Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » Pas de quatre » Ответить

Pas de quatre

Луиза ди Росси: 8 июня 1744 года, вторая половина дня, Неаполь и предместья.

Ответов - 63, стр: 1 2 3 4 All

Патриция Даниэлла: - О нет, месье, с синьором де Руасси нас совсем недавно познакомил маркиз дель Боско. Сей очаровательный прелат, кажется, его хороший знакомый. Маркиз большой оригинал, скажу вам по секрету, и любит окружать себя произведениями искусства, в том числе из плоти и крови, - охотно отозвалась Патриция, припомнив синеглазого протеже маркиза – «пастушка» Фьорелли. – Это было в Опере, на «Триумфе Камиллы». Знакомство оказалось скорее запоминающимся, нежели длительным. Маркиз тут же увел фра Леона с собой и нам, увы, осталось только с тоской вспоминать о красоте этого земного ангела! Самой графине вопросы виконта де Номюра показались более чем естественными, во-первых, сплетни – это так приятно, а во-вторых, как узнать, с кем имеешь дело, если не задавать вопросы?

Шарль де Номюр: - Как же так получилось, что мне повезло намного больше? Маркиз и в ложу французского посла привел с собой его преподобие. Мы прекрасно провели время за беседой. Неужели месье дель Боско не доверяет своим соотечественницам? Но мне вы с синьорой Арнольфи показались совершенно безобидными. Или….. – Шарль с деланным ужасом воззрился на собеседницу, - …. Неужели вы в Оперу поехали с графом Виценто?! Тогда мне понятна поспешность маркиза. Похоже, в Опере состоялся первый выход в свет де Руасси в качестве духовника дель Боско. И сразу столько знакомств и впечатлений, криво усмехнулся Шарль. Воспоминания о том, как быстро последовала графиня за аббатом, заставили виконта задуматься: а не стоит ли брать у молоденького прелата уроки обходительности? Правда, где же взять белокурые локоны? С обманчиво невинным взглядом он справится легко, но, похоже, на женщин безотказно действовало все в совокупности, а не отдельными чертами. Но, конечно же, для самолюбия более приятной мыслью была о том, что графиня проявила чуткость к подруге и решила не мешать наслаждаться завязавшейся беседе. - Но заметили необычное совпадение начальных букв в именах синьоры графини и месье де Руасси? Вот и не верь после этого в случайности. Дружба между ними способна подарить графу множество недоразумений и казусов.

Патриция Даниэлла: Женщины обычно мнят себя знатоками мужских натур, их слабых и сильных мест и всех потаенных движений их души, не подозревая о том, что и сами мужчины неплохо осведомлены о женских слабостях. Вот и Патриция, как маленькая золотая рыбка за блесной, потянулась за намеком, вскользь брошенным виконтом де Номюром. - Муж графини Арнольфи? О, это самый удобный муж на свете, - рассмеялась она, доверительно наклоняясь к французу. Посплетничать о муже подруги – что может быть лучше? – Во-первых, он редко появляется в Неаполе и графиня Арнольфи не обременена присутствием сурового мужа. Во-вторых, он доверяет своей жене, что очень благородно с его стороны. Идеальное положение вещей, не правда ли? Не будь Патриция столь великодушна, она, пожалуй, бы начала завидовать подруге, с которой судьба обошлась так любезно. Но синьора ди Мадильяни была натурой щедрой, поэтому такие низменные чувства были ей незнакомы. Так же синьора ди Мадильяни была женщиной влюбленной, хотя и не признавалась себе в этом, причем влюбленной в человека, который очень живо интересовался тем, что его, казалось бы, совсем не касалось. Следствием этой тайны, которую мы свято сохраним, было замечание, сделанное самым невинным тоном: - Муж графини военный, а война – это то, что всех нас занимает. Скажите, месье де Номюр, может быть и вы собираетесь в скором времени покинуть наш солнечный Неаполь и перебраться в более безопасное место? Я слышала, сейчас многие так поступают!


