Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » "Absolvo te - отпускаю грехи твои" » Ответить

"Absolvo te - отпускаю грехи твои"

Шарль де Номюр: 7 июня 1744 года, два часа дня, особняк виконта де Номюра

Ответов - 27, стр: 1 2 All

Шарль де Номюр: Шарль сложил ладони домиком и напустил на себя задумчивый вид. Он, безусловно, лукавил, так как еще вчера в Опере в его голове родилась идея, которая сегодня утром обрела четкие очертания. Виконт знал какой услуги он потребует от аббата. И был совершенно уверен, что бόльшая часть получаемой информации будет наглой ложью со стороны его преподобия. Сей молодой человек, как кошка, всегда приземляется на четыре лапы. Будет юлить, выкручиваться, лгать…. Так был ли смысл затевать этот разговор? Да и какой это шантаж, право слово? Будь на месте аббата сам виконт, послал бы ко всем чертям подобные угрозы. Но юноша испугался, хоть и хорошо прячет свой страх. И все же… информация, в основе которой лежит принуждение не стоит гроша ломанного. Но и одно правдивое слово на десяток лживых лучше, чем ничего. - Поверьте, самые невинные секреты. Я хотел бы свести более близкое знакомство с маркизом дель Боско. Но согласитесь, куда легче завязать дружеские отношения с человеком, когда ты уже о нем многое знаешь. И я уверен, что вы мне в этом поможете, ваше преподобие.

Леон де Руасси: "Свести более близкое знакомство" - это было такой же ложью, каковую собирался преподносить виконту сам Леон, он в этом ничуть не сомневался, а потому насторожился еще больше прежнего. Чем проще была просьба, тем подозрительнее казался проситель, а в данном случае, шантажист. Для дружбы с дель Боско требовалось всего лишь расспросить господина посла о его старинном приятеле или разузнать от некоторых болтливых и не чуждых сребролюбия слуг о привычках и слабостях хозяина виллы делла Корте. - Месье, я сам всего лишь несколько дней как представлен его сиятельству, - с улыбкой пожал плечами аббат, - из них я имел честь видеть его только несколько часов. Полагаю, маркиз де Шатонеф знает его гораздо лучше, а я... я могу лишь сказать, что он любезный и гостеприимный вельможа, образованный, с утонченным вкусом. Богатый. Но все это вы сами имели возможность наблюдать в Опере, виконт.

Шарль де Номюр: - О, меня это ничуть не смущает. Значит, будем вместе открывать для себя такого разностороннего человека, как маркиз дель Боско. Виконт вернул его преподобию улыбку, которая явственно говорила: зачем попусту тратить усилия, пытаясь отсрочить неизбежное? - Какой прекрасный образ вы нарисовали! Истинный вельможа! Но совсем меня не интересуют такие глупости как цвет камзола месье дель Боско или какое столовое серебро было вчера на обеденном столе. Не скромничаете, ваше преподобие, я знаю: вы побалуете меня более пикантной или, наоборот, совершенно серьезной, важной информацией. Кому как не вам, духовнику маркиза, знать о всех событиях, - мы ведь будем надеяться о что о всех, не так ли? – в жизни дель Боско. Номюр не поменял позы, он даже не стер с лица улыбки – просто голос потерял некоторую долю легкомыслия, добродушия. - Я же могу рассчитываю, что ваша неимоверная предприимчивость будет нам с вами только на пользу, но никак не во вред?


