Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » "Мария делла Виола" - продолжение » Ответить
"Мария делла Виола" - продолжение
Винченцо дель Боско: 8 июня 1744 года, около восьми.
Ответов - 41, стр:
1 2 3 All
Винченцо дель Боско: - Он ее очаровал, - безрадостно констатировал маркиз, вспоминая свой разговор с племянницей. И неловкое заступничество, невольно проскальзывающее в поведении Челии, едва речь заходила о ночном разбойнике. – Но, видите ли, у шестнадцатилетней девицы довольно романтическое представление о мире за пределами монастырских стен или ограды собственного палаццо. Кто знает, что могло случиться, не подоспей Стефано… Открывай, тебе сказано! Если ты болтаешь о своей никчемной душонке, проданной Дьяволу, то этот товар нам ни к чему! Последний грозный окрик был предназначен ростовщику, и Савино, демонстративно продолжая вздыхать и сетовать, отодвинул засов и сунул под нос незваным гостям огарок свечи в глиняной плошке. Знакомое лицо ди Фиори и блеск дорогого шитья на камзоле его спутника примирили старика с поздним вторжением, и он, пропуская мужчин в лавку, елейно, словно и не богохульствовал минуту назад, посылая посетителей к черту, осведомился: - Что могу служить вам, синьоры? - Я приехал купить скрипку. Мой друг видел, как сегодня днем вам заложили инструмент работы скрипичного мастера Мезарди. Если бы гости поведали, что им срочно понадобились пистолеты, стилет или пара клинков, Савино был бы изумлен меньше, чем после слов маркиза дель Боско. - Ради этого вовсе не стоило так спешить, ваша милость. Скрипки у меня покупают нечасто. Я, кажется, догадываюсь, о каком инструменте вы говорите… Старик, со свойственной его возрасту неторопливой обстоятельностью, зажег еще пару свечей на прилавке, и теперь пламя выхватывало из темноты бессистемное скопление оставленных в залог вещей и предметов, в котором проданные за бесценок сокровища соседствовали с никчемной старой рухлядью. - Скрипку принес молодой человек, не знаю его имени, но ваш друг узнал его, я хорошо это помню. Не так ли, синьор? Савино мазнул вопросительным взглядом по лицу ди Фиори. Разумеется, он был не в том положении, чтобы требовать объяснений. Но видно было, что ростовщика снедает любопытство.
Раниеро ди Фиори: - Да, именно об этой скрипке идет речь, - нетерпеливо сообщил туринец, надеясь, что у старика хватит ума не вспоминать о вещах, которые днем заложил он сам. Ситуация не располагала к веселью, но Раниеро в полумраке лавки едва заметно улыбался. Слова Винченцо радовали и тревожили одновременно. Ночной разбойник очаровал девушку, но если ее отец считает, что им был барон Ферранте, девица тоже будет так считать… Мимолетный укол ревности не помешал ди Фиори задуматься над тем, что по его вине спаситель юного Фьорелли может оказаться сначала за решеткой, потом под пыткой, а затем и на эшафоте. А ведь он обещал Винченцо по мере возможности присматривать за юнцом, и не так важно, что этой возможности у него не было… «Да, был очень занят. Расследовал заговор, то есть сначала пил со Скалатти, потом дрался со Стефано». - Покажи нам скрипку и побыстрее. Мы торопимся. Быстрее Савино не мог, даже если бы хотел, но спустя несколько бесконечно долгих минут инструмент оказался на прилавке. - Это она, - Раниеро подвинулся, освобождая место для дель Боско.