Шарль де Номюр: - Вот как! Вы думаете, Неаполь стал небезопасным?! Хм…. Но когда я ехал сюда, то думал… Привычка француза жестикулировать во время беседы чуть не превратилась в своеобразный винный дождь. Но виконт вовремя вспомнил о бокале и удовлетворился выразительным хмыканьем. Несведущий человек мог бы посоветовать продолжить обсуждение военного вопроса с женой военоначальника, – что может быть логичнее? – но любой мало-мальски сообразительный человек знал: о делах войны необходимо говорить с деловыми людьми. Людьми, в руках которых сосредоточена торговля. Или их болтливыми женами. При подобных обстоятельствах женская болтливость признается просто очаровательной. - Допускаю, что вы что-то путаете, ma chère signora. Иначе, я бы не имел удовольствия видеть вас. Полагаю, граф Виценто со мной согласен. Раз вы здесь, в Неаполе… Или бы графиня Арнольфи из писем своего мужа поняла бы всю опасность вашего пребывания в городе. Нет, пустое, кто-то вас намеренно пугает.

Патриция Даниэлла: - Несомненно, так и есть. Луиза бы наверняка поделилась со мной, будь ей хоть что-то известно, – пожала плечами Патриция, подумав про себя, что на подругу можно полагаться, в отличие от мужа. Несомненно, она будет последним из имущества графа, что он попытается спасти при необходимости бежать, да и она бы с радостью «забыла» супруга где-нибудь, по дороге, при условии, конечно, что встретится им больше не доведется. – Но, месье виконт, вы просто недооцениваете характер наших добрых неаполитанцев, а тем более, неаполитанок! Чем больше опасность, грозящая нам, тем мы веселее! Пикники, приемы, балы – веселье намного пикантнее, когда кровь слегка будоражит чувство опасности. Мило улыбнувшись, Патриция поправила шляпку. Солнце припекало все сильнее и пребывание на природе грозило обернуться для нежной кожи дам настоящей трагедией в виде красноты и веснушек. - Луиза, ангел мой, - громко крикнула графиня. – Становится жарко, ваш Чезаре может получить солнечный удар!

Леон де Руасси: ...Едва вынырнув из хитросплетения веток жимолости, Чезаре тут же устремился в самую гущу каких-то кустов, название которых фра Леону было неизвестно, однако многочисленные колючки говорили сами за себя. Появление графини Арнольфи временно избавляло его от необходимости ломиться через заросли, расцарапывая руки и оставляя на своем рыцарственном пути клочья одежды. Чезаре получил неожиданную фору, потому что вежливость и чувство самосохранения требовали от Руасси остановиться и подождать, пока Луиза приблизится. Прогулочный наряд дамы, пусть и не такой громоздкий, как парадное платье, все-таки не позволял ей по-настоящему ускорить шаг, поэтому болонка успела покинуть колючие заросли и нырнуть под гостеприимно раскинутые листья лопухов, таких развесистых, будто кто-то нарочно их здесь насадил и старательно за ними ухаживал. - Осторожнее, мадам графиня, - фра Леон галантно подал даме руку, - не спешите, мы все равно отыщем вашего любимца.

Луиза ди Росси: «Уверяю вас, я настолько не спешу, синьор де Руасси, что готова позволить Чезаре убежать в Сорренто!» - серые глаза графини заискрились лукавством. Она с удовольствием оперлась о предложенную ей руку, коснувшись теплой кожи нежной ладони клирика и довольно правдоподобно попеняв на забытые в траве перчатки. Конечно, можно уверять кого угодно, что она идет на этот шаг только ради благополучия любимой подруги, но при взгляде на беззаботно сияющие синие глаза фра Леона, растрепанные ветром белокурые локоны и прелестную галантность истинного сына самой галантной нации в мире, синьора ди Росси вынуждена была признать, что ею руководит не только стремление к филантропии, но и собственный корыстный интерес. Как истинный гурман в вопросах кулинарии, графиня Арнольфи с равным удовольствием могла поглощать и ароматную, сбрызнутую прозрачным золотистым соком телятину с черносливом и эстрагоном, и нежный, воздушный десерт из взбитых белков и вишни. Никто не упрекнет синьору в любви к изысканному разнообразию. Муж Луизы был грубоват, прямолинеен, добр и снисходителен к забавам супруги. Если бы ее спросили вдруг, любит ли она своего увальня-супруга, она, пожалуй, ответила бы – любит. Но никто не спрашивал. Как истинный гурман в вопросах страсти, в нежном клирике Луиза видела тот самый десерт, увенчанный вишенкой, который отличается от телятины лишь тем, что… отличается, а кто упрекнет даму в любви к изысканному разнообразию? Улыбнувшись собственным мыслям, синьора ди Росси остановилась посреди лопухов, и посмотрела на священника снизу вверх – юноша был выше ее ростом, он был мил, любезен и умопомрачительно хорош собой, особенно в свете торжествующего июньского дня. - Я нисколько не спешу, фра Леон, - грудное контральто графини дрогнуло на имени клирика. Ле-он. Имя мягко перекатывалось на языке, как леденец, и таяло, оставляя на губах едва уловимый привкус мяты. Она томно вздохнула, коснувшись прозрачной шемизетки, и сверкая влажными зубами: - Вы говорили что-то о божьем промысле, друг мой?

