Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » Колыбельная для совести » Ответить

Колыбельная для совести

Винченцо дель Боско: 10 июня 1744 года, после полудня. Жилище бывшего королевского адьютанта синьора ди Фиори, затем крепость Сант-Эльмо, главная неаполитанская тюрьма.

Ответов - 37, стр: 1 2 All

Винченцо дель Боско: Маркиз дель Боско и правда собирался ехать в Портичи, в летнюю резиденцию короля Карла, куда удалилась королева на сносях, и куда постепенно последовал двор. Причиной было отнюдь не обещание, данное брату и племяннице. Вернее, не только оно. «Капитан» в Сан-Эльмо, след пропавших бумаг утерян, но тишина вокруг их исчезновения (если не считать нападения на карету Стефано, положившего, впрочем, конец карьере излишне любознательного грабителя) – не самый дурной знак. Много хуже было бы, если бы поднялось шумиха, и ведомство Тануччи начало очередную охоту на ведьм. Сейчас Винченцо казалось, что угроза разоблачения отступила, а значит, самое время заняться собственно заговором. Императрица ждет от них не просто демонстрации лояльности, некоторые ключевые фигуры в шахматной партии за корону должны быть устранены прежде, чем австрийские войска вступят в Неаполь. После возвращения из Колина Бианка его сиятельство обнаружил среди доставленных в его отсутствие писем послание от его преосвященства кардинала Спинелли: пожелание здоровья и долгих лет, несколько строк об успехах фра Томазо на нелегкой ниве служения Господу нашему, а по сути своей условленный знак того, что пора, наконец, действовать. Однако прежде, чем вспомнить о своих правах и обязанностях придворного и вельможи, маркиз решил навестить того, о чьем здоровье продолжал беспокоиться, и кому надеялся перепоручить сопровождать свою племянницу на очную ставку с Капитаном. Два всадника, одним из которых был Бертуччо, а вторым – его хозяин, пустив лошадей рысью, всего за полчаса преодолели расстояние от Палаццо делла Корте до куда более скромного обиталища синьора ди Фиори. А еще через несколько минут Винченцо дель Боско, флегматично отряхивая светлую треуголку от вездесущей дорожной пыли, расспрашивал своего закадычного приятеля о том, как он, черт побери, до сих пор умудряется валяться в кровати и страдать от пустячной раны.

Раниеро ди Фиори: Страдал ди Фиори не только от пустячной раны, но и от неизбежного страха перед разоблачением, к которому примешивались ощутимые (вот чудо-то) муки совести. Он как мог пытался загладить вину перед маркизом, когда направлял его по следу пропавшей женщины, но легче на душе становилось только от осознания того, что недавняя ловушка была расставлена отнюдь не на любимицу Винченцо, а на его брата. В последние сутки Раниеро был склонен мыслить парадоксами. Сейчас он сидел поверх вышитого покрывала, опираясь на спинку кровати и удобно устроив перебинтованную руку на одной из подушек, и выглядел не столько больным, сколько скучающим. - …Я чертовски жалею о том, что не смог отправиться с вами в бордель, – туринец ухмыльнулся, потягивая поданное Рэмом вино. – А теперь, когда мне существенно полегчало, мне попросту нечем заняться. Ди Фиори одновременно и покривил душой, и сказал правду. Скалатти не искал с ним встречи, да и после фиаско с полковником следовало сделать хоть небольшую паузу в ночных похождениях. Впрочем, одно занятие Раниеро себе все же нашел. Перед приходом Винченцо разрисованный профилями Челии дель Боско листок надежно был спрятан между страниц фехтовального трактата.

