу за тётушкой и присеодинившейся к ним молодой дамой, девушка была не в состоянии оторвать восхищённого взора от прекрасной графини. Девическим представлениям синьорины Моретти о том, какой должна быть истинная королева неаполитанского общества, синьора Маркес де ла Фарго отвечала вполне. Гортензия вся вспыхнула от удовольствия и смущения, когда эта светская красавица обратилась к ней, назвав "очаровательным созданием", и с готовностью присела перед графиней, едва только тётушка представила её Виттории как свою племянницу. - Я счастлива познакомиться с вами, синьора графиня, - от всей души проговорила Гортензия, лучась почтительно-восхищённой улыбкой. "Это ведь настоящая графиня!..". Едва только тётушка сделала ей замечание о том, что спину следует держать прямо, синьорина Моретти испуганно втянула голову в плечи и немедленно выполнила её указание. Тут же, вовремя спохватившись и следуя примерам графини и баронессы, она достала приколотый к поясу изящный веер - подарок, вручённый ей тётушкой сегодня утром в знак вступления Гортензии во взрослую жизнь. Чёрт, тётя ведь только сегодня объясняла, как это делается... Живые глаза барышни тут же лихорадочно забегали по зале, выискивая того, кто стал бы нечаянным свидетелем её заминки с веером. Наконец, с трудом, к которому пришлось прибегнуть из-за большого волнения, племяннице баронессы удалось воскресить в памяти тонкости обращения с этим неотъемлемым инструментом дамского общения, и, придав своему раскрасневшемуся даже под слоем пудры лицу выражение спокойной учтивости, как учила Аделина, она принялась обмахиваться. Она рассмеялась, когда тётя заметила, что ей следует в поведении и манере держать себя в свете подражать образцу этой блестящей красавицы графини Маркес, и обезоруживающе улыбнулась той, не желая репликой встревать в беседу двух дам, а про себя цепко отметила, что данный тётин совет придётся как нельзя кстати.
Леон де Руасси: Бедный дядюшка, думал Леон, если бы он только слышал речи того, в чье попечение меня вверил... Его нисколько не смущали взгляды дель Боско на искусы земной юдоли, более того, он их полностью разделял, и был бы только рад доказать этому то ли мирскому священнику, то ли мирянину в рясе свою способность следовать его заветам. От этих мыслей аббат немного повеселел. - Отец Томазо, - робко заметил он, ни на миг не отступая от избранной стратегии казаться невиннее Агнца Божьего, при том что в мечтах своих он бы и сам не отказался утешить столь восхитительную духовную дочь, как княгиня ди Сантана, - я не смею мешать вам. Я мог бы побыть здесь или в любом другом месте, на которое вы только мне укажете.
Виттория Маркес : Виттория с благосклонной улыбкой слушала наставления баронессы племяннице, продолжая время от времени окидывать взглядом залу. Графиня была довольно-таки самолюбива, а вся ее в целом недолгая жизнь лишь укрепляла это качество. Поэтому восхищенный взгляд юной Гортензии приятно льстил самолюбию, заставляя блестеть глаза и держать спину еще прямее. Виттория охотно продолжала беседу, искренне радуясь приятной компании, ровно до тех пор, пока синьора Аделина не упомянула графа Маркеса. Веер на мгновение замер в воздухе и она досадливо прикусила губу. Впрочем, привычка «держать лицо» вскоре взяла верх и, когда графиня подняла голову, ее взгляд был полон огорчения и заботы. -Вы правы, любезная синьора, граф вернулся в Неаполь. Эта ужасная война совсем его измотала. Мой дорогой Эрсилио так предан королю, что беспрекословно рискует своей жизнью в самых опасных экспедициях. К счастью, серьезных травм нет, лишь переутомление, но видит Бог, все то время, что его не было, я себе места не находила. Сегодня хотела было остаться дома, но граф не позволил, сказал, что это может оскорбить госпожу дель Боско. И вот я здесь, хотя сердце мое рвется к графу, - закончила Виттория, сопровождая слова печальным вздохом. Видимо баронесса удовлетворила свое любопытство, во всяком случаи она поспешила представить племянницу и молодая женщина облегченно обернулась к Гортензии. Если выбирать между сочинением небылиц о безоблачном счастье супругов Маркес и расточением любезностей юным девам, графиня выбирала второе. -И я бесконечно рада нашему знакомству. Надеюсь, Вы, милая синьорина, навестите меня как-нибудь на неделе. Я расскажу Вам много занимательных историй из жизни избранного общества. Поверьте, эти безупречные красавицы и красавцы хранят много секретов, и Вам будет полезно знать хотя бы часть из них, если хотите быть принятой в Неаполе, - заметила Виттория, слегка наклонившись к девушке Ее забавляло то, как внимательно Гортензия внимала наставлениям тетушки и старалась соответствовать образу светской дамы. И пусть сама графиня всего на пару лет старше дебютантки, опыта у нее предостаточно. Баронесса Аделина намерено отстала, давая возможность племяннице завязать необходимые знакомства. А Виттория принялась перечислять имена всех встречавшихся им гостей. -Вон там, в углу, это синьор ди Карло, если не хотите неприятностей, лучше не подпускайте его на расстояние 100 миль. А это господин Варнезе, во всем Неаполе не сыщешь кавалера более утонченного и приятного во всех отношениях. О, глядите-ка, - воскликнула графиня, кончиком веера указывая в сторону небольшой группы в черном, - дама в маске - это княгиня Милано, как всегда роскошная и шокирующая. А рядом отец Томазо, один из братьев дель Боско. А вот молодого священника я не знаю… пока не знаю.
Гортензия Моретти: Гортензия скромно молчала в сторонке, пока графиня объясняла её тётке причину отстутствия на приёме своего супруга, и от её всецело поглощённого великолепием окружающего общества внимания ускользнуло, как баронесса незаметно отстала от них с Витторией, чему юная венецианка, собственно, ни в коей мере не противилась. Она шла подле графини Маркес, немного пунцовая от удовольствия, смущения и сознания собственной значимости, ведь не успела она посетить первый в своей жизни серьёзный приём, как уже имеет честь беседовать с такой прекрасной представительницей высшего света. "Она ведь не может быть сильно старше меня! - внутренне поражалась и восхищалась синьорина Моретти, жадно рассматривая каждую пряжку, каждый локон в безупречном убранстве прелестной собеседницы и одновременно лихорадочно раздумывая, не откололась ли у неё самой какая-нибудь ленточка и не смазалась ли пудра. - Ах, если бы мне когда-нибудь стать таким же воплощением красоты, роскоши и блеска - всего лучшего, что есть в этом королевстве!..". Наивные мечтания Гортензии прервали слова графини Маркес, обращённые - о радость! - к ней самой. Не в силах сдержать своего восторга, синьорина воскликнула: - Я безмерно благодарна вам и буду страшно польщена посетить вас как-нибудь, графиня. Я уверена, что нигде больше не смогу провести время приятнее и получить сведения ценнее и необходимее для моей дальнейшей жизни здесь, - и девушка с обезоруживающей улыбкой склонила голову в знак признательности. "Ах, если бы папа только знал, что я всего день как в Неаполе, а меня уже приглашают в один из самых блистательных домов!..". Гортензия, казалось, вот-вот готова была подпрыгнуть от радости, точно дитя. Она вдоволь смеялась, слушая шутливые наставления Виттории по поводу гостей, и с жадным любопытством ребёнка, которому интересно абсолютно всё в этом мире, разглядывала каждую деталь в их облачении и поведении, впитывая в себя новые эмоции и впечатления наподобие губки. - Вы, вероятно, знаете здесь всех, синьора графиня? - Гортензия подняла голову, направив внимательный взгляд на прекрасную собеседницу. - Должно быть, подобные встречи с одними и теми же людьми на протяжении многих лет теряют прелесть новизны? - сияя, поинтересовалась девушка, украдкой стараясь придать своей руке с веером такой же непринуждённый и изящный вид, как у самой синьоры Виттории. - Вы знаете, мне никогда прежде не доводилось бывать в столь блестящем обществе, - чистосердечно призналась Гортензия. - У себя дома в Венеции мне приходилось посещать собрания и балы, но такое обилие истинных столпов общества, - лёгким кивком головы Гортензия указала на людей вокруг, - в которых родовитость обусловливает самые лучшие человеческие качества... - она шутливо-восхищённо вздохнула, покачав головой. - ...оно слегка кружит мне голову, - со смехом докончила венецианка и тут же, перебив свой смех, осведомилась: - А вы родом из Неаполя, графиня? Я имела удовольствие уже слышать о вас от тётушки. Гортензии тут же стало немного стыдно за свою привычную непосредственную болтовню, и у неё чуть слёзы не выступили от досады и смущения. Что теперь эта светская красавица подумает о ней?.. Решит, что она какая-то невоспитанная пустоголовая девчонка, на которую и время тратить не стоит. Ах, ну что за враг этот неуёмный язык! Самый несносный враг из всех... И Гортензия с сожалением вспомнила наставления своей венеацианской гувернантки о том, что скромность и сдержанность в проявлении эмоций, особенно при общении с незнакомыми людьми - лучшие качества для молодой барышни. Правда, сколько синьорина Моретти себя помнила, именно это правило ей всегда и претило больше всех.
Лючия: Поднимаясь по помпезной лестнице палаццо дель Боско об руку с синьором Боссини, Лючия оценивающим взглядом обежала внушительный дом и фланирующую публику и удовлетворенно улыбнулась уголками губ. Прием вполне соответствовал ее амбициозным устремлениям, и синьора ди Содерини с нежностью посмотрела на своего спутника. Как удачно, что она припомнила давнее знакомство, завязавшееся в дни былого ее процветания в начале замужества. Неаполитанец Анджело Боссини, будучи в Тоскане проездом, посетил один из приемов, который давали они с мужем. Красота молодой супруги Андреа ди Содерини произвела неизгладимое впечатление на этого 50-летнего жуира, однако тогда Лючия ограничилась лишь невинным флиртом. Синьор Боссини сохранил в неприкосновенности свое увлечение и охотно возобновил былое знакомство, когда Лючия запиской пригласила нанести ей визит в Неаполе. Питая надежды вновь начать ухаживать за прелестной синьорой ди Содерини, Анджело Боссини с определенным удовлетворением воспринял весть о ее вдовстве. Лючия, не намеренная говорить поклоннику ни да, ни нет (по крайней мере, пока не получит кольцо на палец), с милой гримаской пожаловалась на одолевающие ее одиночество и скуку в чужом городе и незамедлительно получила заверения в готовности услужить прекрасной даме любым способом. Сияющими глазами глядя на окружающее ее великолепие, Лючия уже мысленно возблагодарила судьбу за предоставленный ей второй шанс и мысленно поклялась не упустить его. Отныне она сама добродетель и осмотрительность, и более не позволит вскружить себе голову юнцу без гроша в кармане и малейших перспектив. Ее цель – солидный синьор, который будет снисходительно относиться к ее нуждам и слабостям, холить и баловать, не будучи особо требовательным. Опустив ресницы, Лючия с подобающим смирением ожидала, пока синьор Боссини представит ее хозяйке дома, Катарине дель Боско. «Тосканская роза, средоточие женственности и добродетели» – синьор Боссини не скупился на выражения, ласкавшие слух и самолюбие вдовы. – Синьор Боссини слишком добр ко мне, – еле слышно прошелестела Лючия. – Позвольте в свою очередь выразить Вам и Вашему супругу благодарность и восхищение приемом, утонченная роскошь которого может послужить образцом лучшим домам Италии, - давая тем самым ненавязчиво понять, что ей доводилось часто там бывать.
Винченцо дель Боско: Парк вокруг «Коллина Бианка», и правда, был полон уединенных уголков, но на этот раз Винченцо предпочел уединяться не там, и отнюдь не с прелестницами. Тайная оппозиция Карлу, образовавшаяся среди высшего неаполитанского дворянства за последние несколько месяцев, быстро набирала силу. И маркиз дель Боско играл среди недовольных (заговорщиков, сказали бы мы, но не скажем: заговорщики – опасное слово, за которое можно поплатиться головой) далеко не последнюю роль. Кулуарные разговоры становились все более откровенными, планы строились самые разнообразные, и число знатных синьоров, поддерживающих эти планы, неуклонно увеличивалось. Переговорив с очередными адептами в курительной Стефано дель Боско, Винченцо спустился в гостиную и немедленно поискал взглядом своего младшего брата. – Томазо, очень хорошо, что ты приехал, - из пружинистого шага маркиза напрочь исчезла та вальяжность, что он демонстрировал, поднимаясь по мраморной лестнице на глазах синьоры Катарины. – Синьора, синьор, мое почтение. Последовало два галантных поклона, первый сопровождался тщательно выверенным в своей учтивости поцелуем руки дамы в черном платье, второй – внимательным взглядом прищуренных глаз на миловидное личико молодого священника. – Отец… Ну что за причуды игры слов, называть «отцом» собственного брата… Фра Томазо, представьте меня вашим спутникам, явите нам Господне милосердие. Продолжая улыбаться, Винченцо на мгновение панибратски склонился к уху священника. – У меня важные новости для монсиньора Спинелли. Наверху, в кабинете Стефано. Шкатулка с бумагами. Нужно поговорить. Дель Боско-младший невозмутимо кивнул. – Конечно же, возлюбленный брат мой. Господа, позвольте вам представить и со всей искренностью рекомендовать вам маркиза Винченцо дель Боско. Более достойного синьора и галантного кавалера не сыскать в Неаполе. Первое вам подтвердит любой нобель, втрое – любая дама. Винченцо, это моя духовная дочь, княгиня ди Сантана. А белокурый ангел справа от меня – отец Леон, гость монсиньора из Франции. – Несказанно рад, - голос маркиза стал бархатным. – Светские остряки часто изволят шутить о том, что, что ангелы – неизменные спутники грехопадения. Как полагаете, насколько истинно подобное утверждение, фра Леон? Синьора Катарина тем временем продолжала любезничать с прибывающими гостями. На этот раз ее дом почтил своим присутствием синьор Боссини в сопровождении совершенно незнакомой хозяйке белокурой прелестницы. Которая, однако, оказалась чрезвычайно мила и учтива. А сравнение ее дома с лучшими домами Италии заставило синьору Катарину окончательно растаять и осыпать Лючию ди Содерини комплиментами. Она не прочь была бы дать гостье массу практичных советов относительно неаполитанского света, если бы не присутствие рядом Анджело, отношения которого с его спутницей были Катарине пока не ясны до конца.
Леон де Руасси: - Насколько я могу судить, синьор маркиз, нередко все зависит от желания человека впасть в грех, и неважно, кто рядом с ним, ангел или демон, - медленно, чтобы собеседник его понял, отвечал Руасси, при этом аббат заставил себя покраснеть в достаточной степени, чтобы продемонстрировать очередному знакомому свое смущение. Семейство дель Боско, вопреки его первоначальному мнению, открывалось молодому французу со все новых сторон. Страх перед невыносимой тоской полумонастырской жизни в Неаполе постепенно отступал, а непринужденная любезность старшего брата его ментора даже заронила надежду на весьма приятное знакомство. - Пожалуй, каждый случай уникален.
Орсина: - Я в полном вашем распоряжении, когда вам будет угодно, - она покорно склонила голову. Сделать это Орсину побудило внезапно охватившее ее волнение, услышав слова отца Томазо, о французском происхождении священника. Не то чтобы она не любила французов, просто после последнего посещения Париж она их старалась избегать. Графиня быстро справилась со своими эмоциями и глаза вновь стали непроницаемы. Когда она подняла свой черный взор, она увидела приближающегося к ним синьора. Когда отец Томазо представлял его княгине как «достойного синьора и галантного кавалера», неаполитанке представился случай изучить человека о котором говорит весь город. Внешность этого человека вовсе не вязалась с той репутацией, что он себе создал. Впрочем, внешность обманчива. А человеческая натура еще более не постоянна. -Я видела как падали ангелы с невиданных высот, - голос княгини ди Сантана прозвучал тихо и как-то торжественно, - Если вам угодно святой отец, я подожду вас в саду. – Приятно познакомиться с вами синьор дель Боско.
Винченцо дель Боско: – Зовите меня Винченцо, фра Леон, - располагающе улыбнулся мужчина, с удовольствием наблюдая за румянцем, проступившим на нежной коже молодого человека. На своем пятом десятке он относился к так называемому языку тела, - жестам, мимике, взглядам, - с гораздо большим интересом, нежели к словам. Полагая, что первое говорит о человеке много больше, чем второе. – Мудрое замечание, вижу, наша святая Церковь обрела в вашем лице истинного ревнителя благочестия. Глаза маркиза дель Боско насмешливо сверкнули, а затем, следуя больше требованиям учтивости, нежели своему желанию, он перевел взгляд на даму в маске. Мода эта, явившаяся из Венеции, - города карнавалов и маскарадов, - быстро покорила Неаполь, многие знатные синьоры теперь носили маски не только желая оставаться не узнанными, но и просто в дополнение к наряду. Только что представленная ему почитательница венецианских мод на фоне белокурого «ангела» де Руасси казалась тем самым демоном-искусителем, что, грациозно поводя плечами, манит праведника к геенне огненной. – Несказанно рад нашей встрече, княгиня, - Винченцо с экспрессией истинного итальянца взмахнул рукой, мимоходом обласкав пальцами алые кружева на черном рукаве платья синьоры Орсины. – Берегитесь, фра Томазо, Дьявол, желая совратить Фауста, внушил ему страсть к Елене Троянской, самой прекрасной женщине из когда-либо живших на земле. – Обещаю, что буду осмотрителен, - тонко улыбнулся священник. – Дочь моя, позвольте предложить вам руку и сопроводить в сад. Будьте осторожны с ангелами, Винченцо, иначе налет святости чего доброго пристанет и к вам. Как вы будете жить после этого? Томазо дель Боско ободряюще кивнул головой юному канонику и чинно повел княгиню в полумрак розовой аллеи.
Лючия: Польщенная хозяйка дома рассыпалась в ответных любезностях, не забыв при этом пристально изучить туалет и манеры Лючии. Голос Катарины дель Боско потеплел, и синьора ди Содерини поняла, что получила одобрение и завуалированное приглашение продолжить знакомство. Впрочем, взгляд, искоса брошенный на синьора Боссини, показал, что благородную синьору снедает банальное любопытство. К счастью, синьор Анджело приметил какого-то своего друга, с кем ему не терпелось перекинуться приватно парой слов, и он, извинившись, отошел. Чувствуя себя свободнее в отсутствие своего спутника, Лючия дала понять, что он не более чем друг ее покойного мужа, который по доброте душевной взял на себя труд представить вдову неаполитанскому обществу. Ведь синьора ди Содерини приехала сюда совсем недавно в надежде утешиться в своем горе и оставить в прошлом печальные воспоминания. А что утешит лучше, нежели солнечный Неаполь, и где знакомиться с его блестящим обществом, как не в доме прославленной светской львицы? Лючии ди Содерини было прекрасно известно, что ничто не обходиться так дешево и не приносит столько пользы, как несколько вовремя сказанных любезных слов. Каждый человек падок на лесть, нужно лишь хвалить то, что ему дорого, а приоритеты синьоры Катарины были видны невооруженным глазом.