Леон де Руасси: - Ничем иным я не могу объяснить нашу встречу, синьора, - галантно, стараясь не умалить представление прелестницы о своих соотечественниках, отозвался Леон, - кроме как желанием Провидения предоставить вам необходимую помощь и участие. Похоже было на то, что песик был для графини Арнольфи лишь таким же благовидным поводом удалиться, как и для него самого, и Руасси вполне понимал ее мотивы – нет ничего хуже, чем быть третьим лишним в присутствии воркующей парочки. Если даже Номюр не имел намерения ухаживать за дамой, похоже, некие соображения на его счет имелись у самой синьоры. Вполне естественно, что Луиза, помимо всего прочего, не захотела отставать от подруги и обратила внимание на фра Леона. Дабы не разочаровывать графиню в ее ожиданиях, он как можно многозначительнее взглянул на нее, заметив: - Полагаю, вы согласитесь с тем, что Господь никогда не отвратит свой слух от голоса страждущих? А я всегда желал наслаждаться зрелищем самых прекрасных из творений Его, - француз поднес к губам белоснежную ручку своей спутницы.

Луиза ди Росси: Луиза с нескрываемым интересом проследила путешествие по воздуху собственной руки, подносимой к губам священника, прочувствовав всю пикантность момента – не прихожанка целует руку святому отцу, а клирик касается губами ее подрагивающих пальцев. Молодой человек, чья ослепительная, изысканная невинность никогда не казалась более привлекательной для греха, нежели теперь, в полушаге от нее, в обрамлении наполненной пряными ароматами трав небесной лазури и зелени пиний. Она готова была согласиться со всяким утверждением Леона, особенно сейчас, чувствуя себя паломником, что возносил свои молитвы Господу ежечасно, и не помышлял об ответе, и вдруг, случайно обронив «О, Боже!», услышал громовой отклик, разбившийся о морскую гладь – «Что тебе нужно?» Смелые мечты и летящим шепотом высказанные в томительной июньской ночи пожелания о необременительном приключении были услышаны, и синьора ди Росси, в унисон утверждениям галантного кавалера, была готова увидеть в том волю небес. Хотя, вероятно, это были происки Вельзевула. - И часто ли Господь слышал ваши желания, синьор де Руасси? – в голосе Луизы полагалось сквозить легкой насмешке, но, вопреки ее воле, нотка нежного, страстного ожидания прокралась в трепетное контральто, и слова были уже не важны, закончившись долгим, сладким выдохом.

Леон де Руасси: - Например, в тот день, когда мой досточтимый дядюшка отправил меня в Неаполь, - взгляд Леона сделался слишком тягучим для клирика, но вполне уместным для человека, с кратчайшие сроки соскучившегося по женскому обществу, с его кокетливыми взглядами, звонким смехом, смелыми в своей открытости платьями и возможностью, даже нет, обязанностью запускать в это бескрайнее море ручейки флирта и реки комплиментов. - Ни он, ни тем более я, никто из нас не ведал, что в вашем королевстве обитают настолько прекрасные особы, что одно присутствие подле них способно сделать счастливым даже самого убежденного аскета. Невинные слова постепенно обретали двусмысленность, которая становилась тем сильнее, чем крепче француз сжимал руку Луизы. Намерения обоих удивительным образом совпадали, но теперь, придерживаясь установленных в свете правил игры, им следовало дать понять друг другу, что каждый из них, подобно сказочной фее, может поспособствовать тому, чтобы тайные пожелания в скором времени обрели воплощение. - Говорят, истинному служителю Господа следует бежать от любви земной, однако что как не любовь скрашивает наше бытие? А красота - дар Провидения, особенно такая, как ваша, синьора графиня.