Винченцо дель Боско: - Праздность старит нас и делает нас слабыми, - назидательно заметил гость, чувствующий себя помолодевшим лет на десять. Причиной того, конечно же, послужил не ночной штурм Виллы Пиния, но приз, добытый ценой совершенно необычных для дель Боско усилий. И, быть может, оттого ценный вдвойне. - Поэтому я считаю своим долгом развлечь вас, друг мой. Но сначала от всей души поблагодарить, - Винченцо вмиг сделался серьезным. – Если бы вы не рассказали мне про скрипку, кто знает, как могло бы обернуться дело. Считайте, что я ваш должник, Раниеро. Я уже говорил вам об этом, там, в лавке старьевщика. А поскольку я не привык долго быть должен… Помните, я обещал познакомить вас с моей племянницей? Я нашел повод, и даже Стефано не сможет упрекнуть меня в циничном двуличии. Он, кстати, уехал, и я могу не волноваться о том, что вы вцепитесь друг другу в глотки… Какое-то время. Маркиз, не полагаясь на расторопность Рэма, - тот вообще больше напоминал ему головореза, чем прислугу, - сам пододвинул кресло поближе к изголовью кровати синьора ди Фиори, и расположился в нем со всем доступным ему комфортом. - Хотите побывать в Сан-Эльмо, друг мой?


Раниеро ди Фиори: Раниеро воззрился на приятеля, на какое-то мгновение утратив дар речи. - В Сан-Эльмо? – уточнил разбойник, пытаясь понять, была это шутка или серьезное (а может быть, даже слишком серьезное) предложение. Ди Фиори удерживал на лице выражение вежливого любопытства, а грохот его сердца, казалось, был слышен даже за пределами комнаты. Здравый смысл возобладал. Если бы Винченцо все понял и всерьез вознамерился отправить друга за решетку, он вряд ли пришел бы один… Хотя от старшего дель Боско этого можно было ожидать. Но тогда к чему эти разговоры о племяннице и об отъезде Стефано? Кстати, куда и зачем уехал полковник? Это можно будет выяснить позже. А пока… - Если меня ждет знакомство с вашей племянницей, я готов отправиться на край света, - пошутил туринец, и снова приложился к бокалу, совершенно не чувствуя вкуса вина.

Винченцо дель Боско: - Черт вас побери, Раниеро, - посетовал маркиз. – Вы мастер все усложнить. Сначала вы обмениваетесь с моим братом любезностями, и, верно, убедительными, раз уж он помнит их до сих пор. Потом – ударами шпаг. И в конце концов готовы следовать на край света за моей племянницей… Я был бы рад, если бы вы поладили, вы мне нравитесь. Но у этого вашего восхищения нет будущего, мы оба это понимаем. И мне не хотелось бы, чтобы девочка страдала… Винченцо вальяжно закинул ногу на ногу. Он тоже «шутил», но то, что было сказано, по сути не было смешным. Утешало только одно, если подобное обстоятельство вообще можно было считать утешением: Челия явно прониклась к грабителю с большой дороги, быть может, она не обратит на ди Фиори того внимания, на которое рассчитывает его приятель. - Так вот, помните, я говорил вам про Ферранте. Мой брат все же добился для барона ареста и тюремного заключения. Но меня… меня не оставляют сомнения. Надеюсь, сама Челия сможет хоть как-то их развеять. Она поедет в крепость взглянуть на арестованного. Я хотел попросить вас сопроводить синьорину.

Раниеро ди Фиори: Планы маркиза удивительно точно совпали с планами самого ди Фиори. Он тоже не отказался бы поговорить с Ферранте, чтобы выяснить, каким образом ему удалось занять чужое место. Этот разговор отнюдь не был безотлагательным, но… Пожалуй, стоило поприсутствовать при встрече Челии дель Боско и арестованного. Если что-то вызывает сомнения у маркиза, значит, обвинения пока весьма непрочны. Ферранте подарил Раниеро несколько относительно спокойных дней, и будет хорошо, если барону удастся избежать петли. Разбойник даже готов был по мере возможности приложить к этому руку. - Я буду счастлив любоваться вашей племянницей на расстоянии светского разговора, - заверил друга ди Фиори, утратив, впрочем, всякие признаки веселья. – Признаться, памятуя о нашей давней дружбе с полковником, я не рассчитывал и на такую малость. Рядом со мной девушка будет в полной безопасности. Кроме того, мне и самому любопытно взглянуть на человека, которого обвиняют в нападении на карету вашего брата. А что заставляет вас сомневаться, Винченцо?