Леон де Руасси: Старший из братьев Дель Боско нравился ему все больше. Не будь Руасси волею родни облачен в сутану, то всеми силами желал бы походить на него, несмотря на совсем недолгое знакомство. Ах, как бы он хотел держаться так же уверенно и уметь с первых слов располагать к себе людей!.. Не желая своими слишком благонравными измышлениями показаться ослом этому насмешливому царедворцу - а Леон не сомневался, что маркиз вхож к самым влиятельным людям своего края, судя по тому, что его отец Томазо в сравнительно молодом возрасте уже является правой рукой кардинала Спинелли, - аббат заговорил, по-прежнему тихо, но уже почти без запинки. - Ваш брат преувеличивает, синьор. То есть Винченцо, - с улыбкой поправился молодой человек. - Скорее, осторожным следует быть мне, чтобы не утомиться вас речами, плохо подходящими для светского приема.
Орсина: Наверное многим было любопытно наблюдать за столь необычной парой, ибо некоторые гости проводили княгиню и ее спутника изумленными взорами до самых дверей сада. Пока они были на виду, Орсина рассказывала всякую светскую чушь, не интересную ни ей, ни ее спутнику. Но как только они остались одни, тон женщины переменился. - Я недавно получила письмо от его превосходительства, он просит быть у него через два дня. Вам известно, наверное, о моем положении теперь. Мой срок отведенный его светлостью еще не подошел к концу, но ждет он меня уже на днях и с готовым ответом. Поэтому, сегодня в ночь я выезжаю. Я не стану просить ваш совет относительно моего решения, оно принято и хорошо обдумано. – княгиня остановилась и обвела взором просторы сада мерцающего сотнями огоньков, - Я только хотела спросить вас. Если меня вызывают раньше срока, должно было произойти что-то важное. Мое положение, как отошедший от дел, не дает мне возможности следить за ситуацией в полной мере. Скажите, правда ли сила поднявшаяся против Этого человека настолько окрепла? Когда она была во Франции, недовольство королем только начиналось. Но уже тогда было ясно, во что это может вылиться. Теперь же, когда вода закипала, нужно было быть уверенным, что котел не опрокинется.
admin: – Синьора, не мне напоминать вам, что есть некие основы основ… так сказать, мироустройства… - Каноник Томазо задумчиво пожевал тонкими губами, и глаза его недобро блеснули в полумраке. Может, аббат дель Боско и не был таким уж истинным ревнителем веры, но к интересам Церкви он, без сомнения, относился ревностно, а «человек», о котором спрашивала княгиня, имел неосторожность покуситься именно на привилегии священнослужителей. – …Попирать которые непростительно даже для богопомазанника. Неаполь возлагал большие надежды на нового правителя, но они вовсе не заключались в том, чтобы он распустил чернь, унижал поборами знать и оскорблял Церковь. Поверьте мне, недовольство среди старейших родов Неаполя велико, а ситуация с австрийцами настолько опасна, что… Возможно уже к осени у нас будет новый король. Последнюю фразу священник произнес едва слышным шепотом, приблизившись к Орсине так близко, что губы его почти соприкоснулись с нежной кожей на виске молодой женщины. Со стороны происходящее выглядело весьма фривольно, но… Для того, чтобы познать, что заговоры пьянят кровь не хуже любовного томления, нужно предварительно отведать запретный плод власти и интриг. – Так значит сегодня вы направляетесь к монсиньору, дочь моя? – фра Томазо с деланной неторопливостью отстранился от своей собеседницы и тонкие пальцы его отправились в привычное путешествие по массивным четкам, что святой отец неизменно носил на поясе. – Быть может, вас не затруднит, в таком случае, передать ему одну милую безделицу? «Винченцо упоминал о шкатулке… Но будет безопаснее, если бумаги отвезет кардиналу не он сам, а третье лицо…» Синьора ди Содерини не прогадала, стоило ей немного польстить Катарине дель Боско, как та в благодарность поведала дебютирующей в неаполитанском свете даме ворох последних придворных и городских сплетен, любезно проводя Лючию сквозь хитросплетение связей, опасных и не очень, на которых зиждется всякое высшее общество, высоконравное и распущенное одновременно. Поток гостей тем временем схлынул, и хозяйка, наконец, покинула лестницу и отправилась в гостиную, безусловно чувствуя себя дирижером, готовым обратить неслаженную какофонию в прекрасную музыку истинно светского приема.
Винченцо дель Боско: – Вы можете совершенно не беспокоиться об этом, фра Леон. Я слушаю вас с неослабевающим удовольствием. Стоило бы сказать «интересом», или на худой конец «вниманием», но маркиз предпочел иное, более чувственное определение для их беседы. Он действительно испытывал удовольствие, из разряда тех, что заставляет нас любоваться мастерски исполненной статуей или картиной. - И покуда вы не станете цитировать мне Святое Писание… особенно те главы его, где речь идет о прелюбодействе, вам не придется сомневаться в моем к вам расположении. Мужчина многозначительно прижал пальцы к губам, пряча улыбку в кружеве манжетов, затем взгляд маркиза скользнул поверх плеча де Руасси и брови синьора Винченцо трагично изогнулись. – Катарина пришла. Не припоминаю, фра Леон, разрешено ли вам, божьим слугам, биться об заклады, но лично я готов поспорить, что сейчас синьора дель Боско пригласит всех послушать ее пение. Эта несносная женщина воображает себя то ли сиреной, то ли примадонной Сан-Карло. Право жаль, что я не могу, подобно Улиссу, потребовать, чтобы мне залепили уши воском и привязали к мачте!
Виттория Маркес : Юность и наивность, смешанные с любопытством и восхищением, что сквозили в каждом взгляде, в каждом слове прелестной венецианки, будили в душе Виттории забытые чувства непринужденности и легкости. И вот она уже забыла о своей репутации светской кокетки, одновременно высокомерной и доступной, и превратилась в озорную 19-летнюю девчушку, которая едва сдерживает смех при виде надутых важностью физиономий вельмож и томных жестов дам. Прикрыв лицо веером и стараясь придать ему выражение чопорности и таинственности, она продолжала полушепотом называть имена попадающимся им навстречу гостей. По-видимому, Гортензия забавлялась ничуть не меньше, ее живое личико так и светилось радостью, что несказанно льстило Виттории и она с новым пылом принималась расписывать причуды высшего света. Время от времени оглядываясь на собеседницу, графиня Маркес пожалела, что сама она так рано столкнулась с придворной жизнью. Но предаваться надолго раздумьям о перипетиях судьбы всегда казалось Виттории слишком скучным, посему, задорно тряхнув идеально завитыми локонами пышного парика, она развернулась к синьорине Моретти, прислушиваясь к словам спутницы. -Да, большинство из присутствующих имею честь знать давно, - ответила графиня, повторяя за Гортензией ее восхищенно-польщенный вздох. – Не скажу, что это мои близкие друзья, но мы всегда премило улыбаемся и восторгаемся друг другом. Как и положено. Хочется иногда уехать подальше от Неаполя, подальше от приемов, от балов, только вот долго я без этого не выдерживаю. Привычка, наверное. Но право, на Ваш век еще хватит и роскоши, и красоты, да так, что и "столпы общества" успеют надоесть. Поэтому не торопитесь, синьорина Гортензия, терять голову, это бывает опасно, - заметила, становясь серьезной Виттория, но потом решила, что нравоучения уж ей-то точно не к лицу и снова заулыбалась. – Вы угадали, я родом из Неаполя. А вот супруг мой прибыл с армией нашего короля из Испании. «Хм, и что же Ваша тетушка успела вам обо мне рассказать?» - хотела спросить синьора Маркес. Как правило, светские дамы ничего хорошего не говорят друг о друге в кулуарных беседах. Но видя, как Гортензия медленно заливается краской, испугавшись собственной смелости, решила промолчать и не смущать девушку более. Пестрая толпа гостей колыхнулась вслед за вошедшей госпожой дель Боско, и Виттория с любопытством привстала на носочки. -Глядите, любезная синьорина, наша хозяйка вернулась в зал и наверняка что-то заготовила. Идемте, а то пропустим самое интересное, - графиня едва удержалась, чтоб не подхватить Гортензию под локоть, увлекая вслед за гостями.
Леон де Руасси: - Тем большее право вы будете иметь вознаградить себя после за такие страдания, - улыбнулся Руасси, но уже не как подобает слуге Божьему, лишь уголками губ, сохраняя таинственную отрешенность во всем облике, а по-мальчишески задорно. Отношение маркиза к высоконравственным поучениям относительно воздержания и усмирения плотских желаний сделало его еще привлекательнее в глазах аббата, который отдал бы все свое небольшое состояние и грядущие бенефиции за то, чтобы разок-другой пуститься в загул в такой компании. Слова дель Боско оказались пророческими. Один слуга придвинул табурет к клавесину, другой установил на пюпитре ноты. Аккомпанировать донне Катарине вызвался некий господин, смуглость которого делала его похожим на мавра, впрочем, несколько скрадывая следы от оспы на его лице. Несмотря на непривлекательный вид, мастерство его было весьма велико, пальцы легко порхали по черно-белым клавишам, выдавая умопомрачительные трели. Чего нельзя было сказать о хозяйке вечера. Залепить уши воском Леону не хотелось, но француз скромно рассудил, что лучше бы синьора дель Боско пела на небольших вечерах для круга друзей, чем перед столь обширной публикой. Впрочем, если она этого не понимает, думал аббат, то можно лишь позавидовать ее уверенности в собственных силах. Оставив попытки ухватить смысл арии, из которой он с трудом различил лишь несколько фраз, Леон машинально выпрастал белое полотно рубашки из широкого рукава сутаны. Пока все присутствовавшие дамы и кавалеры выказывали Катарине почтение, внимательно слушая - или делая вид, что слушают - ее пение, Руасси размышлял, что бы могло его подольше задержать подле маркиза, человека, способного избавить его от благочестивой напасти. Но, как назло, никаких убедительных аргументов для этого он не находил.
Гортензия Моретти: Наверное, даже если бы графине Виттории вздумалось всерьёз заняться чтением нотаций и наставлений своей неопытной спутнице, у неё бы это получилось ничуть не менее мило, чем то, как она открывала Гортензии те особые тайные премудрости взрослой жизни, которые для любой юной девушки были чем-то вроде обряда инициации, посвящения. И трудно словами описать радость и восторг синьорины Моретти от того, что свою инициацию она проходила под столь во всех отношениях приятным и чутким руководством. Непринуждённое изящество и одновременно простота, крайнее дружелюбие и лёгкость в общении, которые украшали графиню Маркес так же - а возможно, даже больше, чем её безупречный наряд, заставили Гортензию мгновенно забыть о своём минутном смятении и нечаянной неловкости. Девушка бросила на Витторию полный искренней благодарности и восхищения взгляд, который избавлял её от необходимости произносить какие-то лишние и пустые слова. Они были знакомы всего несколько минут, но Гортензия была уже всем сердцем расположена к своей прекрасной спутнице, и вряд ли у неё оставались хоть какие-то сомнения насчёт того, что к концу этого вечера они станут настоящими подругами. "Как было бы здорово, если бы графиня и в самом деле пригласила меня к себе! - с замиранием сердца, расплываясь в бескрайне счастливой улыбке, думала юная венецианка. - Тётушка уже немолода и не может рассказать обо всех секретах современной неаполитанской моды - да какая там мода, тётя Адель уже лет десять как отстала от неё", - и, не удержавшись, Гортензия тихонько прыснула в кулачок, подумав о нелепых тётиных буклях, которые привели её ещё сегодня утром в такое веселье. Нет, разумеется, тётя Адель была для Гортензии, не считая отца, самым близким человеком на свете, и в её отношении к сестре отца нежность смешивалась с горячей благодарностью за всё, что тётка когда-либо делала для неё, но вот в качестве подруги и наставницы синьорина явно предпочла бы кого-нибудь очень сильно напоминающего очаровательную молодую неаполитанскую графиню. - Для меня такое удовольствие слушать вас, графиня, что я, право же, предпочла бы исчезнуть с этого вечера, лишь только чтобы провести его подле вас, - с широкой открытой улыбкой, легко засмеявшись, поведала новой знакомой Гортензия. - Все эти десять-пятнадцать минут, что мы с вами ведём беседу, я не устаю благодарить Провидение и тётушку за столь счастливое знакомство. Воистину, я начинаю казаться себе подлинной любимицей Фортуны - ведь не успела я ступить в самый красивый палаццо самого прелестного на свете города, как моей собеседницей - и, я надеюсь, будущей подругой, (Гортензия слегка покраснела, произнеся это, но всё же решила употребить данное слово, прикинув в уме, что их с Витторией разница в возрасте ну никак не может превышать лет трёх), - стали вы!.. Ах, да, - тёмненькая присыпанная пудрой головка Гортензии со скромно уложенными вокруг лица локонами быстро повернулась на голос синьоры дель Боско, о существовании которой ей напомнила Виттория. Она весело рассмеялась, взмахнув своим пушистым веером. - Конечно, вы правы. Нам лучше поторопиться, если мы воспитанные гости и хотим воздать должное нашей милой хозяйке. А вон и тётушка уже сверкает на меня глазами - ох, она даже не представляет, насколько трудно мне оторваться от нашей с вами беседы, - со смехом докончила венецианка и, также с трудом удержавшись от того, чтобы не подхватить под локоток свою спутницу и юбки заодно (Гортензии ещё непривычно было ходить в таких фижмах), резвым шагом последовала за графиней Маркес.
Орсина: Княгиня Милано не была глубоко религиозной натурой, но неоценимую помощь, которую ей оказала церковь и ее лучшие представители она помнила всегда. Его величество, затрагивая интересы церкви и дворянства - дважды затрагивал и ее личные интересы. Как правильно заметил священник, положение дел Австрии становилось серьезным. Когда весной в войну вступила Англия, это многих насторожило. Политическое положение в Европе стало на столько неустойчиво, что не многие решались предположить – в какую сторону перетянет чаша весов в этот раз. Сегодняшний вечер был исторически важным, но навряд ли гости прелестной Катарины догадывались об этом. - То, что вы говорите, про осенние ожидания. Боюсь, что еще рано загадывать, - княгиня была бы рада, да почему-то не верилось. С некоторых пор она начала замечать, что некоторые противники Карла уже не так недоброжелательны. И ее несколько утешили слова отца Томазо. Последние слова священника заглушил какой-то душераздирающий вой, доносившийся из гостиной. Нет, это просто пение, возможно звуки искажаются, проносясь через анфиладу залов! - Простите, я не совсем поняла. Вы хотите что-то передать кардиналу? – княгиня остановилась и замерла, заметив впереди целующуюся парочку, явно избегающую увеселений в зале. – Я с радостью исполню ваше поручение, но… До княгини доходили слухи, что в окрестностях Неаполя нынче не спокойно, да и в самом городе что-то неладно. Она не осмелилась высказать свое предположение в слух. По крайней мере, если отец Томазо ей доверяет.
Лючия: Проследовав за синьорой Катариной в гостиную, Лючия окинула взором благородное собрание, стараясь соотнести поточнее услышанные сведения с присутствующими здесь лицами и хорошенько запомнить на будущее. Грациозно обмахиваясь веером, синьора ди Содерини мысленно послала проклятие Анджело, покинувшему ее в то время, когда ему следовало продолжить знакомить ее со своими высокопоставленными друзьями. Самое обидное, если она желает сохранить благорасположение синьора Боссини, ей нельзя будет никоим образом выразить свое неудовольствие его промахом. Предаваясь досаде, синьора ди Содерини, пожалуй, единственная из гостей была рада выступлению синьоры Катарины, которое позволило ей притвориться поглощенной искусством исполнительницы и спокойно оставаться на месте, сохраняя лицо. Увы, Лючия была обделена способностью отличать хорошее пение от плохого. И то, и другое было для нее не более чем набором звуков, в той или иной степени какофоничных. Вращаясь в свете, она так и не привила себе вкуса к высокому итальянскому искусству. Более по душе ей были простонародные песни, порой грубые, но искренние. Однако, будучи наблюдательной, Лючия отметила, что гости за вежливым одобрением с трудом скрывали язвительную усмешку, что позволило ей предположить, что успехи синьоры Катарины в музыке не так велики, как она представляет. Синьора ди Содерини спрятала за веером улыбку: быть может, синьора дель Боско тем самым подтверждает для себя свой успех в свете, заставляя слушать людей, которые не смеют повернуться к ней спиной и проигнорировать. Тут Лючия с возмущением заметила синьора Боссини, оживленно беседовавшего с каким-то господином, и, похоже, совершенно забывшим о своем долге по отношению к ее особе. Наткнувшись на недвусмысленный взгляд синьоры ди Содерини, тот поспешил завершить беседу и направился к ней. – Тысяча извинений, драгоценная синьора! – покаянно воскликнул он. – Дела слишком увлекли меня, что совершенно непростительно с моей стороны, но я исправлю свою оплошность, – с энтузиазмом заверил ее Анджело. Синьора ди Содерини мило ответствовала, что это совершеннейшие пустяки, и она нисколечко не обижена. Синьор Боссини, не заметив опасных огоньков в глазах вдовы, с облегчением вздохнул и повел Лючию сквозь водоворот гостей, раскланиваясь и с гордостью представляя свою спутницу. От обилия имен и лиц у Лючии вскоре зарябило в глазах, но она стойко запоминала всех. Неразумием было бы начать строить планы в первый же день – синьора ди Содерини была не из тех, кто ставит все в зависимость от слепого случая и ловит лишь определенную рыбину. Подобно неаполитанскому рыбаку, она широко раскидывала невод, поджидая любой добычи, что попадется в сети. Посему Лючия была обворожительна с мужчинами и безукоризненно вежлива с женщинами. – Вы не утомились еще, дитя мое? – заботливо поинтересовался Боссини. – Тогда я бы хотел представить Вас еще одной даме, знакомство с которой может быть весьма полезно для Вас, поскольку дама эта обладает безупречной репутацией и большим влиянием в свете. Лючия приподняла брови, изумляясь про себя, как Анджело может задавать подобный вопрос. Желает ли она завязать еще одно полезное знакомство? Ради чего же тогда она здесь? Сдержавшись, синьора ди Содерини высказалась в том духе, что знакомство с женщиной столь безупречной отвергать было бы непростительно.