Луиза ди Росси: «...В тот вечер, когда вас представил нам маркиз дель Боско в Сан-Карло. И, наконец, сегодня днем, когда по странному стечению обстоятельств дама, нуждающаяся в утешении, в одночасье обрела утешителя там, где менее всего ожидала», - мысленно продолжила синьора ди Росси, наслаждаясь многозначительным пожатием руки фра Леона, пожатием, в котором почтение без борьбы уступало свое место флирту, а флирт – настойчиво пробуждающейся страсти. Недвижный летний воздух, напоенный ароматами леса и треском цикад, сгустился, подталкивая графиню Арнольфи к следующему шагу, напоминающему игру в поддавки, где она сдавала свои позиции без боя, повинуясь лишь влечению и женскому чутью. - Следует ли из этого, синьор де Руасси, что восхищение красотой, даруемой нам Господом, есть желание Создателя? – кончиками пальцев свободной руки, не скованной требованиями морали или сомнениями истинного целомудрия, не ограниченной в чувствительности символической преградой – перчатками, он легко, словно бабочка крылом, коснулась растрепанных волос клирика, коротко вздохнув, скользнула ниже, пробежавшись по пуговицам щегольского камзола, словно по клавишам, - и стремление восхищаться творением рук его не может быть грехом?

Леон де Руасси: - Именно так! - с пылом согласился Леон. - Более того, это прямой долг каждого христианина - выражать свое преклонение перед совершеннейшими созданиями Господа. Разворачивая изящную метафору, святой отец опасно приближался к сонму преданных анафеме отступников, пытавшихся приобщиться к божественной мудрости прямым и кратким путем - через познание ближних своих во всех смыслах, заповедованных Писанием. Тем не менее, если бы сейчас за его плечом возник сам Понтифик, чтобы уличить недостойного собрата, Руасси бы искренне не понял, в чем его обвиняют. Луиза была прелестна, и фра Леон искренне верил в то, что нет никакой пагубы в том, чтобы совершить небольшое паломничество к устам прекрасной дамы. Поцелуй куда надежнее церковной риторики выразил чувства, обуревающие смиренного клирика в присутствии графини Арнольфи.

Луиза ди Росси: Небольшое поощрение со стороны графини – и схоластические беседы канули в лету, а Луиза ди Росси, теснее прижавшись к юному риторику, растаяла, как леденец, на губах Леона ди Руасси. В зелени травы умопомрачительным хором пели цикады, колючий кустарник надежно скрывал уединившуюся парочку от любопытных глаз, безбрежная зелень и синева служили идеальным романтическим обрамлением пасторальному этюду, и графиня Арнольфи опомнилась лишь когда слева раздалось заливистое тявканье, и белый комок, отчаянно скуля, бросился хозяйке под ноги, подпрыгивая и пытаясь облобызать то прогулочное платье синьоры ди Росси, то чулки фра Леона. - Чеза-аре! – недовольно пропела Луиза, отрываясь от пахнущих клубникой губ клирика, и впервые за последние несколько месяцев не обрадовавшись явлению своего любимца, - ты нашелся! Она подхватила шаловливого песика на руки, и подняла смеющиеся глаза на юношу. - Ваши аргументы, мой друг, показались мне… более чем убедительными, - в голосе графини плескалось многозначительное лукавство, - я весьма заинтересована в продолжении беседы, фра. Скажем, сегодня вечером, после десяти, у меня дома? Болонка музыкально подвыла и вильнула хвостиком.