Винченцо дель Боско: - У меня вышла незапланированная встреча с бароном. Утром как раз той ночи, когда было совершено нападение. Или у этого человека железная выдержка, или… он совершенно непричастен к делу. Он даже не потрудился скрывать свое ранение. Маркиз нахмурился, вновь и вновь прокручивая в памяти свой разговор с Алессио. Ферранте не демонстрировал даже малейших признаков волнения при виде человека, на карету с гербами которого он покусился. Быть может, Паола все же не лжет ему, и тогда речь идет об опасном совпадении. Опасном для барона, ибо оно может стоить ему головы. Но не менее опасном и для самого дель Боско, ведь это означает, что настоящий «Капитан» все еще на свободе. - Сан-Эльмо – страшное место, Раниеро. Не приведи Господь нам испытать его прелести на собственной шкуре. Люди там гниют заживо. Я хорошо помню своего отца, он провел в крепости четыре месяца… Теперь я стараюсь убедить себя, что каждый получает то, что заслуживает. Но… Винченцо задумчиво сцепил в замок унизанные перстнями пальцы. - И еще одно «но», друг мой. Челия – милое дитя, чистое и великодушное. Понаблюдайте за ней. Увидев зловонные недра Сан-Эльмо, потрясеная, она вполне способна «не узнать» грабителя из жалости. И этого оборота дел мне тоже хотелось бы избежать.

Раниеро ди Фиори: - Если барон ни в чем не виноват, ему нечего делать в тюрьме, - пожал плечами Раниеро, внутренне содрогаясь от осознания того, что Сан-Эльмо вполне способен стать его собственной судьбой. – Но если он действительно напал на Челию, то должен получить по заслугам. Можете на меня рассчитывать. И все-таки я думаю, что вы правы, и одно только ранение не может служить доказательством. Ди Фиори приподнял перевязанную руку. - Я и сам ранен, и готов поспорить, что в Неаполе найдется еще кто-нибудь с такой же отметиной… Нам придется положиться на вашу племянницу. И, возможно, на неизвестного грабителя. Если в ближайшее время налеты не прекратятся, ди Манторио рискует оказаться в дураках. Если ничего не случится, барону не позавидуешь… Смысл собственных слов дошел до туринца не сразу. Да, пожалуй, это был выход. Чертовски опасный. Как и все, что ди Фиори делал в последнее время.

Винченцо дель Боско: - У вас по крайней мере есть алиби, - маркиз дернул плечом, в очередной раз не желая принимать во внимание то, что на его месте заставило бы задуматься любого другого. – А россказни Фьорелли, пусть они даже трижды правда, я прокурору предоставить не могу. Не могу! – повторил Винченцо упрямо, споря в этот момент не с Раниеро, который ему и не возражал, а с самим собой и, - незримо, - с Паолой, чье желание добиться справедливости и выручить барона Ферранте из застенков доставляло его сиятельству массу неудобств. - Видит Бог, я предпочел бы, чтобы судьба арестованного, - все же он не какой-то простолюдин, а человек благородных кровей, такой же, как вы и я, - решалась на основании доказательств, более веских, чем мнение юной девушки. Что она вообще могла запомнить, ночью, напуганная, имея дело с мужчиной в маске? Но Стефано никогда не отличался щепетильностью, а королевский прокурор никогда не утруждал себя серьезными расследованиями, - желчно заключил дель Боско. Который, обнаружив Марию Мезарди не где-нибудь, а в обществе барона ди Манторио, утратил последние крохи уважения к главному законнику королевства.