Винченцо дель Боско: Когда Альфонсо рассуждал о том, что вельможа вряд ли отличит одну скрипку от другой, он думал о самом ди Фиори. Но маркиз дель Боско немногим превосходил своего друга в знаниях подобного рода. В инструментах он разбирался на уровне слушателя и зрителя, а музицировать, худо-бедно, умел только на клавесине. Поэтому пальцы мужчины в некоторой растерянности прошлись по потертому палисандровому грифу скрипки, словно в надежде почувствовать тепло, все еще сохранившееся там, где дерева касались пальцы юной скрипачки. Чудес, однако, не случается, и никакие «флюиды», как любят витиевато изъясняться болтуны и поэты, не послужили для маркиза верным знаком того, что он видит перед собой инструмент, принадлежащий его исчезнувшей возлюбленной. - Вот тут, изнутри корпуса, клеймо, - напомнил Савино, пододвигая поближе подсвечник. В отличие от страдающего от собственных воспоминаний Винченцо, ростовщик был озабочен вещами куда более практичными. – Синьор сказал, что интересуется скрипками Мезарди, так вот, извольте взглянуть, это именно его работа. Огонь свечи, поднесенной к эфе, послушно высветлил нутро скрипки, где на лишенной лака поверхности внутренней деки проступило выжженное имя покойного Паоло, дата – 1739 год, и чуть ниже, имя. Мария делла Виола. Имя это вынудило дель Боско замереть в напряженном молчании, так, словно он, подобно царю Валтасару, внезапно узрел огненные письмена божественного откровения. Сейчас маркиз уже не сомневался, что держит в руках скрипку Марии. Почти не сомневался. - Как вы полагаете, что это такое, - спросил он хрипло, указывая Савино на подпись. - Признаться, я не большой специалист, - ростовщик близоруко прищурился, приглядываясь. – Обычно так мастера подписывали скрипки, сделанные по заказу. Для определенного музыканта. Не думаю, что родители называли того юношу, что принес мне инструмент, «Марией» - пробормотал он, по своему истолковав интерес вельможи. – Я ничего не знаю о том, чья эта скрипка, синьор, - предвосхищая любые вопросы, заявил старик. - Но готов уступить вам ее… за выгодную нам обоим цену.
Раниеро ди Фиори: Раниеро, искоса поглядывая на приятеля, сразу же взял быка за рога: - Ты уже называл сегодня цену за эту скрипку. Сколько? Вдвое больше, втрое? - Сто двадцать дукатов. Ди Фиори замолчал, с нехорошим интересом вглядываясь в лицо ростовщика. Последнее слово все равно принадлежало дель Боско. Но какова наглость! Савино выглядел непроницаемо: - Ночью дороже. Днем она стоит сто. Раниеро всерьез задумался, не снизится ли цена, если приподнять торговца над полом и хорошенько встряхнуть, но у Савино было, чем отплатить за грубое обращение, поэтому туринец сдержал свой порыв и повернулся к Винченцо: - Юного прохвоста зовут Альфонсо. Эту скрипку делал его дядя, Паоло Мезарди. Совершенно очевидно, делал для своей жены… Это ее скрипка. Я уверен.
Винченцо дель Боско: Винценцо с обманчиво бесстрастным выражением швырнул на прилавок кошель с серебром. Сейчас сумма, что требовал ростовщик, занимала маркиза куда меньше, чем тот факт, что Сильвио Мезарди все же солгал ему. Или… Правая рука не знает, что творит левая? И отцу не известно о делишках сына? Мальчишку, о котором говорил ему Раниеро, дель Боско почти не помнил. С трудом в памяти всплывали фальшивые звуки, что разносились на веранде Коллина Биянка, но лицо юноши по имени Альфонсо оставалось в тени. И все же именно он должен, - и даст, - Винченцо отчет о том, что произошло с Марией. Савино, расщедрившись, принес скрипичный футляр. Не отдавать же синьору скрипку, завернутой в холстину. - Удачная сделка, ваша милость, - усмехаясь, заверил он. – Великолепный инструмент. - Вот теперь я жалею, что не взял карету, - вздохнул маркиз, приноравливаясь к своему приобретению, слабо сочетаемому с прогулками верхом. – Я поеду в Веккьо, друг мой. И на этот раз не вернусь оттуда с пустыми руками. Скрипка – путь к Марии, но еще не сама Мария. О чем еще болтал вам этот мерзавец Мезарди?
Раниеро ди Фиори: - Только о том, что они спешно распродают имущество, чтобы рассчитаться с его долгом, - Раниеро увлек друга к двери лавки. Ни к чему задерживаться там, где Савино в любой момент может сболтнуть лишнее. Сумерки на улице сгустились, окончательно превратившись в ночной мрак. Возле некоторых домов покачивались зажженные фонари, но в целом квартал освещался из рук вон плохо. - Они боятся войны и собираются уезжать. Мальчишка что-то говорил о Венеции, - ди Фиори, взявшись левой рукой за луку седла, забрался на спину вороного. Может быть, Винченцо собирался ехать в одиночестве, но это дурная идея. Даже с заряженными пистолетами в ольстрах. - Я поеду с вами, - безапелляционно сообщил Раниеро, разворачивая коня. – Вы сами рассказали мне, что ночью в Неаполе неспокойно. Хочу убедиться на собственном опыте.