Леон де Руасси: Отправляясь из дома маркиза дель Боско, француз был убежден, что ближайшую ночь проведет под унылыми сводами похожей на келью комнаты во дворце кардинала Спинелли. Но подобная благочестивая возможность могла подождать, когда намечалось иное откровение, более приятное как для души, так и для тела. - Я готов привести все известные мне аргументы pro et contra, синьора, и постараюсь, чтобы они в полной мере вас убедили, - заливистое тявканье Чезаре, не вовремя прервавшего полную возвышенных аллюзий беседу, сопровождало это по-юношески самонадеянное обещание. Аббат потрепал болонку по лохматой головенке и, несмотря на неоднократно явленный воинственный нрав, четвероногое создание без возмущения приняло от чужака ласку. При этом Леон не преминул еще раз дотронуться до руки прекрасной спутницы, подтверждая свою решимость во что бы то ни стало доказать на деле правильность собственного понимания любви и добродетели. - День на удивление хорош, но мне хочется, чтобы он поскорее завершился. Со стороны побережья повеяло бризом, и окутывавший пару аромат жимолости и левкои перемешался с морским запахом, добавляя терпкий привкус соли к сладости, остававшейся на губах клирика после поцелуя с Луизой. Воистину женщины были способны на чудеса. Паола Фьорелли доставила своему невольному ментору немало переживаний, пресыщенный либертин внезапно открыл для себя нежность в чистоте скрипичной мелодии, тогда как графиня Арнольфи обладала властью развеять греховное уныние, охватившее Руасси со вчерашнего вечера.

Луиза ди Росси: - Отчего я испытываю столь сходные с вашими желания? – задумчиво протянула синьора ди Росси, которой в тот же момент захотелось отчаянно поторопить время. Но солнечный круг, изрезанный темными, словно тушью нарисованными остроконечными иглами пиний, неумолимо завис на небосклоне, предвещая еще несколько часов томительного ожидания. Графиня Арнольфи обреченно вздохнула и посоветовала себе набраться терпения, которое есть величайшая добродетель. Особенно если прочие помыслы светской красавицы вовсе не чисты и невинны. Охотничий блеск в глазах Луизы потеплел и расплавился серебром, едва лишь она унеслась в мечтах в собственный будуар, где им с юным клириком никто и ничто не помешает вести богословские диспуты до рассвета. - Обещаю, синьор де Руасси, - белые пальцы графини коснулись руки фра Леона многозначительным пожатием, - Чезаре я запру на кухне. Осознав своим маленьким умишком, что речь идет о ней, болонка вызывающе тявкнула. - Я предоставлю тебе, Чезаре, в качестве компенсации столько засахаренного миндаля, сколько ты пожелаешь! – непререкаемо возразила синьора ди Росси, - а сейчас нам пора возвращаться, не так ли, синьор де Руасси? Решительно шагнув из зарослей лопуха на примятую ногами заговорщиков траву, Луиза уже знала, что день удался. Запоздалые мысли о Патриции вернулись в ее головку лишь в тот момент, когда, возвращаясь рука об руку с юным клириком, она вынырнула из кустов на изумрудную поляну, где полчаса тому назад оставила синьору ди Мадильяни в обществе не менее пылкого соплеменника предмета своего вожделения. Болонка приветствовала лучшую подругу хозяйки заливистым лаем, а Луиза бросила на графиню Виценто и ее кавалера взгляд, преисполненный любопытства. - Надеюсь, вы не успели заскучать, душа моя? – невозможно было скрыть лукавство, таящееся в этом на первый взгляд невинном вопросе.

Патриция Даниэлла: - Уверяю вас, мой милый друг, заскучать с синьором де Номюром невозможно и если бы не солнце – я бы с радостью осталась в этом милом местечке на весь день! Ответный взгляд Патриции, брошенный на Луизу, был чист и светел, голос – нежен. Однако две сердечные подруги в ту же минуту и без слов сумели прийти к согласию, что пикник, бесспорно, удался. Патриция ни на мгновение не усомнилась в том, что поиски болонки обернулись для Луизы охотой на совсем другую дичь, и судя по прелестному румянцу на щеках синьоры Арнольфи, ее можно было поздравить с добычей. В сонме поклонников Луизы священников еще не бывало, во всяком случае, синьора ди Мадильяни об этом ничего не слышала. Так что можно было не сомневаться – Леон де Руасси займет почетное место в той самой заветной коллекции побед, которая есть у каждой женщины.

Шарль де Номюр: Сложно было что-то прочесть по лицам его преподобия или синьоры графини, но виконт не сомневался: чрезмерные солнечные ванны Чезаре - последнее, о чем беседовала эта парочка в густых зарослях . Шарль бросил на фра взгляд, одновременно исполненный добродушной насмешки, понимания и мужской солидарности. При иных обстоятельствах он бы не отказался свести дружбу с его преподобием. Но шантаж как-то не располагает к душевному общению, не вносит легкости. - Дорогая синьора, я не хочу пенять на неуместное солнце. И мне думается, месье де Руасси со мной согласен - солнечные лучи так легко превращаются в лучики надежды на скорую встречу.