Франческа Мандзони: Добропорядочность без налета фривольности по вкусу напоминает блюда во время Великого поста: глазу все еще приятно, но на вкус… О мама миа! Поэтому прием мог бы показаться Франческе, исполняющей в свете роль высоконравственной особы, смертельно скучным. Если бы не давняя забава женщины: наблюдать за гостями, многих из которых, благодаря своей тайной личине синьоры Кармагнолы она знала лучше, чем они могли предположить, раскланиваясь с доброй вдовой почтенного барона Мандзони. Маска, скрывающая лицо, срывает маску с души человеческой. Уж кому, как ни владелице дома сладострастных утех, знать эту нехитрую истину. К тому же, глядя на учтивых напудренных господ, целующих руки дамам, так забавно припоминать их же, веселых и пьяных, щедро облапывающих шлюх и горланящих скабрезные куплеты. Да и самих синьор иногда не мешает вообразить в неглиже, пылких и бесстыдных, в объятиях какого-нибудь юного шалунишки. Улыбка, появившаяся на губах синьоры Мандзони от этих мыслей, категорически не подходила к облику благонравной вдовы, поэтому Франческа торопливо прикрыла губы веером. Если кто-то что-то успел заметить… Что ж, хозяйка палаццо орала у клавесина с воодушевлением мартовской кошки, поэтому улыбки не удавалось удержать многим из слушателей. Лакеи чинно разносили среди присутствующих вино и фрукты, и женщина с видом опытного садовника выжидала, пока гости созреют до настроения посплетничать. Отмечая в уме, кого и о чем следует расспросить в первую очередь. Начать, конечно же, нужно с синьоры Каталины, похвалить ее выдающееся пение и по ходу постараться выяснить, с какими новостями явился в Неаполь ее супруг. Королевский доклад она Франческе не перескажет, но то, чем муж поделился с женой конфиденциально, может оказаться не менее любопытным. Потом… Синьора Мандзони привычно перебирала в уме факты и имена, решая, что может заинтересовать ее далеких покровителей в первую очередь, но тут блаженное уединение вдовы было перервано появлением синьора Боссини. Дама, сопровождающая его, была необыкновенно хороша собой, что наметанный глаз синьоры Кармагнолы не мог оставить без внимания, и Франческа была убеждена, что никогда не встречала эту прелестную белокурую особу ранее. – Синьор Анджело, - целомудренно благоухая фиалками, букетик которых баронесса Мандзони всегда носила приколотым к корсажу, она протянула мужчине руку для поцелуя. – Давно не имела удовольствия видеть вас. Говорят, вы путешествовали? Уголки губ женщины понимающе дрогнули. «Знаю, знаю, как вы путешествуете, добрый синьор, - из койки в койку. Что ж, у каждого Колумба своя Вест Индия»
Лючия: В ответ на полушутливую реплику баронессы синьор Боссини возвел очи горе: – Помилуйте, синьора. Боже ж мой, разве можно назвать путешествием поездки по делам насущным: сплошная докука. Я уезжал утрясти небольшое дельце с наследством, да без толку. Сумма пустяковая, а хлопот не оберешься, до сих пор не все уладил… Впрочем, не смею утомлять благородную синьору столь низменным предметом, – спохватился Боссини. – Позвольте лучше представить Вам синьору ди Содерини из Тосканы. Синьора – вдова одного моего друга, приехала в Неаполь совсем недавно, и, безусловно, украсит наше светское общество. На мой взгляд, чем больше красавиц, тем лучше для любого общества, – тут синьор Анджело хохотнул, довольный своей нехитрой шуткой. Лючия присела в реверансе перед статной темноволосой дамой, расправив широкие складки своего шелкового розового платья. Выпрямившись, она с улыбкой безмолвно покачала головой, словно прося синьору Франческу не принимать все слова Анджело за чистую монету. Баронесса Мандзони скорее понравилась ей, чем нет. Будучи дамой в возрасте, она не представляла угрозы для планов синьоры ди Содерини. Напротив, опытная светская дама могла оказать неоценимую помощь дебютантке, не сопоставимую с усилиями синьора Боссини, которому не доставало ни такта, ни тонкости в обращении.
Франческа Мандзони: Франческа была целиком и полностью согласна со мнением синьора Боссини. Тосканская гостья очень привлекательна, а мужчины, - тут сластолюбец Анжело правило, а не исключение, - падки на красавиц. – Добро пожаловать в Неаполь, синьора, - проворковала она, улыбаясь молодой вдове, чье изящное розовое платье ни одним штрихом, ни единой строгой складкой или темной лентой не напоминало о трауре. – Даме вашего возраста лишиться любящего супруга особенно прискорбно, знаю по себе, я до сих пор храню верность барону. Бывшая куртизанка благонравно поджала губы, но тут же смилостивилась над собеседницей. – Но я много старше вас, моя дорогая. Вы же нуждаетесь в утешении, более свойственном женской природе, нежели общество духовника и Святого писания. Хотя конечно многое зависит и от духовника… В темных глазах синьоры промелькнули искры иронии, и тут же погасли. – Синьор Анжело, я надеюсь, уже пообещал вам показать Неаполь? Поутру на набережной возле Маскьо Анджоино совершают променады многие достойные жители нашего города. Если вы не боитесь солнца и морского бриза, может, составите мне компанию? Как-нибудь на днях…
Лючия: Любезное предложение баронессы Мандзони пришлось как нельзя кстати. Синьора ди Содерини изнывала в Неаполе от одиночества, а появляться повсюду только с Анджело Боссини было не совсем прилично, да и могло внушить тому ложные надежды. – Почту за честь, синьора, – скромно потупилась Лючия, всем своим видом олицетворяя аллегорию кроткой благодарности. Она также по достоинству оценила удержанный баронессой выпад в сторону ее изысканного наряда. Не моргнув глазом, синьора ди Содерини пояснила, что положенный срок ее траура истек, а покойный муж так ее любил, что ни за что не пожелал бы своей вдове похоронить себя заживо на весь остаток жизни. Слова вдовы были горячо поддержаны синьором Боссини, который заявил, что долг жены исполнять все желания супруга. При слове «все» лицо его побагровело, а на толстых губах зазмеилась плотоядная усмешка. Лючия уловила скабрезный подтекст фразы и, метнув на синьора негодующий взгляд, благопристойно покраснела. По ее мнению, синьор Боссини сказал не только скабрезность, но и откровенную глупость: исполнять все желания своей половины – это долг мужа.
admin: - Сущую безделицу, дочь моя. Шкатулку с… - Плавное течение речи каноника Томазо дель Боско на мгновение прервалось, но священник соображал быстро, и на разговоре это практически не отразилось, - … с благовониями. Один почитатель его преосвященства желает сделать ему подарок. Он просил меня посодействовать, но будет, пожалуй, лучше, если шкатулку преподнесете монсиньору вы. Отец Томазо обезоруживающе улыбнулся, скрашивая ложь безукоризненной любезностью обращения. – Что до остального – не беспокойтесь, княгиня. Все в руках божьих, а господь благоволит к тем, кто и сам не сидит, сложа руки. Я рад буду узнать, что вы вновь оказываете монсиньору услуги в старом качестве. К тому же, дочь моя, наша жизнь, бренная и грешная, была бы отчаянно скучна, если бы заключалась в одних лишь праздных увеселениях. Священник с выражением легкой брезгливости на холеном лице кивнул головой в сторону палаццо, откуда звучало пение и фривольные всплески смеха.
Винченцо дель Боско: Голос синьоры Катарины к концу арии окреп и взвился ввысь на такой запредельно визгливой ноте, что маркиз дель Боско со страдальческой миной невольно взметнул руку к виску. Походу банально затыкая ухо. Затем слушатели, счастливые, как жертвы инквизиции по окончании пытки, захлопали, приветствуя хозяйку вялыми «браво, брависсимо, синьора!» Подозвав лакея, Винченцо взял с подноса бокал, сделал осторожный глоток, затем, улыбаясь, подхватил еще один, панибратски протянул молодому священнику. – Кьянти, фра Леон. И недурное. Окажите мне любезность, попробуйте и выскажите свое мнение. Покрутив изящный, богемского стекла бокал в пальцах, мужчина пустился в пространные рассуждения о винах, не оправдав тем самым опасения де Руасси в том, что он вскоре потеряет интерес к своему новому знакомому. - Странно, что весь мир восхищен французским винами, когда как у нас, в Италии, и земля и климат более благоприятствует виноделию. У меня есть небольшой виноградник в поместье, вы бы видели, фра Леон, как соблазнительно гнется в конце лета лоза, не в силах удержать грозди. На вилле имеется маленькая винодельня с большим погребом, а семейство дель Боско хранит несколько фамильных рецептов… Вас на долго сослали под опеку кардинала, друг мой?
Леон де Руасси: - Не знаю, Винченцо, - вздохнув, улыбнулся француз. - Мой дядюшка, отправивший меня к монсеньору Спинелли, не оговаривал сроки этой епитимьи. Леон нарочно употребил это слово, дабы дать понять маркизу, что визит в Неаполь был для него отнюдь не порывом благочестия, а наказанием за какой-то проступок, что, как он надеялся, окончательно избавит его в глазах дель Боско от приторного налета святости. - Он говорил, что Его Высокопреосвященство человек большого ума и столь же больших добродетелей и пребывание под его покровительством пойдет на пользу любому канонику. Несколько глотков итальянского вина, вопреки распространенному предубеждению его соотечественников, не отвратили его от этого напитка. Архиепископ Суассонский как-то жаловался своему зятю Руасси, что в Италии пил исключительно воду, потому как местные вина казались ему чрезмерно сладкими и не способными утолить жажду. Леону же угощение понравилось и, более того, в его светлокудрой голове промелькнула крамольная мысль, что, по сравнению с этим чудом, родные бургундские вина - сущая кислятина. - Завидую вам, маркиз, - аббат скосил глаза на бокал, - у нас во Франции такого, к сожалению, нет.
Орсина: Ну допустим и благовонии. В ее полномочия не входило разбирательство доставляемой корреспонденции, ценных бандеролей и прочего, прочего, прочего. За последние годы она не редко исполняла роль курьера. Такая милая девушка не вызывала ни у кого подозрений, а интерес к ее особе проявлялся совсем в другом. - Что же, для меня честь послужить вам и его превосходительству, пусть и оказав такую незначительную услугу. Моя карета прибудет через четверть часа, я отдала долг чести, посетив дом синьоры Катарины. Но увы! Я становлюсь раздражительной в таком обществе. – в зале раздались аплодисменты в знак благодарности за пение хозяйки. «Или за то, что она закончила свое талантливое выступление. Истинная сирена!» - Я предлагаю вернуться в дом, иначе синьора дель Боско может ненароком обидеться. Ваша родственница, говорят, обладает непредсказуемым характером? Я слышала… Княгиня перешла опять на светский тон, тем более, что и парочка в конце аллеи забросила свои милования и направилась в сторону палаццо. Возможно, напуганные внезапной тишиной, после такого пения. Княгиня Милано пусть и не интересовалась сплетнями, но знать их ей это не мешало. Войдя в зал, она повернулась к священнику и слегка кивнула. - Я не надолго вас покину. – Орсина поспешила к хозяйке, нацепив на лицо дежурную улыбку, - Синьора дель Боско, я в восторге от вашего вечера, все восхитительно, под стать хозяйке.
Винченцо дель Боско: Ответным легким кивком священник распрощался с дамой в маске и зашагал к старшему брату. Винченцо стоило предупредить о том, что шкатулка отправится к кардиналу Спинелли уже через четверть часа. … - Вам действительно понравилось вино, фра Леон? – с мягким интересом маркиз заглянул в глаза молодому человеку. – Пристрастием к богатым итальянским винам обладают обычно натуры чувственные и утонченные. Умеющие ценить удовольствие в любой мелочи. К этому букету нам не помешал бы кростини ди фегато или бистека алла Фиорентина, надо бы справиться у синьоры Катарины, какие гастрономические излишества готовы позволить сегодня ее повара. От общения с белокурым французским аббатом дель Боско охватила какая-то странная ностальгия. Стареющий светский циник и миловидный юноша в сутане… Нет, прошлый раз все было ровно наоборот… - Какие еще излишества вам по душе, друг мой? Поэзия, музыка, театр? В эту минуту тет-а-тет двух мужчин был нарушен появлением третьего и Винченцо глянул на брата с плохо скрываемым неудовольствием. – Где же ваша духовная дочь, фра Томазо? Неужели она так благочестива, что нагрешила на столь короткую исповедь? – Княгиня спешит покинуть нас, - меланхолично склонил голову священник. – И кстати, Винченцо, та шкатулка… с благовониями… где она? Синьора была так любезна, что согласилась отвезти ее адресату. – Вы уверены, Томазо? Не то, чтобы маркиз не доверял женщинам, но «благовония», попади они в чужие руки, могут отправить наслаждаться неделикатным обществом заплечных дел мастера не только обоих дель Боско, но и еще порядочное количество представителей знатных неаполитанских фамилий. – Совершенно уверен, - пальцы каноника привычно прошлись по четкам. – И готов поручиться за таланты синьоры. – Хорошо, - нахмурился дель Боско старший. – К моему огромному сожалению, фра Леон, я вынужден вас покинуть. На счастье ненадолго. Обещайте дождаться меня, друг мой. Расправляя на ходу кружевной шейный платок, маркиз отправился в курительную, где в небольшом тайнике он оставил опасное сокровище аристократического сговора.
admin: – Синьора ди Сантана, большая честь слышать такую похвалу, - голос Катарины дель Боско звучал хрипло, последняя чрезмерно высокая нота ее арии едва не оборвалась кашлем, певица посадила связки в своей попытке сравниться с дивами Сан-Карло. – Вы не представляете, скольких трудов мне стоило организовать все это великолепие всего за два дня. Синьоры, минуту внимания! Хозяйка призывно хлопнула в ладоши и, указав на веранду, прохрипела: – Ужин будет накрыт в парке, там же концерт и фейерверк. Прошу вас, танцуйте, угощайтесь, наслаждайтесь красотой летней ночи и музыкой. При слове «музыка» гости начали тревожно переглядываться, ожидая, видимо, что синьора дель Боско вознамерилась продолжить свои вокальные упражнения. Но вместо этого на веранде запела скрипка, нежно и проникновенно, ее мелодию подхватила флейта, и к колоннаде потянулись лакеи с корзинами цветов на случай, если дамы желают обновить свои букеты или кавалеры – презентовать дамам несколько красноречивых бутонов.
Орсина: Возможно, вечер вскоре наберет обороты и общее веселье быстро все изгладит из памяти собравшихся. Хозяйка, отдав распоряжения слугам и пригласив гостей к веселью, повернулась к своей гостье. - Вы правы синьора дель Боско, это невероятно сложно. Вам это удалось как никому другому. – княгиня взяла под руку хозяйку дома и направилась к террасе, - Вы обладаете тонким вкусом, самое изысканное общество и так подобранно. Во Франции я присутствовала на приеме у баронессы Деверел. Увы, она пригласила к себе двух враждующих господ и вечер ее слегка не удался. Но я смотрю, у вас здесь есть и не знакомые мне особы. Вон та девушка, рядом с синьорой Мандзони. Я ее раньше не видела. Лесть, лесть и еще раз- лесть, неотъемлемые спутники званых вечеров. Катарина все более проникалась уважением к своей спутнице. Княгиня же прекрасно имитировала искренность в своих речах. - Милейшая синьора, ваши слова доставляют мне истинное удовольствие. Вы правы, список гостей составляется с великим тщанием. Но про эту юную особу я знаю не много. Зовут ее Лючия ди Содерни и она вдова, кажется. Как и вы синьора, молодая вдова, но мне кажется ведет она себя не по-вдовьи. Вот вы синьора… Она здесь с синьором Боссини. Княгиня Милано еле сдержалась, что бы не хохотнуть. Она тоже не была образцовой вдовой, сегодня еще куда ни шло, но иногда! Интересно, как отнесся бы князь к своей самозваной вдове?! - Ну не стоит ее осуждать – она молода и прекрасна. Но должна огорчить вас синьора дель Боско, я покидаю ваш вечер в самый его расцвет. Приношу вам мои искренние извинения, буквально перед отъездом к вам прибыл курьер. Один мой дальний родственник серьезно заболел и срочно просит меня приехать. Увы, я сожалею, что должна покинуть ваш гостеприимный дом. Но надеюсь на новые встречи и продолжение нашего знакомства. Княгиня сделала легкий реверанс хозяйке и одарив последними прощальными словами некоторых из гостей, медленно направилась к парадной лестнице.
Мария Мезарди: На веранде музыканты исполняли «Времена года». С появлением в семействе Мезарди Марии, квартет много играл Вивальди. Девушка знала партитуры своего учителя практически наизусть, да и сам преподобный Антонио писал многие свои концерты специально для воспитанниц Оспедалето делла Пьетра. Поначалу Сильвио сопротивлялся смене привычного репертуара, но вскоре заметил, что произведения венецианского священника по душе Неаполитанской публике, а музыкант, которому нужно кормить семью, играет то, за что платят. Хрупкая скрипачка в белом платье и такой же белой полумаске вдохновенно выводила смычком свое адажио соль минор, мало обращая внимание на публику, высыпавшую из гостиной под купол летней ночи. Мыслями Мария была сейчас где-то далеко-далеко от грешного мира, в тех краях, куда уносит нас музыка. Сильвио Мезарди был намного старше и намного прагматичнее, поэтому внимательно разглядывал гостей синьоров дель Боско, стараясь по лицам угадать, нравится ли благородным господам их музицирование. Сегодня в «Коллина Бианка» квартет Мезарди играл впервые. Поводом к тому послужила протекция, оказанная Сильвио бароном Бартони, давним знакомцем хозяев, или, вернее, хозяйки. Насколько уяснил себе музыкант, в этом роскошном палаццо всеми делами заправляла именно синьора. И было бы недурно, если бы за первым приглашением развлечь гостей последовало второе, третье… Мария тем временем закончила второй месяц «лета» и на мгновение опустила смычок, давая руке передышку. Реальность пахла розами, фиалками, ванилью и восточными духами светских кокоток. На столах красовались фрукты и замысловатые пирожные, и девушка, выросшая на скромном рационе сиротского приюта, невольно поймала себя на детском желании наесться аппетитных взбитых сливок. Нет, их позвали сюда не для этого. Конечно, музыкантов тоже накормят. Но потом, позже, вместе со слугами. Едва слышно вздохнув, скрипачка вновь взмахнула смычком…
Франческа Мандзони: Синьора Мандзони понимающе улыбнулась Лючии. Умненькая вдовушка составляла разительный контраст со своим спутником, чей юмор хорош только для рыбаков на пристани и мужланов на конюшне. В глубине души Франческа, предвосхищая появление феминизма, всегда была убеждена, что женщины много умнее мужчин. Да, они мало что смыслят в мудреных науках, вроде астрономии или алхимии, но ежедневно и ежечасно укрощать грубых строптивцев целомудренной улыбкой или нежным взглядом – куда сложнее, чем разглядывать звезды в кривое стекло. – Идемте в сад, господа, - баронесса грациозно вклинилась между мужчиной и женщиной, подхватив синьора Боссино под локоть. «Надо дать бедняжке небольшую передышку, иначе этот «друг мужа» потребует от синьоры благодарности за представление свету в ближайшей беседке в парке», - решила синьора Кармагнола, в характере которой жестокость и безжалостность (особенно к девицам, что оказывались жертвами запретных утех богачей в «Доме Масок») причудливо сочеталась с великодушием. – Там играют намного лучше, чем тут пели, - мягким шепотом закончила она свою мысль, обращаясь уже персонально к Лючии. Тонкий голосок скрипки почему-то напоминал Франческе о Венеции. «Потому что это Вивальди, - мысленно напомнила себе женщина. – Надо же, Вивальди в Неаполе играют редко. Еще один повод послушать».
Винченцо дель Боско: Шкатулка оказалась там, где он ее оставил. Письма, обещания, обязательства. А на самом дне текст эдикта императрицы Марии-Терезы. Освобождение аристократии королевства от налогов в знак уважения ее богоданных привилегий, амнистии, торговые льготы, снижение цен, очередное изгнание евреев… Чтобы эдикт вступил в силу нужна самая малость - сдать Неаполь австрийцам. Мельком проверив, все ли на месте, маркиз, спустившись в гостиную, передал шкатулку канонику. Тот поспешил к княгине, а Винченцо вновь оказался тет-а-тет с аббатом де Руасси. – Пускай вас не смущают эти рокировки, фра Леон. Семейные дела, немного политики… Каждый забавляет себя, как может. Мимо прошествовали две дамы и дородный мужчина. В старшей из синьор дель Боско признал баронессу Мандзони, особу благонравную, но при этом, в отличие от ненавистной ему Катарины, напоминающую блюдо с умеренно дозированными специями. И обязательный вкус на месте, и послевкусие не разочаровывает. Мужчину маркиз припоминал смутно: немолод, видимо, не слишком родовит (по меркам великолепных дель Боско, разумеется) и явно не женат. Младшая же синьора… О, да она просто красавица! Пользуясь привилегией знакомства, Винченцо коротко, но учтиво раскланялся с баронессой. На расстоянии и не вступая пока в светскую беседу, но приветливой улыбкой обещая продолжение общения. Чуть позже. Когда будет выпито больше вина и ясный взгляд белокурого французского аббата перестанет смущать воображение неаполитанца, по южному неумеренного и в любви, и в интригах. – Какая музыка, фра Леон. Первый раз слышу столь виртуозное исполнение… Рассеянным жестом мужчина выхватил из корзины белую розу и, размышляя, куда бы пристроить едва распустившийся пронзительной белизны бутон, увлек де Руасси на террасу. - … И, какая неожиданность, играет женщина, - с легким удивлением заключил он, разглядев музыкантов. – Право, это почти… непристойно. Такая музыка – нагота души. Обнажаться на людях – какая смелость. У входа отец Томазо торжественно перекрестил княгиню ди Сантана и предал ей «благовония». – Счастливого пути, дочь моя. Надеюсь вскоре услышать о ваших новых успехах от монсиньора.