Раниеро ди Фиори: Ди Фиори, в силу понятных причин, никогда не питал какого-то особого пиетета к синьору ди Манторио, а потому не стал возражать. Ему предстояло короткое, но чрезвычайно увлекательное путешествие в компании девушки, которую он вот уже много часов подряд мечтал увидеть при свете дня, и оттягивать этот момент было бы глупо. Влюбленные всегда неосторожны, и туринцу в голову не пришло, что Челия запросто – и совершенно справедливо – может объявить его ночным грабителем вместо барона Ферранте. Страже даже ходить далеко не придется. - Рэм, подай мне одежду! – потребовал Раниеро и решительно покинул кровать. Сержант явился на зов с темным жюстокором в руках. - Очень подходит для посещения Сан-Эльмо, - проворчал ди Фиори, с помощью слуги влезая в рукава. – Маркиз, может быть, Челии действительно не стоит видеть тюремные стены? Если бы только можно было одолжить на пару часов барона Ферранте у правосудия, чтобы встреча состоялась в каком-нибудь более подобающем месте… Жаль, после Сан-Карло прокурор и слышать не захочет о подобной просьбе.

Винченцо дель Боско: - Не от меня, - кивнул Винченцо. Ему стоило труда выхлопотать даже разрешение побывать в крепости. Собственно, если бы не скандал в Сан-Карло, барон ди Манторио сделал бы все возможное, чтобы не дать ходу просьбе маркиза. Но теперь они оба понимали – за развитием событий тайно или явно следит множество глаз: при дворе достаточно доброжелателей, готовых проинформировать Карла о новой промашке или нерасторопности королевского прокурора. И синьор Позуоли не осмелился дать волю своей неприязни к просителю. Тем более тот – лицо заинтересованное в осуждении преступника, а не наоборот. - У вас есть карета, Раниеро? – поинтересовался дель Боско, наблюдая за сборами приятеля. – Я приехал верхом, Челия доберется до Сан-Эльмо в экипаже отца, но вот вы… Вы ранены. Может, разумнее будет воспользоваться услугами кучера. Хоть я и не сомневаюсь даже, что капитан кавалерии презирает золоченые табакерки на колесах, годные только для стариков и женщин. Капитан… Это слово таило едва заметный привкус тревоги, но маркиз дель Боско вновь предпочел не заметить подозрительного совпадения.

Раниеро ди Фиори: - У меня есть карета, - вздохнул Раниеро, понятия не имевший, в каком состоянии сейчас находится экипаж с его гербом. – Но я предпочел бы коня. Рэм, пусть седлают Танцора. Он достаточно спокоен для раненого всадника. Полукровный гнедой жеребец был отлично вышколен, но по скоростным качествам и в подметки не годился хозяйскому любимцу. Впрочем, сейчас предстояла прогулка, а не скачки наперегонки… Да и здравомыслие громко и настойчиво требовало не демонстрировать вороного юной прелестнице. - Я почти в порядке, маркиз. Еще каких-нибудь два-три дня, и можно будет снова напрашиваться на дуэль. – Ди Фиори ухмыльнулся, но тут же подавил ругательство – завязать шейный платок одной рукой не представлялось возможным, а сержант только что убрался в сторону конюшни. - Кареты хороши для тех, кто ценит удобство во всем, - пробормотал хозяин дома, сражаясь с узлом. – Во мне слишком многое осталось от военного… Как поживает ваш подопечный, Фьорелли? Надеюсь, взялся за ум и больше не ввязывается в сомнительные истории?