Винченцо дель Боско: - Я чрезвычайно признателен вам, Раниеро. За все. И за это предложение тоже, - благодарно улыбнулся дель Боско. Он не был трусом, но не был и глупцом. По ночам в Веккьо, который считался бедным кварталом, а, следовательно, безопасность тамошних обитателей мало заботила королевскую полицию, разбойники чувствовали себя вольготнее вельмож. Погибнуть в дорожной стычке, особенно бесполезной теперь, когда ростовщик облегчил его карманы, маркизу не хотелось. Погибнуть, значит, так никогда и не узнать, что случилось с Марией. Копыта лошадей высекали искры из каменной мостовой, но брусчатка скоро кончилась, - в Веккьо дороги не мостили, - и над головами двух всадников клубами взметнулась сухая пыль. - Венеция, значит, - мрачно бормотал Винченцо, мысленно сетующий на то, что с ними нет слуг, а у слуг – фонарей или хотя бы факелов. Звездный свет хорош для влюбленных, но не для тех, кто ищет дорогу в малознакомых местах. У Мезарди дель Боско бывал лишь однажды, и тогда он полагался на знания своего кучера. – Я устрою ему Венецию, негодяю. Прямо в заливе… Оставалась, конечно, надежда на то, что племянник действовал против воли отца на стороне своей тетки, помогая ей избежать уготованной Сильвио участи. Но сегодня дель Боско исчерпал уже все запасы великодушия: яблоко от яблони, как говорится. Тем более, что именно Альфонсо был тем неудачливым игроком, из-за которого семья скрипачки влезла в долги. Дорога привела их на небольшую площадь, и там Винченцо невольно придержал скакуна. - Еще не хватало сейчас заблудится, - нахмурился он, глядя на расходящиеся лучами переулки, погруженные в подозрительную темноту.
Раниеро ди Фиори: Ди Фиори мысленно согласился, выискивая знакомые приметы. Он бывал здесь, но только днем, и Альфонсо тогда служил проводником. Не было необходимости пристально смотреть по сторонам… А впрочем, вот эта сломанная коновязь ему знакома. - Кажется, нам направо. Когда я не дал Скалатти убить мальчишку – поторопился, признаю, - Альфонсо привел нас к себе домой. Так музыканты оказались на приеме в посольстве… Переулок оказался очень узким, двум всадникам едва-едва разминуться. Днем Раниеро этого не заметил, потому что вел коня в поводу, но теперь теснота была вполне ощутима. Вороной нервно всхрапывал, возмущаясь от близости соперника, и ди Фиори попытался придержать его, чтобы пропустить маркиза вперед, но конь рассудил по-своему и прибавил ходу, пытаясь вырвать повод из рук седока. Раниеро жестко осадил жеребца и вновь послал вперед, уже по своей воле. Темнота скроет все лишнее, например, подозрительную бледность, а может быть, и пятно крови, проступившее на рукаве жюстокора от резкого движения, но не искаженное лицо. Спрыгивая с седла у дома Мезарди, ди Фиори умудрился не пошатнуться. - Это здесь. Постучимся вежливо или сразу выломаем дверь?