Лючия: Прохладный ветерок на террасе овеял разгоряченное лицо синьора Боссини. Не имея возможности, в отличие от слабого пола, отгонять душный воздух в зале веером, он изрядно вспотел. Достав из-за обшлага рукава батистовый платочек достойный любой модницы, он промокнул выступившие на лбу бисеринки пота. Переместившись в сад, он утерял интерес к разговору и теперь размышлял, как бы половчее завершить беседу с баронессой и остаться с прелестной Лючией наедине. Наметанный взгляд прожженного ловеласа уже приметил в саду беседку для будущего тет-а-тет. Не подозревая о сумбурных мыслях, роившихся в голове своего спутника, синьора ди Содерини с некоторым сомнением размышляла, пристало ли девице играть на публике. Исполнение не было плохим, поскольку никто не выражал недовольства ни презрительным жестом, ни приглушенным смешком. Скрипачка это не хозяйка дома, к ней не обязаны проявлять пустую любезность, да и девушка по роду своей деятельности должна играть хорошо. Глядя на озаренное внутренним светом лицо исполнительницы, Лючия почти позавидовала таланту, коего сама была лишена. Но не в правилах вдовы было жалеть о пустом, и сожаление быстро сменилось брезгливой жалостью. Несмотря на Богом данный талант, играть на потеху аристократической толпе – участь незавидная. Меж тем, набравшись решимости, синьор Боссини наклонился к уху Лючии и тихо проговорил: – Здесь так душно, синьора, позвольте, я провожу Вас в сень деревьев, где можно с большей приятностью послушать этот дивный концерт. Не стоит долее злоупотреблять добротой синьоры баронессы, она уже пообещала Вам свое покровительство... Синьора ди Содерини, поколебавшись, оглянулась на синьору Мандзони. Та мечтательно улыбалась, полуприкрыв глаза, и, казалось, была полностью поглощена льющейся музыкой. Не решаясь противиться настойчивости синьора Анджело, памятуя о его доброте по отношению к ней (а также о том, что он волен в любое время переменить свое доброе отношение), Лючия подала руку, чтобы последовать за Боссини в глубину сада. Глубоко вздохнув, она вознесла молитву Деве Марии в надежде, что благоразумия вдовы достанет на двоих, если синьор неожиданно потеряет голову.
Леон де Руасси: Люлли, Сент-Коломб, Куперен, Марэ, Рамо - эти имена были у Леона на слуху, их охотно исполняли в Дижоне и Сане, но что творилось за пределами этого устаревшего, узкого, пусть и по-французски насыщенного, круга, он не ведал. Музыка, исполнявшаяся на террасе, была совершенно иной - в каждом звуке кипела страсть, необузданная и оттого еще более пронзительная. Удивление аббата было еще сильней, когда он, вслед за своим собеседником, разглядел исполнителя этого гармоничного шквала. - Я никогда не слышал ничего подобного, - Руасси, как завороженный, следил за стремительными движениями смычка в руках скрипачки. Схожие эмоции он испытал, услышав однажды на приеме у бургундского губернатора, куда его затащил дядя, исполнение арии какого-то немца, чье имя, очень простое, он постоянно забывал. Тогда ему показалось, что на то время, что звучала мелодия, он мог прорваться через свою телесную оболочку и позволить увлечь себя в такие выси, куда обычно ему вход был заказан. - Воистину, Италия - страна волшебная, если здесь рождается подобное, - забывшись от восторга, аббат перешел на родной язык.
Виттория Маркес : Постепенно в парадной зале становилось все жарче от тысяч пылающих свечей и гости один за другим переходили на террасу, не дожидаясь, когда духота вынудит их тихонько приподнимать парики, утирая со лба капельки пота. Виттория поспешила последовать их примеру и блаженно прикрыла глаза, как только едва ощутимый ветерок коснулся разгоряченной кожи. За яркой праздничной иллюминацией палаццио она и не заметила, что за окном совсем стемнело. Огромные, будто нарисованные, звезды холодно и близко мерцали на небосводе. Незабываемое зрелище, какое можно увидеть лишь на юге. Засмотревшись на окружающую красоту, графиня на миг позабыла об окружающей ее праздничной суете. В чувства ее привела скрипка, заигравшая где-то неподалеку. Виттория слегка вздрогнула, растеряно огляделась по сторонам. Гортензия Моретти стояла рядом и графиня чуть смущенно улыбнулась. -Вы совсем заскучали, наверное, синьорина Гортензия. Я не могу требовать от Вас дарить все время лишь мне одной. Молодая женщина пошарила взглядом в поисках знакомых лиц. Разомлевшие от терпких вин и пряных закусок гости не спеша разбредались по затемненным аллеям, подальше от нескромных глаз.
Андреа ди Содерини: В прошлом месяце один из его друзей представил Андреа сиятельной синьоре дель Боско. Молодой человек, со свойственной ему легкостью, обворожил даму и полностью расположил к себе. С того момента он часто встречал синьору Катарину. Цель проста: он мало знает общество Неаполя, а эта дама как ключик от дверей в этот рай. На самом деле, в Неаполь он приехал с одной идеей, которая мучила его с незабываемого вечера в игорном доме синьора Луциллио Моретти. Тогда он проигрался под чистую, что с ним не происходило давненько. Приходить вовремя было не в его привычках. Поэтому, спустя полчаса после начала приема в Коллина Бианка экипаж синьора Алессандро Сальвиати остановился пред парадной лестницей. Через минуту в зал вплыл молодой человек, одетый по последней моде, благоухающий как клумба и утопающий в море кружев. - Моя милая синьора, счастлив вновь лицезреть вашу красоту. Как прекрасны вы, что разве только заря может сравнится с вами! – Андреа склонился к протянутой руке и запечатлел на ней поцелуй, длившейся дольше позволенного. В зале было не много народу и почти все они были незнакомы Андреа. Многие вышли на террасу где звучали дивные трели, выводимые неизвестной рукой.
Винченцо дель Боско: – По-моему вы недооцениваете свою родину, месье де Руаси, - услышав французскую речь, маркиз машинально ответил собеседнику так же по-французски. – Не удивляйтесь, я провел в вашей прекрасной стране достаточно времени, в молодости мне пришлось коротать время на дипломатической службе… К тому же наш король француз, - дель Боско тихо хмыкнул. – Хоть и испанец, конечно же. Именно этот славный родственник короля-Солнце приучил Неаполь к роскоши. Раньше все это, - Винченцо лениво повел рукой, очерчивая в воздухе полукруг, - выглядело иначе. Много больше молитв и намного меньше танцев. И черное, черное… Черное в жару – сущая пытка. Мужчина благоговейно прикрыл глаза, наслаждаясь переливами мелодии. Впрочем, этот картинный жест не мешал маркизу продолжать разглядывать прелестную исполнительницу. По мере того как взгляд его изучал тонкую, затянутую в корсет талию, соблазнительный изгиб шеи, миловидное личико а особенно декольте скрипачки, сквозь ресницы дель Боско все заметнее пробивался блеск изготовившегося к прыжку хищника. – А поди-ка сюда, милейший, - окликнул синьор Винченцо лакея, в одно мгновение вернувшись в состояние привычной ему живости. Усмехнувшись, он смахнул с подноса бокалы, ничуть не заботясь о разбитом стекле и разбрызганном вине, и положил на опустевшее блюдо белую розу. Затем снял с мизинца перстень и опустил рядом. – Синьора, что играет на скрипке. Это для нее. Передай и скажи, что почитатель ее таланта ждет ее через четверть часа в беседке возле фонтана. Того, где две нимфы купают льва. Маркиз не мог припомнить, кому из мастеров скульптуры пришел в голову подобный свежий сюжет, но фонтан вышел запоминающегося вида. Так что ошибиться было трудно. – Если синьора не знает, где это, будь любезен, объясни, - на всякий случай добавил мужчина многозначительным шепотом. – Ступай… Синьора Катарина обласкала взглядом обаятельного молодого человека. Не смотря на то, что поцелуй затягивался, она не спешила отнимать руку. Возможно в этот момент эта холеная женщина воображала как раз то, что с иронией представляла себе баронесса Мандзони, глядя на светских львиц: саму себя в объятьях пылающего от страсти юноши. – Синьор Алессандро, идемте на веранду, в гостиной сегодня так душно… Веер синьоры взметнулся, пряча от взгляда гостя ее лицо. – Я представлю вас моим гостям…
Мария Мезарди: За «Летом» вскоре должна была последовать «Осень», Мария на мгновение открыла глаза, сделала глубокий вдох, - порой, когда она играла особенно вдохновенно, девушка забывала дышать, - и тут же заметила, что ее деверь, возбуждено жестикулируя, делает ей знаки. Синьора Мезарди вопросительно подняла брови, откровенно не понимая, что так не вовремя понадобилось от нее главе семьи и брату ее покойного мужа. А потом уже разглядела, что Альфонсо, ее сводный племянник, расчехляет свою скрипку. Сильвио хочет, чтобы следующую сольную партию играл он? Но… Почему? По мнению Марии юноше не хватало одновременно слуха и усидчивости, и скрипка в его руках больше фальшивила, страдая от неумелого обращения, чем пела так, как ей положено мелодией и руками сотворившего ее мастера. Но требовательный взгляд синьора Мезарди был непреклонен, и, коротко поклонившись слушателям, Мария уступила свое место Альфонсо. – Синьор Сильвио, что случилось? «Ничего хорошего», - услужливо подсказало воображение, когда мужчина, решительно подхватив невестку под локоть, поволок ее в тень колоннады. – Вы же сами говорили, очень важно произвести на синьору дель Боско самое наилучшее впечатление. А теперь позволяете Альфонсо солировать. Он все погубит, он не сыграет Вивальди! – Сыграет, гости синьоры уже порядочно выпили, они ничего и не заметят. Лучше возьми, это тебе, - загадочно улыбаясь, Сильвио протянул Марии белую розу. – Спасибо, очень красивая, но… - Некий знатный синьор восхищен твоей игрой, Мария, - понизив голос, сообщил Мезарди, странно прищурившись. Ему казалось, что он продолжает видеть блеск рубина на перстне, зажатом от греха подальше в кулаке. – И хочет засвидетельствовать это восхищение лично… Тут неподалеку, в беседке. Коротко всхлипнула струна, задетая дрогнувшими пальцами скрипачки. - Вы опять пытаетесь продать меня, синьор Сильвио? – она судорожно стиснула стебель розы, укололась об острый шип, но не почувствовала боли. – Неужели вам мало того, что я торгую собственной музыкой?! Разве обязательно торговать еще и телом? – Ну что за глупость, Мария! Можно подумать, я посылаю тебя на панель. – Поморщился синьор Мезарди. – Глупая девчонка, ты сама не понимаешь, от чего отказываешься! Думаешь, молодость вечна. Через несколько лет твое тело никого уже не заинтересует, так пользуйся оказией. – Не хочу! – Ты его даже не видела. – Не хочу!!! – Мадонна миа, тише! – Сильвио прижал палец к губам, и дальнейшее слышно было лишь ему и его собеседнице.
Лючия: В увитой плющом беседке Лючия с беспокойством заметила, что глаза синьора Боссини приобрели неестественный стеклянный блеск, и она поняла, что тот изрядно пьян. Данное обстоятельство ей не понравилось. – Вы ошиблись, синьор, из-за журчания фонтана музыку здесь слышно гораздо хуже. Давайте вернемся на террасу, – поспешно проговорила она и направилась к выходу. Однако синьор Боссини предпочел не расслышать этих слов, готовясь к смелому шагу. – Очаровательница! – выкатив глаза, прохрипел он и, решительно обхватив синьору за талию, прижал к себе, намеренный сорвать как минимум поцелуй. Поначалу синьора ди Содерини опешила от такой прыти, что синьор Анджело воспринял как поощрение и удвоил свои усилия. Лючия с отвращением принялась отбиваться от непрошеного ухажера. Не осмеливаясь звать на помощь, она несколько раз ударила его сложенным веером. Страха она не испытывала, лишь злость и досаду на неуместность поползновений Боссини. Тот же, ослепленный своими желаниями и подогретый вином, игнорировал знаки недовольства дамы, и синьора ди Содерини уже примеривалась оставить деликатность манер и без церемоний вцепиться ему в лицо, молясь, чтобы никто из гостей или слуг не услышал шума. Ей-богу, какая ирония: она рискует потерять репутацию, защищая свою честь.
Леон де Руасси: Смысл происходящего, несмотря на непростые отношения Леона с неаполитанским диалектом, не скрылся от него, заставляя губы аббата сложиться во всепонимающую улыбку. Пряча под полуприкрытыми веками взгляд, полный зависти и восхищения, он пожалел, что ему не довелось родиться в этом городе, чтобы, несмотря на вечно путающуюся в ногах сутану, иметь возможность получить, к примеру, должность секретаря маркиза. Это было гораздо лучше неясного будущего, вечного безденежья и тягостной опеки старших. Если эти южане хоть немного похожи на старшего из братьев дель Боско, то он был бы счастлив стать одним из них. - В одном вы ошибаетесь, синьор. Франция не породила до сих пор такого чуда, - Руасси неторопливо оглянулся на скрипачку, намекая, скорее, не на музыкальные ее таланты.
Винченцо дель Боско: – Это, фра Леон, плоды жаркого Юга. В этом, вы правы, Италии нет равных, - протянул Винченцо, наблюдая, как «чудо» в сопровождении пожилого мужчины удаляется куда-то в тень. Вместо девушки солировал теперь молодой человек, и музыка разом потеряла для дель Боско все свое очарование. К тому же юнец безбожно фальшивил. – Я вновь оставляю вас, друг мой. Но уверен, фра Томазо не даст вас в обиду, - улыбнулся маркиз аббату. - Служение музам… вернее музе призывает меня. Дорожка из белого гравия причудливо петляла в зарослях. Но Винченцо слишком хорошо знал этот парк, - дом брата как-никак, - чтобы заблудиться. Ухо его безошибочно уловило журчание воды в мраморной чаше фонтана, и через минуту мужчина, на ходу поправляя кружевной платок, шагнул в заветную беседку. Свет фонарей терялся в густой листве, но даже в темноте дель Боско сообразил, что вместо хрупкой женщины имеет удовольствие лицезреть спину дородного мужчины. А характерный шум борьбы, прекрасно известный любому опытному ловеласу, наводил на мысли, что его чудесную розу вознамерился сорвать какой-то проходимец. – Сдается мне, синьор, что вы тут лишний, - процедил маркиз, и, не утруждая себя церемониями, схватил синьора Боссини (а это был именно он) за плечо. – Нужно быть слепым и глухим чтобы не понять, что даме ваше общество не по нраву.
Лючия: Появление третьего лица положило конец этой нелепой интермедии, и синьор Боссини, вынужденный уделить внимание так несвоевременно появившемуся господину, отпустил Лючию. Вмешательство маркиза пришлось ему не по вкусу, однако посоветовать брату хозяина дома заняться своими делами он не посмел. Пробормотав, что они с синьорой обсуждают один животрепещущий вопрос, Боссини умоляюще посмотрел на синьору ди Содерини. После неприятной сцены та не склонна была проявлять сочувствие, но благоразумие заставило ее согласиться с таким объяснением. – Разумеется, – холодно ответила Лючия, – однако обсуждение подошло к концу, и вновь к нему я возвращаться не желаю. Никогда. И она выразительно посмотрела на синьора Анджело. У того достало совести стушеваться, и он с невнятными извинениями откланялся, кляня про себя коварное вино и несговорчивых тосканских женщин. Неаполитанка бы так не ломалась. Тем временем синьора ди Содерини придирчивым оком оглядела себя, устраняя по мере сил учиненный беспорядок в своем туалете. Убедившись, что непоправимого ущерба не нанесено, она перевела дух. Право, она жестоко разочарована в синьоре Боссини, который на деле оказался на редкость неумен и груб. Он мог, по крайней мере, сначала обратиться к даме с вежливой просьбой и тем самым избежать того смешного и двусмысленного положения, в котором оказался сейчас. Выбросив таким образом синьора Боссини из головы, Лючия обратила все свое внимание на незнакомца и с обворожительной улыбкой обратилась к своему спасителю: – Позвольте поблагодарить Вас, синьор. О, если бы не Вы… – и беспомощным жестом она прижала ладонь к пылающему лицу. Действительно, если бы не он, Лючии бы пришлось искать защиты своей чести в весьма решительных мерах, которые могли причинить вред самолюбию и здоровью синьора Анджело, а ей принесли бы лишние неприятности.
Винченцо дель Боско: – Весьма вероятно, что прощения просить должен я сам, - пробормотал Винченцо. Едва злосчастный ухажер обернулся, а женщина заговорила, маркиз понял, что обознался, вмешавшись в чужой тет-а-тет. Будь синьор Боссини потрезвее, а главное, посмелее, им не миновать обмена колкостями, причем не языков, а шпаг. Самого процесса дель Боско не опасался, но воображение живо нарисовало ему пылающее праведным гневом лицо синьоры Катарины, бросающей деверю обвинения в том, что он, своим извечным эпатажем и наглостью, загубил буквально выстраданное синьорой празднество. Право, Святому Георгию проще было управляться со Змеем, чем маркизу – со своей вздорной невесткой. На счастье Анджело Боссини предпочел, скомкано откланявшись, удалиться. А вот его дама, напротив, осталась. – Прекрасная синьора, я всегда к вашим услугам, сейчас и в будущем, - сообщил мужчина, улыбаясь все еще слегка натянуто, но уже по привычке галантно. Эту миловидную блондинку он определенно видел среди гостей, причем совсем недавно. Ах да, конечно, рядом с баронессой Мандзони. – От имени хозяев дома прошу у вас снисхождение для этого наглеца. Вино и женская красота порой лишают мужчин рассудка. Я Винченцо дель Боско, брат синьора Стефана. А вы… Просто ума не приложу, почему я никогда не встречал вас ранее, не заметить среди прочих прелестницу женщину столь совершенной красоты – преступление.
Андреа ди Содерини: Если представить, что коты умеют улыбаться, то Андреа был в данную минуту похож на такого кота. Надменная улыбка и сверкающий взор. Предложив хозяйке руку, молодой человек направился с ней на террасу. Маркиза такая-то, граф такой-то, а еще очень рекомендую синьора N и синьору F. И еще много новых имен и лиц. Синьор Сальвиати впитывал всю информацию как губка, про себя отмечая с кем и ради чего стоит свести знакомство. Правда взгляд его скользил по публике, как будто выискивая кого-то. И вот синие глаза остановились на девушке не то чтобы очень красивой. Пожалуй нет, но привлекательной – да, и не только внешне для синьора Сальвиати - Содерини. - Моя милая синьора, не затруднит ли вас исполнить еще одну мою просьбу. Не поймите меня превратно, - якобы скромная улыбка скользнула по его губам – видите ту юную синьорину? Мне кажется я ее знаю, ни дочь ли она Луциллио Моретти? Дело в том, что с ее отцом у меня были некоторые общие дела, я с ним достаточно близко знаком. Не представите ли вы меня ей? Такой удачи Андреа не ожидал. Он знал, что дочь Луциллио была отправлена в Неаполь, но что он сможет так быстро встретиться с ней! Что будет дальше? Он еще не решил, но удача улыбнулась ему и теперь он верил в благополучный исход своей игры.