Винченцо дель Боско: - Да куда там, - поморщился Винченцо. Девица Фьорелли больше не слоняется по притонам и не ввязывается в драки. Теперь ее острый язычок и по-детски безапелляционное чувство справедливости оттачиваются на нем, маркизе дель Боско. - Позвольте мне, Раниеро, - отстранив руку Фиори, неловко терзающую черный шелк шейного платка, гость с фамильярностью закадычного приятеля и эстета, не терпящего изъянов в наряде, пусть даже и не своем, повязал отставному кавалеристу изящный бант. Кажется, сегодня ему суждено было исполнять обязанности камердинера для своих знакомых. Сначала Паола, теперь Раниеро. Его сиятельство вспомнил шелковый шнурок на корсете Марии Мезарди и страдальчески, как человек, вынужденный заниматься совершенно не том, чем ему хочется, и одевать совсем не тех, кого бы следовало, вздохнул. - Я делаю, что могу, - добавил он, продолжая разговор о Фьорелли. – Сегодня утром даже представил мальчишку своей невестке. Полагаю, через пару дней о наследнике этой баронской короны будет судачить весь Неаполь. Там и посмотрим, готов ли Бруно Фьорелли уступить деньги и титул своего брата без боя. Рэм и Бертуччо явились одновременно, каждый вел в поводу коня для своего хозяина. - Вы неисправимый дуэлянт, друг мой, - усмехнулся маркиз, по достоинству оценив планы приятеля. – Кто же следующий? Или вы еще не выбрали жетрву?

Раниеро ди Фиори: На улице оказалось неожиданно свежо для послеобеденного времени. Танцор, высокий гнедой конь с темными подпалинами на боках и белым пятном на лбу, переминался с ноги на ногу и злобно косился на Вергилия. - Пока в раздумьях, - Раниеро поправил мундштук лошади и поднялся в седло. – Но в Неаполе всегда найдется дело для бретера. Кстати, я не верю в добрые намерения Фьорелли-старшего. Готов биться об заклад, если бы не ваше покровительство, мальчик уже лежал бы в ближайшей канаве с перерезанным горлом. Ди Фиори ни на что не намекал, но, если бы он искал сейчас развлечения в дуэлях, в ближайшие дни объектом охоты вполне мог стать вышеупомянутый синьор Бруно. К сожалению, у Раниеро были и другие весьма срочные дела, и одного только желания поразвлечься было явно недостаточно для того, чтобы затевать свару с кем бы то ни было. Но если подвернется случай… Почему нет, собственно говоря? Так редко удается совместить приятное с полезным. Направляя коня прочь от дома, ди Фиори вдруг вспомнил, что собирался обсудить с маркизом таинственную шифровку. Но теперь, после неудачного нападения на карету Стефано, лучше было не рисковать. Маркиз – умный человек, и если не спросит вслух, то непременно подумает о том, где его неугомонный друг достал подозрительные бумаги. Да еще и рассказ Орсины про грабителей… Нет. Может быть, позже.

Челия дель Боско: Челия тем временем ехала в Сант-Эльмо. Оказавшись в карете, девушка испытывала сложные чувства. Воспоминания нахлынули на нее, вновь и вновь возвращаясь от любого случайного прикосновения к винно-лиловому бархату обивки или взгляда на свои собственные руки, тревожно теребящие разворот веера. Синьорина вспоминала ту знаменательную ночь, голоса, ощущения, запахи, пугающую и провоцирующую дерзость разбойника. Очень скоро она увидит этого человека снова… Как это странно, и… К счастью, на улице в этот час ярко сияло солнце, ослепительными бликами отражаясь в водах неаполитанского залива. И если кто-то и осмеливался запрыгивать на подножку кареты, то лишь отважные мальчишки-оборванцы в поисках монетки. Да и то ненадолго, кучер был на чеку, и его длинный хлыст то и дело предостерегающе щелкал, отпугивая не в меру назойливых нищих. Дорога петляла, неуклонно поднимаясь в гору. Кастель Сант-Эльмо, - древняя твердыня, крепость и тюрьма, - возвышался над легкомысленным Неаполем суровым напоминанием о неотвратимости рока. Наконец, за окном мелькнули стены старого картезианского монастыря святого Мартина, а затем и крепостные валы. С высоты птичьего полета, - если бы Челия обернулась чайкой, она бы без труда это разглядела, - замок очертаниями напоминал звезду, окруженную шестью внушительными крепостными укреплениями. Говорят, что еще никому не удавалось сбежать отсюда… - Останови, - велела синьорина дель Боско кучеру, и голос ее невольно дрогнул, балансируя между решимостью и нерешительностью. – Я подожду своего дядю здесь.