Винченцо дель Боско: - Так это тот самый? – запоздало удивился маркиз откровению друга. Прошлый раз история о спасенном дипломате не заходила так далеко, и имя незадачливого грабителя ди Фиори не называл. – Вы слышали, полагаю, что говорил некий английский богослов о благих намерениях? Hell is full of good meaning and wishings… Винченцо короткотолкнул дверь ногой, решив не утруждать себя стуком. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы ненадежная конструкция, пострадавшая не так давно от грубости разбойников и так и не повстречавшаяся после этого случая с толковым плотником, со скрипом слетела с петель и вывалилась в темную прихожую. Из недр дома послышался испуганный возглас, и синьор Мезарди, растрепанный, растерянный и безгранично удивленный, появился на пороге своей убогой гостиной. Как раз для того, чтобы облегчить маркизу возможность ухватить проклятого лгуна за горло, с силой сжимая в кулаке не первой свежести шейный платок виолончелиста. - Где твой младший сын, отвечай, негодяй! - В-ваше… с-ссиятельство, - Сильвио, огорошенный вторжением, ровным счетом ничего не понимал, лишь испуганно переводил взгляд с одного мужчины на другого. – М-мыы… Я-аа… - Подержи-ка его, Раниеро, - просьба, которую Винченцо вряд ли позволил себе, приглядись он как следует к бледному лицу туринца и его неестественно неподвижной правой руке. Но сейчас все мысли дель Боско были поглощены иным. Я сам найду этого гаденыша…
Альфонсо Мезарди: Заслышав шум у входа и грохот падения двери, Альфонсо подскочил на месте, так, как подскакивает заяц, над головой которого только что свистнула охотничья дробь. «Если это Корво, то теперь у меня есть деньги», - мелькнуло в голове успокоительное. Но юноша некстати вспомнил, что Ворон знает про его договор с Кармагнолой, значит тут, в Веккьо, ему сейчас делать нечего. Болезненные пинки по ребрам, что однажды уже достались Альфонсо от разбойников, породили в душе скрипача резонный страх перед физической расправой. Поэтому, ни о чем больше не думая, он малодушно ринулся к окну, оставляя за своим отцом право и обязанность разбираться с гостями, кто бы они ни были, и с чем бы ни явились. И Мезарди-младший, без сомнения, осуществил бы свое намерение, если бы не проворство преследователя. Чья-то сильная рука ловко ухватила беглеца за шиворот, отшвырнув от спасительного оконного проема, и в следующее мгновение блеск стали, - клинок в руке мужчины, развернувшись в тесной комнатке опасным продолжением этой самой руки, болезненно уперся в горло Альфонсо, не обещая ни пощады, ни надежды, - вынудил юношу замереть на месте, испуганно вжимаясь спиной в обклеенную полинявшими на солнце обоями стену. Скрипач тут же вспомнил этого разъяренного синьора. Он видел его на приеме у венецианцев. Уж не тот ли это самый, у которого провела минувшую ночь тетка Мария? Разве он не отпустил ее восвояси добровольно?! Или эта тихоня все же солгала ему?...
Раниеро ди Фиори: Раниеро хватило одной руки для того, чтобы прижать виолончелиста к стене и использовать беднягу как опору. Благо, перепуганному хозяину дома многого и не требовалось – Сильвио трясся, как лист на ветру, и все норовил бухнуться на колени. - Стоять! – наконец рявкнул туринец, ощутив, что если он еще раз вздернет музыканта вверх, сам рухнет к ногам пленника. – Винченцо, вы нашли его? Из полумрака прихожей было плохо видно, что происходит в доме. Сильвио наконец-то замер, тяжко дыша и едва слышно бормоча что-то про милость Девы Марии. От виолончелиста распространялся удушливый запах пота и ди Фиори брезгливо отвернулся, пытаясь остаться в сознании. Его мутило.
Винченцо дель Боско: - Полагаю, что да, - маркиз опустил шпагу, но только для того, чтобы схватить Альфонсо за плечо и вытащить в коридор, поближе к отцу и Раниеро. - Это он? Тот самый охотник на дипломатов? – зло поинтересовался он у друга, толкая скрипача к дрожащему родителю. При виде сына Сильвио заскулил, в стонах его трудно было разобрать что-либо связное, кроме «пощады!» - Пощада нынче на дороге не валяется. Где Мария? Где она?! Лучше вам сказать мне правду, и немедленно, потому что в противном случае дальнейшие переговоры вы оба будете вести с Дьяволом в преисподней. Мрачный блеск глаз Винченцо и подрагивающий от нетерпения клинок в его руке лучше всяких уверений свидетельствовали о том, что ночные гости не настроены шутить. Светский лоск слетел с дель Боско, растворившись без следа в опасной темноте городских трущоб. Осталась только злость. И сожаление о дурно потерянном времени. Ему стоило как следует взяться за эту алчную и лживую семейку много раньше. - Попытка убийства, вымогательство… Какие еще грешки у вас за душой, господа музыканты. Кайтесь, да поживее. Не скрывая отвращения, маркиз коротко хлестнул шпагой по груди Альфонсо, поторапливая застрявшие у того в горле откровения. - Видит бог, Раниеро, вам стоило прикончить этого маленького мерзавца еще позавчера. Раниеро? Пронзительная бледность ди Фиори, наконец-то, была замечена. - Что с вами?