Лючия: В ответ на галантный комплимент синьора ди Содерини кокетливо опустила ресницы. – Вряд ли Вы могли меня видеть ранее, синьор, ведь я совсем недавно в Неаполе. Мое имя – Лючия ди Содерини. Маркиз дель Боско… Лючия чуть заметно усмехнулась. Ясно, почему синьор Анджело предпочел ретироваться без лишних проволочек. Тем лучше, значит, он будет молчать о неприятном инциденте, а наутро наверняка придет вымаливать прощение. Что ж, она простит, как велит святая матерь-церковь. Но не забудет.
Франческа Мандзони: Когда на веранде вновь появился Анджело Боссини, - раскрасневшийся, заметно злой и без своей дамы, - баронесса Мандзони заинтересованно закусила губу. Уже размолвка между покровителем и молодой вдовой его друга? Однако, как скоро. Она не ошиблась а девочке, милая кошечка с острыми когтями и умеет за себя постоять. Примеряя ситуацию на себя, Франческа поняла, что она решилась бы настолько разозлить своего кавалера лишь в том случае, если на горизонте появилась иная, более успешная партия. И от этой мысли любопытство синьоры Мандзони лишь усилилось. – Синьор Анджело, - с распахнутым веером наперевес наша охотница за чужими тайнами, пороками и слабостями двинулась наперерез Боссини, успевшему уже вцепиться в лакея и схватить с подноса сразу два бокала вина. Он проглотил кьянти одним глотком, будто родниковую воду, но злость не позволяла синьору осоловеть окончательно. – Синьор Анджело, вы неважно выглядите, - баронесса участливо положила руку поверх руки Боссини и обмахнула его веером. – Сегодня такой жаркий вечер, и я рекомендовала бы вам пить воду со льдом, а не вино. А где же синьора ди Содерини, уж не заблудилась ли она в парке?
admin: Синьора Катарина на миг недовольно поджала губы, когда синьор Сальвиати заговорил о Гортензии Моретти. Разумеется, о личной ревности речи не шло. Благонравная супруга полковника дель Боско пока еще не строила никаких серьезных планов на белокурого красавца Алессандро. Скорее в Катарине не вовремя подала голос жадность. Как уже упоминалось выше, синьора подозревала в гостье из Венеции богатую невесту и в первую очередь собиралась представить ей своего собственного сына, а вовсе не кого-то из молодых и привлекательных гостей вечера. Однако просьба была сформулирована столь откровенно, что так же прямо отказать в ней не представлялось ни малейшей возможности. – Это милое дитя – родственница моей хорошей подруги синьоры Аделины - признала она. – И вы не ошиблись, синьор Алессандро, она действительно Моретти. Гортензия Моретти. Конечно же, я с радостью представлю вас дамам, - добавила Катарина кисло, про себя надеясь, что красота графини де ла Фарго, в обществе которой обосновались синьора Аделина и синьорина Гортензия, отвлечет внимание Сальвиати от юной привлекательности дочери его якобы знакомого. Через минуту хозяйка дома уже исполняла свое обещание, препроводив молодого человека в тот уголок веранды, где слушали музыку эти дамы. – Синьора Виттория, синьора Аделина, синьорина Гортензия, позвольте рекомендовать вам синьора Алессандро Сальвиати.
Винченцо дель Боско: – В таком случае мне жаль вдвойне, - покаянно воскликнул маркиз, который, оглядев синьору ди Содерини, настроился извлечь максимум удовольствия из подобного неожиданного поворота событий. Белая роза пренебрегла его приглашением, досадно и оскорбительно, черт побери. И… тем хуже для нее. – Ваши первые впечатления о неаполитанском обществе испортил этот неотесанный глупец. Смею вас уверить, мы вовсе не такие варвары, как синьор де Боссини. Если синьора мне позволит, я берусь ей это доказать. Винченцо, - сама любезность, - учтиво поклонился белокурой красавице - Это дело чести семьи, - тонко улыбнулся он. – А Дель Боско ценят свое безупречное имя превыше всего прочего.
Лючия: Улыбка Лючии стала еще ослепительней, грациозным движением она раскрыла веер и принялась лениво обмахиваться, привлекая внимание маркиза к белоснежным плечам и груди. – Ну, что Вы, синьор, мое суждение никогда не складывается на основе первых впечатлений, а Ваше слово служит мне дополнительной порукой в учтивости неаполитанских мужчин, – медовым голосом пропела вдова, окунувшись в привычную атмосферу флирта. Обретенное было спокойствие вновь дало трещину, но на сей раз волнение было приятным. Какая женщина останется нечувствительной к галантному обхождению, а синьора ди Содерини была истинной женщиной. Поэтому она нашла своего нового знакомца весьма приятным во всех отношениях. *** Мнение же Боссини о маркизе дель Боско было совершенно противоположным, что и было высказано без обиняков синьоре Мандзони. Испытанное им унижение синьор Анджело целиком относил на счет маркиза, а гнев и вино развязали язык. Клокоча от возмущения, он поведал заинтересованной баронессе, что он всегда считал синьора Винценцо на редкость самоуверенным и неприятным типом, который имеет дурную привычку совать нос в чужие дела, а теперь еще больше в этом уверился. Рано или поздно наглость маркиза накличет на него беду, и винить в этом он должен будет только себя. Тут синьор Боссини спохватился, что его неосторожные слова могут накликать беду на него самого, и умолк, окончательно придя в дурное расположение духа.
Андреа ди Содерини: Проследовав за хозяйкой, в голосе которой Андреа уловил нотки недовольства, он оказался перед небольшим дамским обществом. Когда женщины собираются в круг возле хорошенькой дебютантки, пробить их броню очень сложно. Если, конечно не выбрать верной тактики. Он поочередно коснулся ручек синьор, скорее обжигая дыханием, нежели целуя их. - Мое почтение, прекрасные синьоры. Наша хозяйка видимо задалась целью ослепить мужское общество Неаполя, собирая в своем доме такие сияющие бриллианты! Я совсем недавно приехал в ваш славный город, но уже убежден – здесь собранны все лучшие произведения искусства созданные как рукой человека, так и Творца. – постаравшись придать своему голосу как можно больше бархатистости, Содерини заливался соловьем, раздавая общие комплименты. Украдкой он бросал взгляд на свою мишень, но ни разу не повернулся и не взглянул на нее прямо. - Более того, Неаполь меня поражает своими откровениями. Синьора Виттория, как вам понравилось исполнение юной скрипачки? Я прежде никогда не видел столь виртуозной игры у женщины, и на мой взгляд – это было слишком откровенно. Но, право, я не столь хорошо разбираюсь в музыке, может вы дадите мне несколько дельных комментариев.
Виттория Маркес : Виттория украдкой окинула представленного мужчину придирчивым взглядом поверх веера. "Хорош" - был вердикт и графиня позволила себе приветливо улыбнуться и протянуть руку для поцелуя. -Рада знакомству, синьор Сальвиати, и добро пожаловать в наш славный город. Несомненно Вы правы, синьора Катарина балует нас сегодня самым изысканным обществом, - легкий поклон хозяйке торжества. - Но поверьте, как озеро превращается в болото без новых притоков, так и высший свет стал бы серым и скучным без гостей из самых разных уголков. Поэтому мы всегда принимаем с радушием и почетом. Надеюсь, Вы уже успели оценить гостепреимство неаполитанцев? - проникновенно поинтересовалась синьора Маркес С появлением господина Алессандро и синьоры Катарины непосредственность и искренность слетели с лица Виттории и она привычно скрылась за маской светскости. -О, да Вы преувеличиваете мои достоинства, уважаемый синьор, полагая, будто я скажу что-то новое об этой музыке, - рассмеялась графиня. - Я лишь слепо восхищаюсь и произведением, и в особенности исполнительницой. Говорите, это было откровенно? Возможно... Но от этого еще более необычно и притягательно. Не находите? Виттория всегда испытывала интерес ко всему новому, в том числе и к людям. И непременно хотела, чтоб этот интерес был взаимным. Посему, на синьоре Сальвиати был испробован весь арсенал самых обольстительных улыбок и самых благосклонных взглядов.
Андреа ди Содерини: - Я еще не до конца изучил ваше гостеприимство, но и то что я постиг – говорит о многом. Южане щедры на проявления любых чувств. Андреа следил за своей собеседницей, которая весьма ловко оплетала его серебренными сетями своего голоса и делал вид, что она полностью завладела его вниманием. Катарину видимо это несколько порадовало, ибо хозяйка, поняв – дальнейшее знакомство синьора Сальвиати с ее гостями откладывается. Поспешила удалиться к последним. Как только синьора дель Боско удалилась, молодой человек принялся рассказывать о традициях гостеприимства в Тоскане, Милане и прочих городах, где он успел побывать. Он обращался то, к синьоре Витторие, то к синьоре Аделине, изредка бросая взгляд на юную девушку. - Должен признаться, но больше всего мне понравилось в Венеции, что и говорить. Если вы там когда-либо бывали, то должны меня понять. Вы бывали в этом городе водной стихии, синьора Виттория?
Виттория Маркес : -Нет, не приходилось, - без тени сожаления пожала плечами Виттория. По правде сказать, она вообще не покидала Неаполь и его окрестности. Все, что ей нравилось, все, что составляло жизнь графини, легко можно было найти и в родном городе. Так зачем же выдерживать лишний раз пытку многочасовой тряской в карете по пыльной дороге или качкой по волнам на хлипкой лодочке? -Но с удовольствием послушаю, что ж такого прекрасного Вы нашли в городе на воде, - ласково промурлыкала синьора Маркес. - А там глядишь, быть может и я отважусь на путешествие в Венецию. Тем более, что это родина синьорины Гортензии. Думаю, ей будет приятно побеседовать с человеком, который так восторженно отзывается о городе ее детства. Я права, моя дорогая?- обернулась Виттория к девушке А праздник тем временем был в разгаре. Терпкое вино, продукт жаркого итальянского солнца, из погребов семейства дель Боско перекочевало в бокалы дам и кавалеров, гости вовсю веселились и уже никому не было дела до того, что скрипка все чаще фальшивит в руках неумелого скрипача.
Леонардо Тарантоло: Трудно представить скольким знатным старухам Леонардо дель Тарантоло загадочно улыбался за этот месяц, сколько запомнил имен сопливых племянников, сколько раз справлялся о расстройстве желудка у собачек и мартышек (синьора Медуза, настойка из перепонок грецкого ореха совершенно успокоит кишечник вашего очаровательного питомца. Это средство древнегреческих ассирийцев, проверено веками.) , для того чтобы заполучить вожделенное приглашение на виллу «Коллина Бианка». Теперь, в единственном своем приличном камзоле - цвета фазаньего пера с радужным отливом, он расхаживал среди гостей, то и дело брал с подноса лакея новый бокал и ставил опорожненный. Последний раз дель Тарантоло ел три дня назад кусок лепешки, зеленые оливки и сыр. Деньги кончились, толком не начавшись. Хозяйка мансарды, которую он снимал на Виа дель Мартири больше не давала свечей и кипятка. Нарочито яркий грим - румяна, золотые блестки на веках, белила, помада выглядели на нем, как на раскрашенном черепе. Розовый парик был сильно продушен пачулями и амброй. Левую руку он старался прятать за спину, чтобы публика не видела обтрепанного кружева на манжете. Он не прикасался к угощениям, делая вид, что питается исключительно духовными эманациями. Но зато пил уже четвертый бокал. В глазах стояла плотная муть. К нему уже успела прилипнуть дородная дама-поклонница, которая видела его на прошлом "сеансе заклинания стихийных духов" в пятницу, на вечере у сеньоры Терезы ди Мелюзини. За приставучей дамой, как пришитая, следовала незамужняя мышь-дебютантка , племянница, с тщательно забеленными прыщиками и в овечьих глазах ее стояла тоска по замужеству хоть за кем нибудь, пока не поздно. Леонардо, буравя ее блекло-голубыми глазами в десятый раз сквозь зубы втолковывал толстухе: - Любезная моя синьора Дезидерия, я не занимаюсь фокусами и чудесами. Дешевые чудеса показывают шарлатаны в балаганах зубодеров. Вот пусть они ходят по воде и воскрешают покойников. По натуре я ученый. Дитя веков грядущих. Я не мистик, а практик. К тому же я сегодня не в ударе. Астральные сферы закрыты. Лунный час неблагоприятен. Поверх перьев цапли в прическе дам, дель Тарантоло тщетно высматривал хоть одно знакомое лицо. Толстуха, глядя на мистического юношу с восторгом похлопала пухлыми ладонями: - Ну пожалуйста, синьор Тарантоло, мы очень, очень просим! - Мадонна пиа! - закатив подведенные глаза к лепному потолку простонал дель Тарантоло. Покосился на лакея, потребовал воды. Расставил ладони так, будто ловил капли дождя. Кивнул лакею - Налей немного воды мне в левую и в правую ладонь. Лакей несколько удивленно поклонился и плеснул по полглотка в каждую. Тарантоло наморщил лоб, над нарисованными бровями выступили бисеринки пота. В левой ладони вода закипела и вдруг вспыхнула синеватым спиртовым пламенем, в правой ладони - быстро смерзлась в бесформенную ледышку. Дамы ахнули. Леонардо дунул на пламя, потушил - ладонь осталась сухой и чистой. Взял у оторопевшего лакея очередной бокал и пустил туда лед. С удовольствием просмаковал глоток. - Ваше здоровье, синьора и синьорина. Как видите, я не совершаю чудес. Человеческий организм совершенный механизм. Главное уметь им управлять. Скрипач выдал финальную вконец фальшивую ноту, которая потонула в говоре и красках праздничного вечера. Леонардо очень надеялся, что его трюк заметила не только дама с перьями.
Винченцо дель Боско: Когда женщина со столь безупречными формами, коими природа без сомнения наделила синьору ди Содерини, еще и умна – это сущий подарок судьбы. По крайней мере, по мнению синьора дель Боско. Давно пресытившись прелестными глупышками, он стал разборчив и привередлив, но неожиданное знакомство с прелестной блондинкой казалось маркизу перспективным во всех отношениях. – Мне остается лишь позаботиться о том, чтобы слова не расходились с делом, - склонив голову, мужчина подал даме руку, приглашая следовать за собой. Вопрос только, куда? – Если вы искали уединения, синьора Лючия, я могу показать вам парк. Ничего особенного, впрочем, беседки, фонтаны. При свете дня выглядит намного интереснее. Или, быть может, вы желаете, чтобы я вернул вас неаполитанскому обществу?
Франческа Мандзони: С первых же слов синьора Анджело почуяв первосортную сплетню, Франческа слушала, по обыкновению не перебивая говорящего, лишь сокрушенно качала головой и ободряюще поглаживала локоть клокочущего яростью, как жерло Везувия, собеседника. – Право, синьор Боссини, я от всей души вам сочувствую, и все же не советую в открытую ссориться с маркизом дель Боско, - вкрадчиво заместила баронесса, когда хмельной ревнивец выговорился. – В свете этого просто… не поймут. Полезная информация, - что может занятнее такой вот размолвки, сразу не разрешившейся кровью или перемирием, - была немедленно принята к сведению синьорой Мандзони. Пока просто принята. До той поры, когда придет время пустить ее в ход. Синьор Винченццо приобрел себе врага, и если правильно повести себя с Боссини, исподволь вновь и вновь напоминая о случившемся, он затаит злобу на маркиза надолго. В один прекрасный день подобный недоброжелатель может пригодиться. – Идемте лучше в дом, кому не везет в любви, синьор Анджело, тому всегда везет в карты. Без карточных партий не обходился ни один прием, - будь он многолюден, как сегодняшний, или рассчитан на нескольких близких друзей семьи. В данный момент Франческа полагала, что ее собеседнику стоит по крайней мере присесть, так почему бы не за карточный стол? Однако довести Боссини до цели баронессе так и не удалось. Внимание синьоры привлекло сначала восторженное с придыханием женское «ах!», а потом некий молодой человек, ставший причиной экзальтированного восторга двух дам. Франческе удалось разглядеть лишь самое окончание фокуса, проделанного Леонардо, но то, что она увидела, чрезвычайно заинтересовало благонравную вдову. – Я слышала, синьора Дезидерия, - выпустив локоть Боссини тут же окликнула старшую из женщин баронесса, - что вы увлеклись сеансами магии. Не подскажете, кто дает вам их, уж не этот ли синьор? Франческа улыбнулась и любезным наклоном головы приветствовала юношу. Обтрепанное кружево на манжете дель Тарантоло, неосторожно позволившего себе позабыть спрятать руку за спину, не осталось незамеченным.
Леон де Руасси: Скучать в отсутствие маркиза не приходилось. Леон жадно впитывал краски, звуки, даже запахи, окружавшие его в "Коллина Бланка". Отчасти потому, что подобное с ним происходило уже сравнительно давно, отчасти из-за удаленности этих мест от родной Бургундии, все этим вечером казалось необычным, фантастичным и вызывало восторженный блеск в глазах аббата. Он скромной тенью скользил по навощенному паркету, всматриваясь в приглашенных, прислушиваясь к журчанию их речи и втайне надеясь, что отец Томазо вскоре позабудет о его существовании. Италия, благодатный край, куда устремлялись его и не только его соотечественники, чтобы приобщиться к наследию римлян и современным изыскам, представлялась французу местом, где возможно все и где его жизнь могла бы решительным образом перемениться. Внезапно внимание Руасси привлек молодой человек в розовом парике, беседовавший с двумя дамами, молодой и пожилой и, судя по их лицам, до глубины души изумленными странными вещами, что этот господин проделывал. Остановившись в небольшом отдалении от этой группы, Леон наблюдал за трюками с водой, сочтя их более чем занимательными. Когда мужчина перехватил вино с подноса, тем самым давая понять, что номер окончен, аббат не решился отойти, надеясь на продолжение.