Винченцо дель Боско: Именитые всадники не заставили долго себя ждать. Разговор на скаку выдался отрывистым, так что ни один из мужчин (к счастью, или наоборот) не успел сказать ничего такого, что помогло бы им раскрыть глаза на истинное участие каждого в ставшей однажды общей истории с документами заговорщиков. Завидев экипаж племянницы, дель Боско недовольно хлестнул своего Вергилия по крупу. Он терпеть не мог заставлять женщин ждать. Тем более, когда речь шла о Челии, для которой ожидание под стенами Сант-Эльмо должно было быть особенно тягостным. Благородный скакун, задетый подобным грубым обращением, послушно взял в галоп, и остановился только у самой дверцы кареты, с шумом раздувая тонкие ноздри и нетерпеливо перебирая ногами, словно требуя от хозяина продолжения скачки. - Прости меня, милая племянница. Я опоздал. Вернее… мы опоздали. Винченцо быстро спешился, и, помогая юной дочери своего брата покинуть, экипаж, с нежной галантностью поцеловал тонкие пальцы девушки. - Позволь представить тебе моего очень хорошего друга, синьора ди Фиори, - с улыбкой провозгласил он. Раниеро, черноволосый и пикантно-бледный после ранения, в темном, сидящем, как влитой, жюстокоре, держащийся в седле со скупой грацией великолепного наездника, был, как надеялся дель Боско, достойной компенсацией за те неприятные минуты, что Челии предстояло провести в крепости. - Я не смогу сопровождать тебя, дорогая. К сожалению, мне нужно ехать в Портичи, его величество не любит опозданий. Но синьору ди Фиори я доверяю… Как себе… Друг мой, я вверяю вам главное сокровище мой семьи, - чопорно объявил маркиз Раниеро, и лишь в глубине его голубых глаз плескалось живое тепло. – Надеюсь, вы будете достойно оберегать его.

Раниеро ди Фиори: При виде знакомой кареты, в которой, к слову, он умудрился оставить один из своих пистолетов, ди Фиори придержал коня, позволив маркизу поприветствовать племянницу первым. Причиной тому была не столько учтивость, сколько необходимость скрыть блеск нетерпения в глазах: дух захватывало от близости девушки, которая умудрилась очаровать туринца даже в обстоятельствах ночного грабежа. Коротко усмехнувшись собственным мыслям, Раниеро соскочил с седла и… Встретился взглядом с огромными карими глазами Челии дель Боско. Ему потребовался весь опыт придворного, чтобы поклониться вовремя и не задержать ее руку после учтивого поцелуя дольше положенного. - Я буду сражаться за него, если потребуется, - с мягкой иронией и в то же время вдохновенно пообещал ди Фиори. – Это знакомство – честь для меня, синьорина. Туринец смотрел на Челию и пытался избавиться от воспоминаний о том, с какой грацией она пыталась вырваться из его слишком тесных объятий. Такое самообладание в столь юном возрасте… Любимица маркиза явно пошла не в мать. Улыбаясь одними глазами, Раниеро галантно подал девушке руку. - Вы позволите проводить вас?

Челия дель Боско: Поначалу во взгляде девушки мелькнула растерянность. Ей даже в голову не приходило, что в Сант-Эльмо маркиза дель Боско не окажется рядом. Потом Челия даже не увидела, скорее почувствовала ободряющую улыбку синьора ди Фиори, и осторожно улыбнулась в ответ. - Благодарю вас, - отозвалась синьорина, опираясь на руку отчаянно синеглазого аристократа и тщетно пытаясь проглотить буквально вертящуюся на языке банальность: «Скажите, синьор, не встречались ли мы с вами ранее?» Разумеется, они не встречались. Когда? Где? Пять лет, проведенные в обществе сестер-клариссинок и под их неусыпным надзором полностью исключали подобную возможность. Да и дядя Винченцо не стал бы заново представлять ей кого-то, ранее знакомого. И все же Челию не покидало подспудное ощущение «узнавания». «Наверное, это просто герой моих девичьих грез», - так и не вспомнив ничего определенного, сдалась она. И правда, если бы синьорина мечтала о мужчине, тайном и страстном возлюбленном, то придумала для себя в точности такого же, как друг ее дяди. Высокого, широкоплечего, обаятельного, одновременно уверенного в себе и любезного. - Не могу сказать, что принимаю вашу любезность с огромной радостью, синьор ди Фиори, - добавила Челия, делая несколько шагов по направлению к крепостной стене и с отвращением глядя на густо забранную решеткой арку входа, где поджидал их самого мрачного вида часовой. – Но в том нет вашей вины. Уверена, мой дядя сказал вам, какого рода «прогулку» нам предстоит совершить.