Леон де Руасси: Упираться и ссылаться на категорический запрет разглашать то, что было доверенно на исповеди, означало лишь снова пройти по тому же кругу, что только что преодолели собеседники, с чудными поворотами в виде очередных угроз. Даже без самой действенной из них - самоличного присутствия герцога де Ноай за портьерой - перспективы, рисуемые кистью красноречия Номюра, были достаточно убедительны, чтобы напустить на себя еще больше смирения. Главное, не переигрывать, твердил себе Леон, иначе этот дьявол заподозрит неладное в столь легкой победе. - Разумеется, ваша светлость, - с видом покорности судьбе, аббат склонил голову, грустным взглядом глядя в успевшую остыть черноту кофе. - Если речь идет о всеобщем благе, то Господь простит мне нарушение одного из таинств Его. Излишняя чувствительность не была отличительной особенностью младшего из семейства Руасси, и царившие в его голове мысли, складывавшиеся в сумбурный, но далеко не безнадежный план, были тому подтверждением. Однако, то ли вследствие испуга, то ли из-за воцарившейся в это время суток жары, ощущавшейся даже в приятной прохладе палаццо, француз испытал насущную потребность приложить к лицу платок, что он и сделал, не заметив, как во время данного маневра из кармана его крупной золотистой каплей упала гранатовая брошка. Пушистый ковер персикового цвета сделал падение не только беззвучным, но и незаметным для легкомысленного сына Луизы де Руасси, чей вензель был выгравирован на оборотной стороне украшения.

Шарль де Номюр: Мог ли виконт сказать, что утро потерянно впустую? Увы, но это так, решил Номюр, разглядывая усердно изображающего покорность аббата. В этот момент сторонний наблюдатель вполне мог бы воскликнуть: "Занавес!" И поблагодарить старательных актеров за игру. Его преподобие сделал вид, что согласен совершить чуть ли не все смертные грехи, Шарль в свою очередь, - что он в это верит. "В любом случае, - подумал он, - я всегда могу использовать письмо в других целях. Все же это своего рода хороший поводок, только дергать необходимо аккуратно, без резких движений". И Шарля абсолютно не волновало, что он хочет слишком многого за пару фраз письма, чернила которого уже не выглядят столь ярко, как в день написания или получения оного. - Да, всеобщее благо.... Вы заметили, от этих слов как-то ощущаешь себя более значимым. Ведь от того, насколько верны приняты решения во многом зависит именно наша собственная судьба. Я верю, что именно всеобщее благополучие влияет тем или иным образом на личное благополучие каждого из нас. Появление платка виконт воспринял двояко: и как следствие жары, и как внутреннее волнение аббата. Но заботу проявил о первой причине. На вторую же ему было наплевать. - Может, еще кофе? Или мне приказать подать освежающих напитков?

Леон де Руасси: - Нет-нет, виконт, не стоит беспокойства, - на побледневшем лице клирика появилось слабое подобие улыбки. - Сейчас мне поможет исключительно свежий воздух. Здесь, в Неаполе, он воистину целебен. Раз предоставился случай покинуть пыточную, пока палач обедает и готовит следующие инструменты для истязаний, стоило им воспользоваться. Повод - дурное самочувствие - был не самым убедительным, но достаточным для формальных извинений, так естественно вписывающихся в опасную словесную игру Номюра и его гостя. - Если вы позволите, месье, я прибегну к этому королю лекарей, - с этими словами Леон поднялся, не обращая ни малейшего внимания на матушкин подарок, который он накануне утром положил в карман. На удачу, каким бы странным ни казалось это суеверие применительно к служителю Церкви. - Благодарю за кофе и угощение, виконт, был весьма рад нашему более тесному знакомству.

Шарль де Номюр: - Не смею вас более задерживать, - Шарль также поднялся, желая проводить гостя до дверей. - Вы уж поберегите себя, дорогой мой. Здоровье - оно ведь такое капризное, так и норовит испортиться, когда менее всего этого ожидаешь. После ухода аббата, виконт приказал убрать со стола и подать свежий кофе. Ему необходимо было подумать, прикинуть возможности, составить свое расписание на ближайшие несколько дней. Хотя последнее он не любил - как истый француз, он любил некоторую спонтанность, неожиданность, внезапный ход Судьбы... Но что хорошо в личных делах, в политике губительно - это Шарль сознавал и соглашался. Деликатное покашливание Рене вывело виконта из задумчивости. - Эмммм....? Брошь? Что ты имеешь в виду? В ответ слуга протянул своему хозяину драгоценную безделушку. Одного взгляда на вензель было достаточно, чтобы сообразить кто хозяин броши. Виконт спокойно опустил вещицу в карман камзола и произнес как ни в чем не бывало. - Я все еще жду свой кофе. И только лишь когда Рене был в дверях гостиной, бросил вслед: - Ты ничего не видел. Эпизод завершен.



полная версия страницы