Леонардо Тарантоло: В ответ на слова подошедшей дамы Леонардо отвесил балетный поклон, - И да и нет, синьора. Мои опыты к магии не имеют никакого отношения. Ведь магии не существует. Мир создан на удивление рационально и трезво. Краткого взгляда из под полуопущенных ресниц дель Тарантоло хватило, чтобы оценить собеседницу. Светская черная пантера. Как не похожа на замшелых клуш из душных гостиных. Что если это шанс... Нет, судя по чуть ироничному проницательному взгляду слишком умна. Но дель Тарантоло все же продолжил, не выпуская из поля зрения и миловидного молодого аббата. К служителям церкви Леонардо с малолетства относился с суеверной опаской и любопытством. - Позвольте представиться, синьора. Леонардо, барон дель Тарантоло. Тайный мастер Ключа и Шпаги, Рыцарь Медного Змея, Принц Внутренней Месопотамии, Страж Порога, Адепт Черного и Белого Орла и... Но тут цветистые титулы прервала любопытная дама из публики. Судя по блеску глаз и поплывшему макияжу, она уже оценила богатую винотеку виллы дель Боско. Теребя безвкусный канареечный веер, она глупо хохотнула и выкрикнула: - Мертвецов! - Что? - вскинулся дель Тарантоло и посерел под белилами. - Я знаю, что Вы говорите с мертвецами. Это так волнует! Дорогой синьор, ну пожалуйста, дамы просят мертвецов. Тарантоло вперился в нахалку с ненавистью. О, если бы не светские условности, с каким бы наслаждением он отвесил безмозглой гусыне хорошего пинка под зад. Леонардо прошиб озноб, винная кислятина тошно подкатила под кадык - то ли от страха, то ли от голода. Он совладал с собой и вымученно ухмыльнулся. - Вас ввели в заблуждение, синьора. Мертвецы беседуют только между собой. Я лишь... подслушиваю. Как слуга - обрывки господских разговоров из за двери. Это рискованно. Если они обнаружат наушника, то мне конец. К тому же, мертвецы всегда говорят правду. Вы уверены, синьора? Она была уверенна и настаивала. Леонардо, холодея, понял, что перевести разговор, отшутиться или улизнуть не получится. Глядя на сеньору Мандзони, дель Тарантоло развел руками - как бы извиняясь за вторжение невежливой гостьи. Отступил на шаг и небрежно затолкал кружева в обшлага камзола, обнажив почти до локтя хрупкие руки, оплетенные венами. Запястья были куда смуглее, чем напудренные ладони и лицо. И те, кто стоял ближе могли различить на коже белые шрамы. То были овальные отпечатки человеческих зубов. Будто несколько лет назад Тарантоло искусал буйный сумасшедший. Некоторые шрамы были весьма глубоки и рваны. - Разве мы не пойдем в темную комнату, разве не будет заклинаний и благовоний? - разочарованно протянула дама - Насколько я помню, они просто так не заговаривают. - Они вообще никогда не умолкают, синьора. - прошипел Леонардо - мертвецов гораздо больше чем живых. Смею просить вас о тишине. На этот раз дель Тарантоло не гримасничал. Он просто прикрыл глаза. Сглотнул, будто давился сухой коркой. И заговорил монотонно, как во сне. - Здесь тихо. Темно. Каменистая почва. Три года назад одна замужняя дама после знакомства с красивым офицером приболела животом. Муж отправил ее на остров Искья лечить хворь в горячих источниках. Через положенный срок болезнь дамы прошла бесследно. Дама вернулась в город. А болезнь осталась в крестьянском доме у женщины, которая разводила коз. Женщине щедро заплатили. Болезнь окрестили в местной церкви именем Анна-Мария, но все звали ее просто Миа. Миа научилась ходить. Козопаску она звала мамой. А еще к ней два или три раза приезжала дама. Красивая дама в красивом платье с красивым ожерельем. Дама привезла ей подарок. Дорогую игрушку. Две недели назад маленькая Миа умерла от оспы. Ее зарыли вместе с игрушкой. Крестьяне сначала хотели продать, но не решились из суеверия вынуть ее из мертвой детской руки. Дама знает об этом, но на ее платье нет ни одной черной ленты. Ведь Миа как бы никогда не рождалась. Разве честная замужняя неаполитанка может рожать бастардов? Но дама ошибается - Миа здесь. Стоит совсем рядом. Она очень голодна. Она так голодна, как не бывают голодны живые дети. Теперь она знает, кто ее настоящая мама. Она очень ее ждет. Чтобы утолить голод. А пока что она хочет вернуть маме ее подарок. Дель Тарантоло быстро провернул кисть оголенной руки и, как казалось, из воздуха вынул тускло блеснувшую при свечах вещицу. То была детская погремушка, дорогая, изящная, на длинной ручке с зеркальцем и коралловым рожком. Погремушка была испачкана землей. Дель Тарантоло разжал пальцы, погремушка упала к его щегольским туфлям, быстро запотевая и покрываясь инеем. Погремушка была очень холодная, точно с ледника достали. Любопытная дама стояла столбом. Она протрезвела, раздавленная чистой правдой. Лицо и шея ее пошли красными пятнами. Кричать она не могла. Только еле слышно сипела. Кулак она сжала так, что лопасти веера треснули. Попятилась, пробормотала: - Миа... Откуда ты знаешь? Ты - дьявол. Будь ты проклят. Женщина закрыла лицо руками и смешалась с толпой празднующих, поспешила в сад, но так и не дошла, осела у стены, около нее засуетились лакеи. Нарядные тени скрыли ее из глаз. Совершенно обессиленный дель Тарантоло, плюхнулся в плетеное кресло, спросил у лакея воды, но пить не стал, обмакнул в стакан платок и быстро зажал ноздрю, запрокинул голову, останавливая несильную кровь из носа. Он был так слаб, что не будь здесь людей, он бы захныкал от досады и жалости к себе, как мальчишка, поставленный в угол. Последнюю фразу дамы он услышал. - И это вместо благодарности. - желчно заметил Леонардо - а меж тем я понятия не имею, кто она. Впервые вижу. Он покосился на синьору Мандзони и виновато прибавил: - Прошу прощения, синьора, нас так бестактно прервали...
Андреа ди Содерини: Андреа только того и ждал. Разве не удачно повернула разговор прелестная Виттория? Ну, впрочем он и ожидал подобного витка. Теперь уже можно смело втянуть в беседу юную дебютантку. - Как? Синьорина Гортензия, вы венецианка? Просто прекрасно, вы должны меня поддержать! Ваш город это поэзия архитектуры, воды и фантастической дымки, переливающейся в солнечных лучах. Если вам, синьора Виттория, захочется посетить сей славный город, я советовал бы вам сделать это весной, – он вновь переключился на почтенную даму, но теперь взглядом призывал девушку поддержать разговор. Тетушка следила за племянницей соколиным взором, но со стороны молодого человека не было проявлений каких либо вольностей. Наоборот, весьма почтительный юноша, старался не обделить вниманием ни одну из своих собеседниц. Вдруг, Андреа осекся и внимательно посмотрел на Гортензию – Простите синьорина, что спрашиваю вас об этом, синьора дель Боско обмолвилась, что ваша фамилия Моретти. Не дочь ли вы Луциллио Моретти? Медленно и осторожно ди Содерини подбирался к цели. Главное быть осторожным.
Лючия: В ответ на слова маркиза Лючия с милой непосредственностью наклонила головку набок, изображая колебания. На самом деле решение было уже принято. Когда фортуна поворачивается к тебе лицом, не нужно отворачиваться самой: интересное знакомство следовало продолжить, а возникшую приязнь закрепить. Поэтому она приложила руку ко лбу и жалобно произнесла: – Боюсь, синьор, я еще слишком взволнована, чтобы возвращаться под прицел любопытных глаз… Надеюсь, красоты природы помогут мне вернуть утраченное душевное равновесие, – Лючия позволила синьору Винченцо встретиться с ней глазами и улыбнулась. – С благодарностью принимаю Ваше приглашение осмотреть парк, – и, опершись на предложенную руку, синьора ди Содерини последовала за своим провожатым вглубь тенистой аллеи.
Франческа Мандзони: Франческа очень медленно развернула веер. По правде говоря, душно ей не было, скорее уж наоборот. Баронесса продолжала со сладкой учтивостью улыбаться дель Тарантоло, но в глазах ее поселилась настороженность пополам с нешуточным уже интересом. Представление, разыгранное Леонардо, произвело на женщину впечатление. Нельзя верить в существование дьявола и одновременно не верить в Бога, а синьора Кармагнола слишком часто имела дело с первым, чтобы отречься от второго. Поэтому в существование духов, - не смотря на свой здоровый скепсис и цинизм, - Франческа верила тоже. И в то же время живой ум ее не переставал искать практическое объяснение увиденному. Осторожно обогнув сиротливо поблескивающую на полу погремушку, - никто не осмеливался прикоснуться к мистической вещице, ни гости, ни лакеи, - синьора Мандзони приблизилась к молодому человеку на расстояние доверительного разговора. – Не стоит извинений, барон. Я вижу, ваши опыты не даются вам даром, - короткий кивок на платок в алых пятнах, сочувственная улыбка и никак не вяжущийся с этим сочувствием ироничный вопрос: – Как много проклятий вы обычно получаете за день? Она пыталась поставить себя на место Адепта Черного и Белого Орла. Кто он такой? Действительно, заклинатель духов и небесных сфер, или талантливый актер, ловко паразитирующий на людских слабостях? Если второе, то у них много общего. Итак, вариантов немного. Или дель Тарантоло явился на прием тщательно подготовленным, отягощенным сведениями о секретах, которые имеются за душой каждого гостя. Что возможно, но немыслимо трудно исполнимо и обходится безумно дорого – подкупить слуг, содержать штат соглядатаев… Нет, юноше с потертыми манжетами такое не по карману. Или вся эта история с девочкой по имени Миа разыграна ни одним, а двумя актерами, «совпадение» обговорено заранее и рассчитано на то, чтобы впечатлить публику. Или… На последнем «или» Франческе захотелось перекреститься, но ситуация не располагала к демонстрации своей неуверенности. Оставим молитвы святым отцам, тем более что рядом так кстати задержался молодой священник.
Леонардо Тарантоло: Не смея сидеть в присутствии дамы, Леонардо поднялся, спрятал платок. - Увы, синьора - ответил он, - Мертвые не говорят ничего кроме правды, праведникам ложь ни к чему, а для грешников невозможность солгать - наказание. Но живые правду не любят. И мне как посреднику, бывает, летят в лицо не розы, а проклятия. Он понемногу приходил в себя, лицо собеседницы, свечи, узоры камзолов и робронов, хрусталь бокалов соткались из расплывающихся цветных пятен. Он рассеянно взглянул на пол - туда, где только что лежала могильная игрушка. Рисунок паркета был абсолютно чист. Вещица пропала бесследно. Тарантоло облегченно выдохнул. Врать у него просто не было сил. - К счастью, я не всегда их слышу. В месяц два или три раза. Иначе я бы давно сошел с ума. Причем им все равно, на людях я, или один. В обычное время - он понизил голос - что греха таить, я просто показываю господам то, что они хотят увидеть. Немного индийских курений, немного лести, ловкость рук, театр теней, абракадабра - остальное дорисовывает воображение. Вот и сейчас я хотел солгать, но, увы, она меня опередила... И спутала мне все карты. Сами понимаете, я не стал бы так пугать эту женщину в обществе, а наплел бы что-нибудь приятное, вроде призрака красавицы былых времен, которая ищет возлюбленного, или иной вздор, годный для слезливого романа. Салонному чудотворцу выгодно привлекать, а не отталкивать. Дель Тарантоло с циничной усмешкой, округлив бровь, заметил: - Тот должен нравиться, кто хочет продаваться.
Франческа Мандзони: – Вы говорите о мертвецах, как о давних приятелях. С таким знанием дела. Мои комплименты, барон. «Значит, все же продаваться», - мысленно отметила Франческа, памятуя, что в каждой шутке присутствует какая-то доля шутки, все остальное – правда. Ее собеседник представлялся «бароном», но, сдается, титул этот не подкреплен звонкой монетой, и синьор Леонардо зарабатывает себе на жизнь именно магическими представлениями. – Должна заметить, на этот раз мертвые дали вам недурной совет. Фокусы конечно милы, но наибольшее впечатление на людей производят настоящие страсти. Баронесса поискала взглядом даму, напуганную замогильной погремушкой, и не нашла ее. Однако видно было, что гости приема перешептываются, то и дело поглядывая на синьора Тарантоло. Никто, разумеется, не указывал на заклинателя духов пальцами, но взгляды, многозначительные движения бровей, росчерки вееров, - все свидетельствовало о том, что происшедшее не осталось незамеченным. – Взгляните на почтенную публику. – Синьора Мандзони, улыбаясь, провела веером по заметно костлявому даже под вызывающе радужной тканью камзола плечу собеседника. – Уверяю вас, о девочке по имени Миа и ее матери будут долго еще судачить на светских сборищах. Ровно как и о вас, вызвавшем к жизни эту историю. Наверное мне стоило бы заангажировать вас прежде, чем со всех сторон посыплются просьбы о новых сеансах вызова духов. Я бы не прочь была поболтать на досуге с покойником-бароном. Не на людях, конечно же, еще сболтнет какую-нибудь непристойность… Позвольте полюбопытствовать, где вы остановились в Неаполе?
Леонардо Тарантоло: Леонардо колко и зябко вздрогнул от прикосновения веера, благодарно скривил в улыбке полинявшие крупные губы со "съеденной" помадой. Вино гуляло в голове, и кажется - тьфу, чтоб не сглазить - развеивалась отвратительная картинка, которая маячила перед Тарантоло последнюю неделю. Вообразим: хозяйка позвала стражу и выставила его из мансарды за неуплату. Был тяжелый скандал в котором принимала участие вся улица - неаполитанцам только дай волю поорать из окон, и посвистеть в спину. Мальчишки, бабы, ослы, чернявые курчавые бездельники...Ну точно разъяренный птичник. Тарантоло пару дней болтается по переулкам с дорожным сундучком, ночует в скверах и на рынке. Голод - не беда, куда хуже того, что ни один аптекарь не отдаст склянку опийной настойки за красивые глаза и "спасибо" Значит со временем - озноб, ломота, головная боль, кислая сухость во рту, стеклянный взгляд. И будет Леонардо в попугайском грязном камзоле сидеть на волнорезе в порту, свесив ноги в никуда и тупо уставясь в мелкие волны, цвета матросских табачных плевков. В перспективе - бред, горячка и лазарет для отребья. Мокрая общая могила. Финал нелепой повести. Брр, гадость какая.... Леонардо даже приосанился, снова поклонился синьоре, ответил, стараясь превратить свой тенорок в респектабельный баритон: - Синьора, если Вы захотите меня видеть, то мое временное пристанище - дом вдовы Валерии на Виа дель Мартири, меблированные комнаты. Я, видите ли, странник на этой земле и совершенно безразлично отношусь к тому, где спит и обедает мое физическое тело. Взгляды гостей одновременно и ободряли и пугали. Тарантоло было наладился взять еще один бокал, но промахнулся мимо тонкой витой ножки и обескураженно уставился на невозмутимого лакея, проплывшего В гущу гостей. Даже под слоем краски стало видно - что на самом деле Леонардо молод и растерян и если бы не размалеванная физиономия, его можно было бы назвать симпатичным. - Мертвецы никому не приятели, синьора. Вы себе не представляете, насколько меняются люди после. Если бы вдова или сирота увидели во что превращаются те, кого они вспоминают и оплакивают, они, давясь от омерзения, бежали бы с кладбищ, сожгли все вещи покойного и траурную одежду и не заказали бы больше ни одной поминальной мессы... Хмель все же давал о себе знать, Тарантоло, на буфетном столе с закусками приметил на тарелке последнюю оливку и наконец решился наколоть ее на зубочистку. Упругая оливка скользко - вжик-шмяк, выскальзывала из под зубочистки, как живая, и елозила по фарфору. Леонардо сдался и щелчком пальца отправил зубочистку к черту. Обернулся к синьоре Мандзони, взглянул слишком трезвыми голубыми глазами - Покойники - мстительные, завистливые жадные и жестокие канальи... Даже если при жизни были милейшими людьми. Особенно кошмарны дети. Эти ни перед чем не остановятся, маленькие бестии! Мы все, сами того не понимая, ведем с ними войну каждый день, наши вдохи и выдохи, удары сердца на самом деле - для них пушечные залпы, а я на этой войне - перебежчик и шпион. Нелестная роль. Он покосился на священника, с ловкостью фокусника извлек из кармана камзола зеркало на цепочке, мгновенно поправил поплывшие румяна, выбившийся локон парика, бархатную мушку на левой щеке. Перехватив взгляд священника Леонардо зарделся под румянами, глаза его на миг стали влажны, но ответного взгляда он не позволил себе. Только быстро и почти незаметно со змеиной терпкой и дразнящей точностью облизнул верхную губу. Понизил голос, прижал ладонь к сердцу и произнес: - Я всегда к Вашим услугам, прекрасная синьора.
Франческа Мандзони: - Виа дель Мартири, - повторила Франческа название улицы, на которую дама, вроде баронессы Мандзони, никогда не позволила бы себе явиться. Крикливые, побитые жизнью женщины, злоязыкие чумазые дети, корзины с рыбой, шум, грязь, вонь… Синьора Кармагнола, впрочем, не находила в обиталище синьора дель Тарантоло ничего ужасного. Кроме понимания того, что из подобной дыры «барон» будет рад выбраться куда угодно. – Я пошлю за вами… На днях… - пообещала женщина неопределенно. На этот раз циничная откровенность заклинателя мертвецов ее не напугала. Мстительные, завистливые и жестокие канальи? Подумать только, ну совсем, как живые. С канальями Франческа довольно часто имела дело, и даже находила в этом общении некую особую прелесть. Она с удовольствием поболтала бы еще с Леонардо, - интересный тип, - но время было задуматься о репутации, о безукоризненности коей вдова Мандзони создавала миф вот уже без малого восемь лет. У синьоры ее положения разве может быть что-то общее с этим размалеванным юнцом с потертым кружевом на манжетах? Разумеется, нет. Праздное любопытство, не более. – Приятно было познакомиться, барон. Франческа грациозно обмахнулась веером, и, взвесив все «за» и «против», руку для поцелуя решила дель Тарантоло не подавать. Ограничившись любезной улыбкой и приветливым прощальным кивком. Баронесса Мандзони ничего не обещает. Но синьора Кармагнола завтра же с утра отправит в меблированные комнаты вдовы Валерии своего посланца… Пьетро, да, пусть это будет Пьетро. Задаток в пять десятков дукатов, - ровно в половину меньше, чем кардинал Асканио Сфорца когда-то заплатил за попугая, который мог внятно произнести текст Pater Noster, - должен будет расположить обитателя этих самых меблированных комнат к посыльному, и в конечном итоге привести его в «Дом Масок». А там уж посмотрим, на что сгодятся жадные и завистливые мертвецы.
Виттория Маркес : Ах, эти светские приемы! Столько шума, столько красок, сплошной поток лиц. Вот и сейчас Виттория, проговорив всего пару минут с синьором Алессандро, уже поглядывала по сторонам в поисках новых развлечений. Ага, представление мага в смешном розовом парике окончено, а дамы все еще под впечатлением. «Хм, надо бы спросить у синьоры Катарины имя этого человека. Новинка сезона – это интересно. И почему я не отыскала его первой?» Синьора Маркес де ла Фарго, вся еще во власти своих раздумий, рассеяно глянула на юную Гортензию, по привычке отметила про себя: «Неправильно, совершенно неправильно она себя ведет. Так внимание мужчины не удержишь. Хотя, быть может, ей и не нужно его внимание? Но разве так бывает?» Пожав плечами в ответ на собственные мысли, графиня Маркес внимательнее прислушалась к разговору дебютантки и синьора. Было совершенно очевидно, что синьорина растерялась, она премило покраснела и смущенно захлопала ресницами. «Еще совсем девчонка!» - с чувством подумала Виттория, моментально вообразив себя покровителем неопытной венецианки. Как всякая увлекающаяся натура, синьора Маркес с рвением принялась за новую, а потому вдвойне интересную, роль наставницы. -Синьор Алессандро, с Вашей стороны жестоко так настойчиво выспрашивать у синьорины Моретти про Венецию. Она лишь недавно покинула город своего детства и наверняка скучает по отчему дому. Правда, дорогая? – и снова обратилась к господину Сальвиати. – Вы ведь не бесчувственный мужлан, синьор! И не будете терзать девичью душу, почем зря? Не говорите, что я в Вас ошиблась, иначе мое сердце будет навсегда разбито, - театральным жестом Виттория прижала ладонь к груди. Из-под полуопущенных век на синьора Алессандро сверкнул лукавый взгляд бархатных глаз.