Раниеро ди Фиори: - Маркиз рассказал мне, какую страшную опасность вы пережили. По сравнению с этим визит в Сан-Эльмо действительно можно считать прогулкой, - в голосе туринца слышались как сочувственные, так и ободряющие ноты. – Я буду рядом. Я же обещал маркизу оберегать вас. Раниеро предъявил часовому полученную от Винченцо бумагу, и ворота местного ада с глухим лязгом открылись. Естественную неприязнь ди Фиори к тюремным стенам медленно, но верно сменяло чувство вины. Сначала он напугал Челию на ночной улице, а теперь, благодаря его похождениям, ей предстояло отвратительное путешествие в застенки. Искоса любуясь профилем девушки, Раниеро негромко проговорил, пока они шли через тюремный двор: - Синьорина, вы сможете опознать грабителя? Может быть, вовсе нет необходимости подвергать себя такому испытанию? Трудно запомнить человека в маске. Никто не поставит вам это в вину. Выручить Ферранте из Сан-Эльмо можно и без помощи Челии. Туринец уже знал, кто подвергнется следующему налету. И не было никакой нужды вести племянницу Винченцо в грязную вонючую камеру. Чувствуя прикосновение нежных пальцев к своей руке, ди Фиори с каждым мгновением все отчетливее понимал, что капкан захлопнулся. Увидев девушку при свете дня и услышав такой знакомый голос, он понял, что будет искать встречи снова и снова. Это сулило множество трудностей в дальнейшем. Винченцо прав, он мастер все усложнять… А Стефано дель Боско и без того будет в ярости, когда узнает, кто сопровождал его дочь в тюрьму.

Челия дель Боско: - Мой дядя полагает, что мне стоит это сделать. Непросто было объяснить незнакомому человеку все те сумбурные намерения и желания, что привели Челию в Сант-Эльмо. Пусть это будет воля маркиза. Так проще всего. Комендант крепости лично вышел встретить посетителей, и, прочитав поданный ему пропуск и записку от королевского прокурора, укоризненно покачал головой, явно разделяя мнение ди Фиори в отношении того, что юной хорошенькой девушке совершенно не место в застенках. - Что ж, раз таково распоряжение Его Чести… Вас проводят к заключенному, синьоры. Когда закончите, прошу вас, поднимитесь ко мне и поделитесь… м-мм… результатами своих наблюдений. Сержант Горацио будет сопровождать вас. Так начинался путь в преисподнюю. Впереди шествовал молчаливый офицер с факелом, за ним Челия и Раниеро. И по мере того, как низкий каменный коридор уводил их все глубже в недра крепости, пальцы девушки все настойчивее впивались в рукав жюстокора де Фиори. - Сейчас я напугана больше, чем во время нападения, - шепотом созналась она в ответ на участливый взгляд своего спутника. – Какое ужасное место. Как вы думаете, если грабитель не причинил мне большого вреда и даже ничего не похитил, разве он не заслуживает… некоторого милосердия? Впрочем, Челия признавала, что вопрос ее наивен, и синеглазый аристократ лишь снисходительно усмехнется в ответ. Даже ее собственный отец ни мгновения не сомневался в том, что разбойник заслуживал пули за свою дерзость. Но тогда, на улице, вмешаться в происходящее было проще, чем теперь.



полная версия страницы