Раниеро ди Фиори: - Здесь немного душно, - криво улыбнулся туринец, крепче вцепляясь в свою добычу. Ди Фиори не боялся, что Сильвио сбежит, он боялся упасть. – Это он, Винченцо. Все в порядке. Мы нашли его. Раниеро не мог не отметить, как же вовремя он договорился со Скалатти. Если сейчас дель Боско окажется настойчив в своем желании выяснить, что происходит с другом, он узнает слишком много, учитывая, что вороной конь стоит у дома, а цвет глаз не переменишь, как цвет волос, как рубашку… А впрочем, мало ли в Неаполе вороных коней? Что перевесит – привязанность к другу или обида за брата? Винченцо действительно честный человек, этого у него не отнять… Что же – это конец? Как глупо. К острому желанию жить примешивалась боль. Ди Фиори не хотел терять дружбу маркиза. И если этому суждено произойти, пусть это произойдет не так... Туринец тряхнул головой, отгоняя подступающую сонливость. Повязка промокла насквозь.
Альфонсо Мезарди: Спасение, хоть и временное, явилось к ди Фиори в лице насмерть перепуганного Альфонсо. Боль от царапины, оставленной шпагой дель Боско, неглубокой, но, по мнению задрожавшего от ужаса скрипача, чуть ли не смертельной, и вид собственной крови исторгли из уст Мезарди-младшего сбивчивый и путанный поток признаний, для пущей неразборчивости сдобренный рыданиями. Даже в этот страшный момент юноша не решился взять всю вину на себя. Разбойники, во всем виноваты разбойники. Они ему угрожали, требовали денег. А их главарь велел отправить Марию в дом терпимости. В уплату долга. Нет, он, Альфонсо ни в чем не виноват. Он лишь встретил свою тетку на улице, когда она возвращалась от господина маркиза. И тут же, буквально у него на глазах, бедняжку схватили, затащили в карету и увезли… Картинно размазывая по лицу слезы, юный лжец горько всхлипывал, вещая, как люди Корво угрожали ему смертью, если он вздумает искать Марию или расскажет кому-нибудь, что с ней произошло. - Добрые синьоры, спасите нас! – войдя в раж, взмолился Альфонсо, всерьез проникаясь собственной ролью невинной жертвы обстоятельств. Он помнил, что ди Фиори не так уж трудно разжалобить, и теперь надеялся испытать подобную нехитрую уловку и на втором вельможе.
Винченцо дель Боско: - Куда? - севшим от напряжения голосом потребовал подробностей дель Боско. – Куда увезли? Мгновение тому он собирался оправдать все самые мрачные предположения ди Фиори и выразить вежливое сомнение в том, что духота способна свалить с ног молодого, полного сил мужчину, бывшего офицера-кавалериста. Упоминание Альфонсо про дом терпимости перевернуло мир Винченцо с ног на голову. Он ожидал чего угодно, но только не подобной жестокой и унизительной правды. Марию, хрупкий невинный цветок, воплощение чистоты и нежности, втоптать в грязь, швырнуть на потеху воинствующей похоти, превратить в продажную девку! И эти негодяи еще смеют молить его о пощаде?! Невидящим взглядом он уставился в темноту поверх плеча Раниеро. Ночь еще не вступила в свои права. У него еще есть время. Если мальчишка в очередной раз не солжет. На залитом слезами лице Альфонсо явственно проступили колебания. Он ссылался на страх пред местью разбойников, и пришлось вновь пустить в ход убедительность стали. - В «Дом Масок» - заорал скрипач, отползая к ногам отца и вцепившись в колени Сильвио с видом грешника на Страшном суде. – Они увезли её в «Дом Масок»!
Раниеро ди Фиори: - Бросьте его, Винченцо, - вопреки собственным словам, ди Фиори не торопился отпускать виолончелиста. – Мы еще можем успеть, так давайте это сделаем. Альфонсо, должно быть, сильно бы удивился, если бы узнал, что его только что помянули добрым словом, пусть и втихомолку. Музыкант выторговал себе жизнь, по крайней мере у одного из визитеров. Набравшись смелости, Раниеро выпустил Сильвио и шагнул к дверному проему, оставляя на полу дорожку из темно-красных капель, едва ли заметную в полумраке. Достаточно было представить, что в бордель увезли не Марию Мезарди, а девушку по имени Челия, чтобы обрести некое вполне ощутимое подобие второго дыхания. На месте Винченцо ди Фиори, вполне вероятно, убил бы мерзавца и ничуть об этом не сожалел.