Андреа ди Содерини: Рассматривая юную дебютантку, Алессандро отметил про себя, что она явно не создана для роли светской дамы. Вяло текущий разговор, какое-то неуместное смущение. Нет, увы но очаровательная с виду, она произвела на него не самое благоприятное впечатление теперь. Вот синьора Виттория… -О, синьора Маркес, мне бы не хотелось стать причиной ваших страданий. Да, вы абсолютно правы, любезная синьора, возможно синьорина устала, и я не стану более ей надоедать! – Андреа склонился к тоненькой ручке Гортензии, но едва коснулся ее губами. В нем нарастало раздражение против ни в чем ни повинной девушки. В этот момент внимание всего зала обратилось на странную фигуру то ли шута, то ли фокусника. Правда события развивавшиеся так стремительно, могли бы разубедить любого скептика. Но кроме неприятного осадка у Сальвиати не возникло ни чего. – Странный тип, не находите, прелестная Виттория?! Вы думаете, это представление правдиво или мадам ему подыграла? Предложив даме руку, Андреа решил приблизиться и посмотреть в близи на странную персону мага. продолжим?
Винченцо дель Боско: Красоты неаполитанской природы в темноте, пусть и подсвеченной звездами и фонариками, можно было рассмотреть с большой натяжкой. Но, как обычно, когда людей подводят глаза, в дело вступают иные органы чувств. Умопомрачительно благоухал жасмин, с моря на склон, где красовалась «Коллина Бианка» налетали ласковые порывы свежего ветра, негромко журчали струи воды, переплетаясь в увитых цветами фонтанах. Маркизу дель Боско оставалось лишь сожалеть о том, что он совсем недавно выручил свою очаровательную спутницу из лап нетерпеливого распутника, и после этого безусловно героического деяния последовать по стопам незадачливого синьора Боссини и попытаться склонить Лючию де Содерини к какой-нибудь интимной вольности прямо тут, среди жасмина и фонтанов, будет весьма и весьма некуртуазно. Хотя крепость в лице тосканской прелестницы отчего-то не казалась поднаторевшему в амурных осадах Винченцо неприступной. Из-за этого огорчительного соображения прогулка мужчины и женщины не затянулась дольше, чем диктовали и позволяли приличия. А по возвращении в гостиную, дель Боско с сожалением отметил, что больше не наблюдает поблизости заинтересовавшей его скрипачки. Зато он без труда отыскал взглядом сутану и белокурую голову юного француза. Во время разговора с Лючией маркиз уже успел сообразить, что на прием ее привез именно Боссини, а значит, «возвращать» даму некому. Что ж, теперь в качестве козырной карты Винченцо расценивал жену своего брата, хозяйку палаццо. Именно Катарине было уместно поручить заботы о синьоре Содерини. Должна же быть семейству дель Боско хоть какая-нибудь польза от этой глупой самовлюбленной мегеры. – Сестрица, твой парк великолепен. Я, пожалуй, переманю твоего садовника, как ты расплачиваешься с этим виртуозом? Взгляд Винченцо, устремленный на «любимую» родственницу, был полон откровенной издевки. Оговорился он отнюдь не случайно, вся недосказанная пошлость вопроса явно читалась на лице маркиза, и синьора Катарина оскорбленно поджала губы. Большего в присутствии Лючии она себе позволить не могла. – Неожиданная похвала, Винченцо. А вам, синьора Лючия, понравилось? – почти простонала она, опасаясь, что маркиз продолжит свои «семейные» оскорбления в ее адрес. – Не смею более мешать вашей беседе, - победоносно заключил дель Боско, нежданно обрадовав Катарину и одновременно огорчив синьору Содерини. - Был несказанно рад знакомству с вами, синьора. И надеюсь его продолжить. Присовокупив к этому обещанию галантнейший из поклонов и поцеловав руки обеим дамам, мужчина немедленно ретировался, возвращая себе дорогую свободу и возможность завершить разговор с фра Леоном.
Леон де Руасси: Фокусы синьора Тарантоло были весьма впечатляющими, но куда более занятным Леон находил самого фокусника. Было интересно наблюдать за тем, как менялось его лицо, когда ловкостью ли рук, дьявольским ли наваждением - в которое, впрочем, аббат де Руасси был склонен не верить, - он проделывал трюки, вызвавшие такой восторг у матроны и ее родственницы. Это был настоящий актер, гораздо лучше тех, что разыгрывают комические сценки в балаганах или трагически заламывают руки в театрах - он играл по жизни, что, определенно, требовало куда больше таланта и мастерства, нежели представление выдуманных страстей. Размышления не перестававшего удивляться неаполитанцам аббата были прерваны появлением маркиза дель Боско. - Синьор Винченцо, взгляните на этого господина, он показывал такие трюки, которых у нас во Франции никто не видел. Утверждение Леона не было голословным: все, что касалось наслаждений и развлечений входило в круг его первостепенных интересов и занятий, пока дядюшка де Жержи решительно не пресек нравственное падение юного священнослужителя. - Вы знаете его?
Винченцо дель Боско: – Первый раз вижу, - ленивым, исполненным светской скуки взглядом дель Боско скользнул по Леонардо, отчего-то напомнившего ему куклу из тех, которыми забавляют зрителей уличные комедианты: так же ярок, нескладен и хрупок. И по ходу любезно кивнул Франческе Мандзони, отплывающей от фокусника в ореоле торжественного шуршания юбок. – Однако странный гость, учитывая вкусы синьоры Катарины, - подытожил, осмотрев дель Тарантоло с ног до головы и обратно. Бархатная мушка на щеке молодого заклинателя духов невольно притягивала взгляд, и Винченцо, сегодня склонный к невинности вместо порочности, с едва заметным неудовольствием покачал головой, не одобряя более самого себя, чем юношу, казавшегося то ли пьяным, то ли не в меру экзальтированным. А затем вернулся к созерцанию свежего и почти не нарумяненного лица белокурого французского каноника. – Моя дражайшая родственница из кожи вон лезет для того, чтобы удивить свет. Ну а свету, как водится, наплевать… Томазо держит вас в черном теле, фра Леон? Или все же иногда отпускает в этот мир соблазнов одного без присмотра?
Лючия: Мило улыбаясь, синьора ди Содерини ни словом, ни жестом не вмешивалась в нежный родственный диалог, однако не пропустила из него ни единой фразы. Синьора дель Боско не ладит со своим деверем, как это печально… и как неразумно с ее стороны. В присутствии Катарины Лючия не могла себе позволить большего, чем долгий многообещающий взгляд маркизу на прощание, но синьор Винченцо не показался ей человеком, которому необходимо все растолковывать досконально. К тому же не всегда свои намерения следует облекать в слова и связывать себя твердо поданным поощрением. Впрочем, некоторые мужчины в своей самонадеянности вовсе не нуждаются в поощрении – Лючия поморщилась, вспомнив хватку синьора Боссини. – Ваш парк чудесен, синьора Катарина, – медоточиво воскликнула она. – Я не могу поверить, что это работа грубого садовника. Вне всякого сомнения, его направляла женская рука и взыскательный хозяйский вкус. Синьора дель Боско польщенно кивнула, принимая похвалу, даром что вникать в подробности недостойной садовничьей возни она всегда считала ниже своего достоинства. Но разве это не ее имя и положение твердо указали ее работнику на то, что должно быть сделано? Таким образом, ее вклад в красоты парка можно считать весьма существенным, а синьору ди Содерини – особой проницательной и с хорошим вкусом. – Благодарю, дорогая синьора Лючия, слова эти сразу выдают ваш тонкий вкус и благородное воспитание, но вы так молоды и неопытны… Разрешите на правах старшей подруги дать вам совет. Крайне неосмотрительно было с вашей стороны позволить маркизу увести вас в сад. Как ни горько мне это говорить, но мой деверь пользуется в неаполитанском обществе определенной славой, – поджав узкие накрашенные губы, заметила Катарина дель Боско. – Если вам так хотелось осмотреть парк, почему вы не попросили сопроводить вас синьора Боссини? – мягко пожурила она свою собеседницу. Дивясь про себя, что синьора Катарина уже записала ее в подруги, Лючия подавила смешок и скромно возразила: – Синьор маркиз всего лишь желал показать мне восхитительный парк, созданный вашими трудами, и вел себя самым подобающим образом, уверяю вас, – с ноткой искреннего сожаления добавила она. Синьора Катарина испытующе глянула на Лючию, но, поколебавшись, решила, что даже у Винченцо не хватит наглости устраивать свои амурные дела у нее в доме. Удовлетворившись объяснением синьоры ди Содерини, она покровительственно улыбнулась и предложила: – Позвольте мне как хозяйке дома продолжить ваше знакомство с нашим скромным обществом. Вы уже были представлены синьоре Маркес? Нет? Давайте же исправим это досадное упущение, – и Катарина дель Боско направилась к небольшой оживленной группе гостей, центром которой была привлекательная молодая дама, дорого и модно одетая.
Леон де Руасси: Руасси смущенно зарделся. Этот прием отменно действовал на дам всех возрастов, располагая их к юноше, но что мог бы подумать о нем взрослый мужчина, епископский племянник не знал, но, для верности, изобразил на лице некое подобие растерянной улыбки. - Я лишь недавно в Неаполе, еще не до конца освоился в вашем дивном городе. Но... - француз огляделся вокруг, опасаясь, как бы черная фигура его надзирателя не показалась поблизости и не прервала доверительный разговор с его братом, - но мой дядя архиепископ очень боится, что местные красоты поспособствуют тому, что я впаду во грех, даже находясь под покровительством Его Высокопреосвященства... Надо сказать, ваш брат, Винченцо, весьма надежный страж, - заключил свой ответ Леон то ли восхищенным признанием, то ли жалобой.
Винченцо дель Боско: - Что ж, страхи вашего дяди мне понятны, - едва заметно улыбнулся дель Боско, выразительно-мягким взглядом одновременно подбадривая и провоцируя своего юного собеседника на откровенность. - А чего хотели бы лично вы, фра Леон: впасть в какой-нибудь милый грех или спастись в молитвах и воздержании? Дьявол порой весьма настойчив в совращении нас с пути истинного, - негромко добавил маркиз, дружески опуская руку на плечо каноника и всем своим видом являя красноречивую иллюстрацию к собственным словам. - Но если каждый раз тщательно запирать перед искушениями окна и двери, однажды они… вовсе перестанут стучать.
Леон де Руасси: - Это было бы весьма прискорбно, - живо отозвался Леон, который и представить себе не мог, что возможна жизнь без искушений, а праведников почитал людьми, втайне лелеющими преступные желания, но по причине слабого здоровья или излишней трусливости не способных вкусить всех радостей бытия. - Милосердие Господне можно познать только через искреннее покаяние... Аббат многозначительно взглянул на дель Боско, словно призывая того подтвердить правоту его слов. - Впрочем, маркиз, вряд ли я могу сказать что-то дельное по этому вопросу, - улыбнулся француз. - Для этого стоит понять и грех, и раскаянье...
Виттория Маркес : Виттория вежливо раскланялась с синьориной Гортензией и ее тетушкой. И правда дебютантка выглядит не лучшим образом, водоворот событий, видимо, совсем выбил бедняжку из колеи. Графиня мягко облакотилась на предложенную руку и позволила синьору Сальвиати увлечь себя вглубь зала, где сейчас происходило самое интересное. -О, поверьте, эта почтенная матрона не стала бы жертвовать своей репутацией ради подобного развлечения. Да посмотрите на нее, жалкое зрелище, - Виттория щелчком распахнула веер, пряча усмешку от глаз спутника. Ей тут же представилось, как сплетни ручьем потекут из салона в салон, из одной светской гостиной в другую, обрастая новыми деталями, приобретая новые краски. И, сказать по чести, искреннего сострадания к разоблаченной даме она не испытала. "Будет чем развлечься" - Мне гораздо больше нравится верить, что господин-маг в самом деле говорит с духами. А Вы, синьор, скрываете ли Вы тайны, м? Вы поделитесь ими со мной, правда? - широко распахнув глаза, поинтересовалась молодая женщина с самым наивным видом. - Я умею хранить секреты... Внезапно рялом с Витторией выросла крупная фигура господина Бруни. -О, синьра Маркес, какая встреча! Я так рад!-на распев произнес синьор, искоса поглядывая на Алессандро Сальвиати. - Кстати, Вас синьора Катарина искала. Кажется, познакомить хотела с кем-то... - и мужчина махнул рукой в сторону террасы Графиня обернулась и не смогла сдержать недовольного восклицания. Она не любила, когда ее прерывают на самом интересном. Но увы, хозяйка палаццо уже заметила ее и гордо вздернув подбородок шествовала вместе с незнакомой женщиной через всю залу. "Эх, а разговор с синьором Алессандро обещал быть таким занятным..."
Андреа ди Содерини: Любуясь и грацией и изяществом своей спутницы, Алессандро не мог не отметить, что замужние дамы его привлекают гораздо больше невинных девиц. Замужние, да не все… Почему чужие жены всегда привлекательнее? Почему, адюльтер, совершенный мужчиной в обществе принято считать чем-то обычным, но не дай бог мужу застать свою благоверную… - Тайны, тайны, они наверное есть у всех. Я не исключение. – и склонившись к маленькой ручке, Сальвиати продолжил, - Я готов вам поведать некоторые из моих секретов, но вам придется придумать, как наградить меня за эту откровенность. Я не смею сомневаться, что вы сохраните все, что я вам расскажу в строжайшей тайне, но… Договорить Андреа не успел, ибо какой-то наглый и самодовольный франт прервал его на полуслове. Где его обучали светским манерам?! Алессандро-Андреа повернулся вслед за графиней на встречу хозяйке дома и замер. С другого конца зала к ним приближалась синьора дель Боско и… Извержение Везувия навряд ли могло повергнуть его в большее потрясение. Рядом с хозяйкой грациозно шествовала его вдовушка. Андреа, только что ругавший некстати влезшего в разговор Бруни за отсутствие светских манер, сейчас сам был на грани их преступления. Несколько не ловко и поспешно он припал к руке Виттории и стараясь как можно ниже держать голову, обратился к графине. -Синьора, вы простите меня, но я неожиданно вспомнил о неотложном деле… - «Что я плету, неотложное дело в полночь?», - Мне крайне неловко покидать вас так поспешно и если вы мне позволите навестить вас когда-нибудь, я почту это за величайшую честь. И мы сможем продолжить прерванный разговор… О тайнах… вот она тайна, живая и непостижимая. И от куда она здесь взялась и именно сегодня. Алессандро резко развернулся на каблуках и быстрым шагом удалился из зала.
Винченцо дель Боско: – Постигнув эту мудрость, полагаю, вы были бы весьма убедительны в проповедях, - с показной серьезностью предположил Винченцо. – Ничто так не придает вес словам, как стоящий за ними опыт. Прищурившись и отступив от де Руасси на шаг, неаполитанец почти оценивающе оглядел молодого человека. – Мой дорогой брат Томазо – тиран и деспот, праведник и цепной пес благочестия… Если его не попросить об ином. Я думаю, в силу родственной симпатии он не отказал бы мне в любезности и уехал бы с этого приема в одиночестве. В этом случае мы могли бы изучить природу греха более досконально. Если вам не чужд азарт естествоиспытателя.
Леон де Руасси: Глаза Леона распахнулись так широко, словно он воочию узрел чудо, по сравнению с которыми трюки синьора Тарантоло казались жалкими уловками для престарелых вдовушек и маленьких детей. Он едва не задохнулся от восторга и принялся горячо благодарить своего спасителя, которого, впрочем, иной священнослужитель, - Маркиз! Если вы действительно вызволите меня из этого плена, я буду вашим должником до конца своих дней! - юноша с трудом сдерживал торжествующие возгласы. - Не подумайте, будто я неуважительно отношусь к фра Томазо, но... но я знаю, что вряд ли смогу долго оправдывать надежды, что ваш брат на меня возлагает... Когда дядюшка свирепо объявил о временном изгнании с глаз долой, сердце аббата де Руасси рухнуло: до того он верил к то, что судьба к нему благосклонна и все выходки и впредь будут сходить ему с рук, а поток наслаждений по-прежнему будет неиссякаем. Теперь же неотразимый сицилийский дворянин возвращал его к жизни - и пускай Жержи со Спинелли называют это порочным блудодейством. - С таким наставником, как вы, Винченцо, я буду гораздо прилежнее.
Винченцо дель Боско: – Очень… Очень на это надеюсь, - глаза маркиза дель Боско сверкнули в отсветах свечей тягучей голубизной. Мысленно он уже прикидывал возможности растления этого юного француза. Веселые кварталы Неаполя таили множество соблазнов: вино, карты, фривольные маскарады, женщины, мужчины, все вперемешку… Право, пусть у фра Леона сохранятся особые впечатления об Италии. – Поедем? – спросил он, осторожно облизывая губы. Маркиза и вправду охватила жажда, жажда неразумных излишеств, тех, от которых по утру ломит виски и тело наполняется ленивой истомой пресыщения. И сам ответил. – Поедем. Скрипка смолкла, розы увядают, у синьоры Катарины становится пресно и скучновато.
Леон де Руасси: - Если ваша почтенная родственница не огорчится вашему отъезду, то я буду только рад сопровождать вас, - осторожно, хотя и с отличимой радостью в голосе, отозвался аббат, предчувствуя, что Неаполь готов открыться ему с совершенно иной стороны, не одними лишь храмами, по-южному богато украшенными и наполненными богомолками, наряду с повесами, высматривающими среди склоненных в молитвенно экстазе голов кудри хорошенькой прихожанки. Теперь вечер, столь впечатливший Леона вначале, казался слишком сдержанным и даже скучным. Загадочный же вид маркиза, вызвавшегося стать его Вергилием, сулил многое, и, будучи человеком, жадным до всего нового и неблагочестивого, молодой француз живо последовал за синьором дель Боско.
Лючия: Лючия плавным шагом семенила рядом синьорой Катариной, зорко высматривая среди гостей Анджело Боссини. Вдова отнюдь не горела желанием неожиданно столкнуться с ним после неприятной сцены в саду. Слава Богу, провинившегося сластолюбца нигде не было видно, и Лючия понадеялась, что он покинул прием или, на худой конец, надолго обосновался за карточным столом. По пути синьора дель Боско милостиво улыбнулась ярко накрашенному щуплому юноше, в вычурном камзоле и парике. – Это известный маг, синьор Тарантоло, – шепнула Катарина Лючии, – жаль, что вы пропустили его представление. От него не может укрыться ни будущее, ни прошлое, и он разговаривает с мертвецами запросто, прямо как мы с вами. Лючия с опасливым интересом покосилась на мага. Опытный взгляд женщины, привыкшей выглядеть дорого при минимуме затрат и имевшей немалый опыт по этой части, мгновенно заметил, что богато изукрашенный камзол синьора Тарантоло отнюдь не нов, а голодный блеск в глазах юноши напомнил ей подозрительных приятелей мужа, с которыми тот начал водить знакомство перед гибелью. «Шарлатан» – решила Лючия, но на всякий случай ускорила шаг. Ее прошлое – это ее личное дело. Через минуту они с синьорой дель Боско подошли к синьоре Маркес, и синьора Катарина с уверенностью хозяйки дома вмешалась в разговор, чтобы представить Лючию ди Содерини. Держась как можно скромнее, Лючия присела в глубоком реверансе, с грустью констатировав, что ее изящное платье по богатству значительно уступает наряду синьоры Виттории, не говоря уж о драгоценностях. Вдалеке синьора ди Содерини заметила удалявшегося мужчину и побледнела – со спины сложением и походкой он поразительно напоминал ее покойного супруга. Лючия глубоко вздохнула и постаралась прийти в себя. Это все синьора Катарина со своими глупыми рассказами о своем маге, – рассерженно подумала Лючия, – вот ей и мерещится невесть что. Андреа, слава богу, находится там, где ему положено: в могиле.