Леон де Руасси: - Не могу не согласиться с вами, месье, - добродушно отозвался аббат. Похоже, каждый из участников мизансцены недурно провел время. Однако Номюр, несмотря на светскую улыбку на устах, не походил на человека, которому только что назначила свидание красавица, и хотя бы таким образом Леон мог отомстить человеку, вздумавшему шантажировать его любовью к чужим женам. - Если бы это светило не изволило сиять так ярко, вряд ли бы кто-либо из нас отправился на прогулку в столь чудесное место. А оно воистину волшебно. Руасси помог сперва усесться графине Арнольфи, после чего сам опустился на бархатную подушку с мишурными кистями, забавно покачивавшимися от дуновений ветерка и переливающимися всеми оттенками золотого в солнечных лучах. Неуместная мысль - когда же Чезаре, насладившись обществом супруги своего двуногого тезки, вздумает расправиться с этим украшением - заставила Леона по-мальчишески весело улыбнуться. - Мне начинает казаться, что Эдемский сад был именно в этих краях.

Луиза ди Росси: - Даже если вы заблуждаетесь, синьор де Руасси, - улыбка, порхающая, словно легкомысленная бабочка, на разрумянившемся лице графини Арнольфи была исполнена загадочного лукавства, - я охотно поддержу вас в этом заблуждении! Взгляд потемневших серых глаз синьоры ди Росси, в бездонных зрачках которых отражались два солнца – небесное светило и белокурый клирик, скользнул вокруг, обозревая изумрудно-зеленый и лазоревый райский пейзаж, и зацепился за виконта де Номюра, взирающего на парочку с легким любопытством и искрой понимания. «Только почему мне кажется, что сегодня Эдем столь несвоевременно перенаселен?» Желание продолжить многообещающий tête-à-tête с фра Леоном заставило графиню нетерпеливо пошевелиться. Необходимо распорядиться об изысканном ужине на двоих, выбрать самое соблазнительное платье – все те милые приготовления, обязательные для доброй христианки, затеявшей теологический диспут, в котором противостоять ей будет юный священник с лицом порочного ангела. - Однако я вовсе не уверена, что в садах Эдемских стояла такая невыносимая жара. Словно в подтверждение слов хозяйки, Чезаре тявкнул и часто задышал, раскрыв розовую пасть и высунув алый и блестящий, как шелковый лоскуток, язычок. - Вот, - демонстративно ахнула синьора ди Росси, найдя внушительный повод для обратных сборов, - Чезаре хочет пить, а никто, разумеется, не захватил с собой воду для песика! Ручья здесь нет! Изображавший до сих пор жену Лота лакей протестующее зашевелился, но бдительная графиня Арнольфи на корню пресекла его жалкую попытку восстановить репутацию прислуги. - Не захватил! – подчеркнула она, возводя очи к небу, - нам придется возвращаться раньше, чем я на то рассчитывала, душа моя, Патриция.

Патриция Даниэлла: Вздох сожаления, вырвавшийся у Патриции не был наигранным. Для нее остаток дня и вечер не таил в себе таких заманчивых перспектив, как для Луизы ди Росси. Вынужденное одиночество – самая подходящая почва для ненужных и неуместных воспоминаний, и рядом не будет любезного француза, чтобы отвлечь ее милой, многозначительной пикировкой. Рядом будет муж, захлебывающийся собственной желчью, полный подозрений, племянник, с его откровенным, вожделеющим взглядом… и Витторио Скалатти. Негодяй, змей, несносный венецианец, наваждение и проклятье для горячей крови неаполитанской графини. - Жаль, но вы правы. Я не хочу быть виновной в том, что Чезаре предстоит страдать от жажды, - улыбнулась Патриция, уловив предостерегающий взгляд подруги. – Это было бы черной неблагодарностью с моей стороны, поскольку именно благодаря ему случай свел нас, господа. Надеюсь, случай будет так же любезен к нам и в следующий раз!



полная версия страницы