Винченцо дель Боско: Кавалерия, как водится, появляется, когда дело уже сделано. Перед домом музыкантов внезапно замелькали сполохи света, и в прихожую вломился Парролио, с фонарем в одной руке и пистолетом в другой. За спиной его маячили лакеи маркиза, посланные опрашивать соседей скрипачки в Веккьо. Ничего путного они не узнали, но внимание их привлек шум и лошади у дверей лачуги Мезарди. В одном из скакунов мажордомо тут же признал Вергилия, любимца своего хозяина, и ринулся на выручку дель Боско. Спасать Винченцо нужды не было, но охваченный приступом героизма слуга в дверях столкнулся с Раниеро, и, - таковы гримасы фортуны, - врезался плечом прямиком в правую руку туринца. - Ваше сиятельство, - завопил он, воинственно потрясая пистолетом. – Ваше сиятельство, с вами все в порядке?
Раниеро ди Фиори: Любой стойкости есть предел, и ди Фиори, не без помощи верного мажордомо маркиза, только что его перешагнул. Он даже не успел выругаться. Ослепленный одновременно светом фонаря и вспышкой боли в раненой руке, Раниеро не то отлетел от толчка, не то отшатнулся к стене и в конце концов сполз по ней, погружаясь куда-то в спасительную темноту. Забвение было недолгим. Уже сидя на полу, туринец пришел в себя настолько, чтобы увидеть ноги сгрудившихся в прихожей людей. - Вот дьявол, - пробормотал он, даже не пытаясь подняться. Перед глазами все плыло и мерно покачивалось. Кажется, это был конец; а может быть и нет, кто знает… Но маркиз никогда в жизни не поверит, что он просто оступился. Достаточно посмотреть на багровый отпечаток на рубахе Парролио. Это на темном жюстокоре кровь не видна...
Винченцо дель Боско: - Парролио, вы кста… Винченцо осекся, с безграничным изумлением наблюдая, как оседает на пол его друг. Мажордомо, оказавшийся виновником краткого обморока ди Фиори, изумился не меньше. С извинениями на устах он склонился к туринцу, и растерянно охнул, разглядев алые пятна на собственной рубахе и подозрительные капли на полу. - Ваше сиятельство, синьор ди Фиори… Тут кровь, - воскликнул он, даже не догадываясь, насколько дурную услугу оказывает обоим мужчинам. Оставив Мезарди, - те были слишком напуганы, чтобы попытаться сбежать, хотя момент для бегства выдался самый благоприятный, - дель Боско бросился к Раниеро, еще не понимая толком, что же все-таки происходит. При свете фонаря, что Парролио продолжал держать в руке, влажный рукав жюстокора подозрительно отливал алым. Маркиз присев на корточки, осторожно дотронулся до него пальцами, хоть и так было ясно уже, отчего так бледен его приятель. - Это Скалатти так вас отделал? – догадался Винченцо, малодушно игнорируя тот факт, что ди Фиори ранен в ту же злосчастную правую руку. Что и Ферранте. Что и грабитель, напавший на Челию. Нежелание думать о друзьях дурно порой сильнее здравомыслия. – Господи, почему вы сразу не сказали мне об этом?
Раниеро ди Фиори: - Пока на меня не кинулся ваш слуга, все было в порядке, - вяло парировал ди Фиори, еще не полностью осознав, что чудо, кажется, произошло. – Не мог же я, в самом деле, бросить вас в одиночестве в этой глуши... Парролио, хотите загладить свою вину? Помогите мне подняться, и мы в расчете. Уже стоя на ногах, Раниеро в полной мере осознал, что Винченцо не торопится обвинять его в нападении на племянницу. К этой мысли надо было привыкнуть. - Маркиз, вам нужно спешить, - напомнил он, держась для разнообразия за плечо мажордомо. – Теперь вы справитесь и без меня. Пришлите кого-нибудь сообщить, чем закончится ваш визит…
полная версия страницы