Виттория Маркес : Четко очерченные брови графини удивленно поползли вверх, придав лицу выражение недоумения и растерянности. Она открыла было рот, чтоб чинно-важно распрощаться с синьором Сальвиати, но его шаги уже растворились в общем шуме приема. "И куда подевался недавний галантный синьор, что умел так изящно предложить даме руку и так непринужденно болтать о светских мелочах? Какое разочарование..." Впрочем, долго скучать в одиночестве Виттории не пришлось. Появление хозяйки палаццо и ее гостьи быстро стерли с лица графини Маркес недовольные морщинки на лбу. Она присела в приветственном реверансе и улыбнулась одной из самых милых улыбок. Встречая каждый день десятки людей, Виттория выработала привычку давать оценку человеку после первого взгляда. "Красивая... знает себе цену... " Как и любой честолюбивой женщине, графине совсем не нравилось теряться на чьем-то фоне. Но это не мешало ей оценить по достоинству красоту окружающих. В конце концов, вокруг привлекательных людей всегда происходит много занятного. А синьора ди Содерини явно не из тех, кто будет довольствоваться вторыми ролями. И пусть Виттории борьба за положение в обществе не грозит, но знать полезных людей все же надо. Рассудив подобным образом, она снова приветливо улыбнулась Лючии. -Рада встрече, синьора. Право, мне везет сегодня на приятные знакомства, - услышав, что госпожа ди Содерини из Тосканы, Виттория восхищенно распахнула глаза. - Правда? Надеюсь, Ваше путешествие прошло удачно? Вы ведь задержитесь в Неаполе? Тогда мы непременно продолжим наше знакомство, - уверенно заключила графиня, про себя решив, что именно она раскроет неаполитанскому свету новую жемчужину.
Лючия: Лючия удовлетворенно улыбнулась, мысленно делая новую зарубку в списке своих выгодных неаполитанских знакомств. – Путешествие мое было удачным, благодарю вас, синьора, ведь в конце пути меня ожидал столь прекрасный город, – ответствовала она синьоре Маркес, стараясь взять тон дружеский, но отнюдь не фамильярный. – Он пленил меня с первого взгляда, и я в совершеннейшем восхищении от Неаполя и от его жителей. Все были так добры ко мне, я непременно останусь здесь подольше. Катарина дель Боско одобрительно кивала в такт словам Лючии, словно та была ее любимой ученицей, чьи успехи делают честь не ей самой, но ее преподавателю. – Почему бы нам всем, любезная синьора Виттория, не совершить приятную прогулку за город, скажем, на следующей неделе? Уверена, синьора Лючия с радостью согласится, – громко воскликнула она, в восторге от собственной изобретательности. Лючия, от которой синьора Катарина не ждала ничего, кроме согласия, чуть заметно приподняла бровь. Несложно было догадаться по апломбу и покровительственным манерам, что синьора дель Боско претендует на место первой дамы неаполитанского света, но вот обоснованы ли ее претензии… Синьора ди Содерини с интересом воззрилась на синьору Витторию, ожидая ее ответа. Возможно ли, чтобы эта красавица без возражений приняла предложение синьоры Катарины, тем самым молчаливо согласившись с ее первенством? На ее месте Лючия признала бы идею превосходной, но изменила бы и время, и место – да так, чтобы сама синьора дель Боско не смогла принять участие в предстоящем развлечении, пусть хоть завтра.
Виттория Маркес : Виттория слегка нахмурила брови, слушая черезмерно воодушевившуюся синьору Катарину. Прогулка? О, графиня вовсе не против. Но вот компания госпожи дель Боско... нет, увольте. Эта дама, по старой привычке мнящая себя королевой неаполитанского света, не вызывала в Виттории ровно никаких положительных эмоций. Разумеется, приемы в палаццо "Колина бьянка" славятся своей роскошью, так же как их хозяйка - любопытством и болтливостью. А вот пройтись вдоль набережной в обществе синьоры ди Содерини куда занятней. Графиня Маркес задумчиво перевела взгляд на новую знакомую, как бы проверяя ее реакцию. Хм, показалось или же и правда любезная синьора Лючия не будет возражать, если госпожа дель Боско останется дома ? -Ах, какая жалость, синьора Катарина! Разве я Вам не говорила? Всю следующую неделю я проведу ... эм... проведу в провинции!- выпалила Виттория первое, что пришло на ум. Заметив удивленно изогнувшиеся брови Катарины, она поспешила добавить упавшим голосом - Мой супруг так устал от тягот армии, что ему просто необходим покой. А Неаполь становится летом таким шумным и неспокойным, поэтому мы на время переберемся загород. Но вот если Вы согласитесь совершить прогулку завтра, это было бы просто чудесно! Уверена, красоты Неаполя впечатлят синьору Лючию. Вы не представляете, какой вид открывается с набережной Партенопе, - добавила она, обращаясь к молодой женщине. - Вы просто обязаны это увидеть! Ну так как? Завтра с утра Вас устроет? Разочарованный вздох синьоры Катарины был ей ответом. Нет, у госпожи дель Боско куча дел на завтра. Но разве это помеха? Главное, что Лючию такое положение дел, по-видимому, вполне устраивало. Так что Виттория состроив опечаленное выражение лица посочувствовала Катарине дель Боско и договорилась встретиться с Лючией ди Содерини у фонтана Иммаколателла около полудня.
Лючия: Лючия заверила синьору Маркес, что завтра в полдень она непременно будет у фонтана, и выказала глубокое огорчение, что синьоры дель Боско там не будет. Она так искренне печалилась, что синьора Катарина не сможет принять участие в прогулке, что синьоре Катарине пришлось же и утешать синьору ди Содерини вместо того, чтобы выражать свою досаду. К счастью, неловкость лакея на другом конце залы привлекла недремлющий взгляд хозяйки, и она умчалась, дабы восстановить порядок и гармонию. В отсутствие синьоры дель Боско Лючия еще раз и более горячо поблагодарила синьору Витторию за будущее развлечение, и дамы расстались, ко взаимному удовольствию окончательно уговорившись о встрече наутро. Кульминация приема на вилле «Колина бьянка» миновала, и он плавно катился к своему завершению. Считая себя не обязанной более синьору Боссини, Лючия без колебаний приказала подать карету синьора, чтобы покинуть прием в одиночестве. Позже она пришлет карету обратно, вряд ли синьор Анджело хватится своего экипажа раньше рассвета – насколько Лючия помнила, он с завидным постоянством оставался до конца. Лючия с легким презрением усмехнулась: сколько она побывала на таких приемах… Только последняя деревенщина упорно дожидается конца, той агонии, когда усталые музыканты начнут сбиваться и фальшивить, румяна на щеках потускнеют, напудренные локоны в высоких прическах потемнеют и разовьются, щедро разбрызганные духи уже не смогут покрывать следы невоздержанности, а край неба неумолимо окрасится предрассветной дымкой, окончательно подводя итог волшебной ночи, превращая ее в прозаический и хлопотливый день. Эпизод завершен
Мария Мезарди: Отчаяние плохой советчик. Но именно отчаяние, питаемое праведным гневом, подтолкнуло Марию почти выкрикнуть в лицо своему «благодетелю»: - Почему бы вам сразу не продать меня в бордель, и не успокоиться на этом, достойный мой синьор? Я для вас только кусок мяса, который вы готовы предложить любому, в вас нет ни чести, ни совести, вас не останавливает даже то, что я была женой вашего брата! О, надеюсь, он проклинает вас сейчас так же, как проклинаю я! Чувствуя, как рыдания подступают к горлу, Мария бросилась бежать прочь, швырнув на землю белую розу – подношение неизвестного поклонника, не разбирая дороги. Слезы у женщин либо оружие, либо признак слабости. В первом случае их охотно демонстрируют, во втором стараются скрыть. Забившись в спасительную темноту мраморного портика, скрипачка упала на скамью, дав волю своему горю. - Я не позволю торговать собой, - яростно крикнула она в темноту, наполненную пьянящим ароматом цветов. – Не позволю! Темнота, окружавшая девушку, и не думала возражать, она только плотнее сомкнула вокруг нее свои бархатные объятия.
admin: Музыка скоро замолкла. Синьор Сильвио не был глухим, и ему пришлось признать, хоть и позже, чем остальные это услышали, что его старший сын Альфонсо, заменивший Марию в ее соло, сегодня безбожно фальшивит. Сама же синьора после вспышки гнева исчезла в темноте, оставив шурина в раздражении ломать пальцы. Глупая женщина, чем пялиться ноты, изучила бы лучше историю. Желательно историю дорогих куртизанок своей родины. Эти мудрые дамы обеспечивали себе и своей родне богатство и процветание, они же вынуждены ютиться в старом доме, оббивать пороги брезгливых вельмож в надежде заполучить право сыграть на очередном празднике или приеме… А эта блюдет себя, подумать только! Желчно отчитав сына за загубленного дурной игрой Вивальди, синьор Мезарди отправил его на поиски Марии. Если он пойдет сам, дело обернется новым скандалом и новыми слезами. Путь уж лучше с теткой поговорит мальчишка. «Мальчишка» тем не менее существовал разве что в воображении отца. Альфонсо Мезарди недавно исполнилось восемнадцать, и выглядел он вполне сформировавшимся молодым человеком. В меру смазливым и жадным до роскоши, которую видел слишком часто во дворцах и на виллах, где квартету Сильвио приходилось музицировать, но которая оставалась недоступной для простого музыканта, оставляя после каждого праздника лишь привкус рисовой пудры на губах и злость на собственное унизительное положение. Конечно Мезарди не были нищими, но разве можно сравнить простую обстановку небольшого дома в Веккья с этим огромным палаццо, пресный хлеб – со французской сдобой, а роскошные камзолы ноблей и наряды их жен и дочерей с его собственным, доставшимся от отца жюстокором или простеньким платьем тетки Марии. Надежды на быстрое обогащение – опасная стезя, особенно если надежды эти захватили воображение юноши, не знающего жизни. Альфонсо стал бывать в Веселых кварталах и пристрастился к азартным играм. Молодому музыканту казалось, что ему везло, а между тем сумма долга Альфонсо неуклонно росла. Да-да, обычно хозяева подобных заведений не позволяют своим клиентам играть в долг, но ушлый синьор Пеппо, снесшись со своими покровителями и разведав кое-что о семействе юноши, решил позволить ему проиграться в пух и прах, предполагая, что, в конце концов, долги младшего Мезарди придется оплатить старшему. Это отчасти и объясняло, отчего Альфонсо столь откровенно фальшивил на концерте. Сегодня ночью его ждали у Пеппо, сегодня ночью ему представится возможность отыграться. Ставки велики, и если Фортуна ему улыбнется, он будет богат. Смычок в руках молодого музыканта подрагивал от нетерпения и волнения, никак не желая следовать нотам. Поутру он успел совершить еще одно преступление, в тайне от отца заложил ростовщику одну из скрипок дяди. После смерти Паоло Мезарди его изделия подскочили в цене, и скрипку эту Сильвио припрятал на черный день, намереваясь продать подороже. Но сегодня ночью Альфонсо нужны были деньги, много денег… Старый еврей дал за инструмент от силы полцены, мерзавец, и зачем только его величество позволил иудеям вернуться в Неаполь! А тут еще и Марии вздумалось капризничать, а время между тем непреклонно, как извечное шуршание песка в песочных часах. И у Пеппо его ждут не позднее полуночи… Молодую вдову дяди Паоло Альфонсо признал по белизне платья и тихим всхлипам. Мало кому пришло бы в голову рыдать в такую прекрасную ночь, буквально созданную для любви и чувственных наслаждений. - Мария, - тихо позвал юноша, ныряя во мрак портика, - Мария, это ты?
Мария Мезарди: Услышав голос Альфонсо, зовущий ее, Мария вытерла слезы, струившиеся по лицу, и горько усмехнулась. Надо же, как предусмотрителен синьор Сильвио! Как заботлив! Посылает вместо себя сына, надеясь на что? Как мерзко и как низко – служить постоянной мишенью для похотливых взглядов знатных господ, терпеть упреки в неблагодарности, которыми ее то и дело осыпала семья покойного мужа. Словно она была жалкой нищенкой, побирающейся за кусок хлеба. Впрочем, разве нет? Но что толку предаваться отчаянию, вознося к небесам упреки и стенания, от этого ничего не изменится. «Так что же, Мария, ты готова сдаться?», - казалось, вкрадчиво осведомилась ночь. – «Нет, нет, никогда. Пока я жива, пока у меня есть моя скрипка, моя музыка, это чувство божественного озарения, когда смычок касается струн – я буду бороться за право оставаться собой». Итак, краткая минута передышки подошла к концу, пора было возвращаться из спасительной темноты на свет. - Да, Альфонсо, я здесь, - отозвалась девушка как можно спокойнее. – Чего вы хотите? Конечно, меньше всего сама синьора Мезарди хотела в эту минуту навязчивого и корыстного внимания своих родственников, но избежать его возможным не представлялось.
admin: - Боже мой, кто тебя так обидел? – патетически провозгласил Альфонсо. Спокойный голос юной тетки не ввел его в заблуждение: племянник прекрасно слышал, как она только что плакала. И не мог отказать себе в искушении немного поиграть в рыцаря. Тем более, что жена покойного дяди Паоло была его ровесницей, а в восемнадцать лет весьма затруднительно испытывать бескорыстные родственные чувства к хорошеньким женщинам. - Неужели кто-то из этих самовлюбленных индюков? – молодой музыкант пренебрежительно кивнул в сторону веранды, откуда долетали звуки женского смеха и томных вздохов. Хотя последние, возможно, доносились из ближайших кустов, колышущихся совершенно не в такт дуновению ветра. - Или… отец? Альфонцо почти не кривил душой. Сильвио действительно не посвятил сына в подробности размолвки с Марией. Он всего лишь потребовал от него отыскать тетку, успокоить ее и уговорить вновь взять в руки скрипку. Синьора Катарина желала начинать танцы. Мезарди предупреждали о скверном нраве этой дамы, и он опасался, что вздорная хозяйка палаццо вышвырнет их вон, не заплатив и пары торнезо, если через несколько минут на веранде вновь не зазвучит музыка. - Не суди его строго, ты же знаешь, как он боится лишиться господских милостей. Спит и видит, как ему придется побираться в провинции. Но все будет иначе, Мария, поверь мне! Глаза Альфонсо подернулись мечтательной поволокой. Собственные тайны тяготили молодого Мезарди, а ухваченный с подноса лакея бокал вина на голодный желудок заставлял забыть об осторожности.
Мария Мезарди: - Никогда ничего не изменится, Альфонсо, - с отчаянием в голосе проговорила Мария. – Кто мы такие? Жалкие музыканты. Господа приглашают нас на праздники, слушают наше исполнение, аплодируют… или выставляют за дверь не заплатив, если мы им не угодили. Но, как бы там ни было, мы для них те же слуги, лакеи. И знаешь, Альфонсо иногда…иногда это невыносимо… Сделав племяннику такое признание, Мария ненадолго замолчала, собираясь с мыслями. Следовало взять себя в руки и вернуться к гостям. Но как это сделать, если синьор Сильвио тут же начнет шипеть ей в ухо о том, что она не ценит всего, что он для нее, безродной сироты, сделал, раз не хочет достойно ответить на внимание знатного господина, который, без сомнения, не поскупиться.
admin: Окажись на месте Альфонсо священник, он не преминул бы напомнить Марии о христианском смирении и о том, что если Господь сделал людей неравными в богатстве и бедности, разделил на благородных господ и простолюдинов, в том наверняка имеется непостижимый ей, простой девушке, божий умысел. Но ее племянник целиком разделял чувства синьоры Мезарди. - Мы скоро разбогатеем, увидишь, и больше не будем довольствоваться чужими подачками, - горячо зашептал он, ловя тонкую руку скрипачки. – Только вы должны помочь мне, тетушка. Мария!... У меня сегодня ночью очень важная встреча. А отцу нужно солировать, пока гости синьоры дель Боско танцуют. Ты ведь поможешь мне, правда ведь? Ну что тебе стоит! Батюшка, что бы он тебе не сказал, уже раскаивается, клянусь… Сейчас Альфонсо был готов солгать о чем угодно, и пообещать что угодно, лишь бы оказаться в заведении Пеппо прежде, чем пронырливый держатель игорного дома возьмет обратно свое обещание позволить ему отыграться по-крупному.
Мария Мезарди: Слабо улыбаясь, Мария выслушивала пылкие слова племянника, чувствуя себя старше юноши лет на сто. Как это должно быть прекрасно, обладать таким горячим сердцем, такой непоколебимой верой в себя! Синьора Мезарди не относила себя к бунтующим натурам, способным бросить вызов земле и небу, само воспитание и утонченная натура должны были отталкивать ее от всего буйного, чрезмерного, нарушающего хрупкую гармонию мира, которая представлялась Марии сродни музыкальной гармонии. Одна неверная нота, и великое будет низведено до ничтожного. Какое это, должно быть, счастье – родиться сильным мужчиной, а не слабой, хрупкой женщиной. - Как мило с твоей стороны, Альфонсо, прийти сюда, чтобы меня утешить, - доверчиво проговорила девушка, искренне отвечая на пожатие и не предполагая за родственников иных, более корыстных причин его поступка. В конце-концов, именно Альфонсо в этой семье относился к ней с добротой, так неужели она откажет ему в столь малой просьбе. – Конечно, я помогу тебе, и даже не спрошу, что это за встреча, на которую ты так торопишься! Пойдем, милый мой племянник, не будем заставлять ждать гостей и твоего отца. Поднявшись со скамьи, Мария с ласковой снисходительностью взглянула на Альфонсо, думая, что догадалась о причинах его спешки. Наверняка, этой ночью его ждет подружка, и будет печально, если из-за нее и ее ссоры с синьором Сильвио влюбленные так и не встретятся!
admin: Прояви синьора Мезарди чуть больше любопытства к намерениям племянника, она могла бы если не уберечь семейство своего шурина от надвигающейся беды, то хотя бы заранее предугадать ее приближение. Однако люди часто довольствуются своими собственными догадками вместо того, чтобы доискиваться истины. Так поступила и Мария, свято веря, что Альфонсо всего лишь спешит на свидание. - О, благодарю вас, благодарю вас, тетушка, - с искренней признательностью воскликнул юноша, доверчивый кролик, которому отчаянно не терпелось оказаться в утробе поджидающего его удава. – Вы так добры! Продолжая удерживать Марию за руку, словно опасаясь, что молодая женщина передумает (помимо всего прочего, сжимать эту нежную руку доставляло Альфонсо чувственное удовольствие), он повел ее из спасительной тени портика в свет фонарей, что щедро озаряли аллеи парка вокруг веранды. Сильвио встретил появление этих двоих со стоическим смирением. Он уже почти свыкся с мыслью о том, что великолепный перстень придется вернуть владельцу, и утешал себя лишь тем, что не знает, кому именно принадлежит эта дорогая вещица. Усмирением гонора Марии он займется после, а сегодня, ничего не поделаешь, придется потерпеть. Вот теперь эпизод завершен )
полная версия страницы