Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » Деньги, карты, мужские откровения » Ответить
Деньги, карты, мужские откровения
Бруно Паоло Фьорелли: 8 июня 1744 года, вечер. Игорный дом Пеппо в веселых кварталах
Ответов - 36, стр:
1 2 All
Бруно Паоло Фьорелли: Известие о том, что его злосчастный «племянник», не смотря на обещания Корво, все еще жив, разочаровало и порядком взбесило Бруно Фьорелли. Ну до чего же измельчали бандиты в Неаполе, не в состоянии без осложнений зарезать какого-то прыщавого юнца. Другое дело двенадцать лет назад, когда отца Гвидо отправили на небеса без сучка и без задоринки. К сожалению, а может, и к счастью, - все же лишние свидетели, - убийцы барона Фьорелли и сами давно уже перебрались на тот свет. Ну а те, кто пришел им на смену, - чертов Ворон, вот бы вздернуть тебя за пустую болтовню и негодные обещания, - не спешили выручить Бруно в его деликатном и безотлагательном деле. Сейчас, - синьор это прекрасно понимал, - самое время было бы дать ход его повторному прошению унаследовать семейные владения и титул. Пока этот щенок Гвидо обхаживает дель Боско и не заявил еще официальные права на собственность отца. Если король решит тяжбу в пользу Бруно, мальчишке придется попотеть, оспаривая королевскую волю. И вот тут тоже, увы и ах, дело вязло, сталкиваясь с придворными интригами и протекциями, без которых нынче никак. Бруно надеялся на помощь графа Виценто, когда-то они были дружны. Но синьор ди Мадильяни явно не спешил облагодетельствовать приятеля-провинциала. Если бы только Фьорелли мог был чем-то полезен этому корыстному старому борову! Но чем? Люди меняются, становясь старше и степеннее. Изменился и Бруно Фьорелли. Однако кое в чем, - в пристрастии к азартным играм, - он оставался неизменен. Особенно в моменты, когда требовало выхода раздражение, и жизнь являлась синьору в особенно дурном свете. По-крупному играть в светских салонах он больше не рисковал, опасался ненужных пересудов. Но в Неаполе всегда найдутся заведения, где модный клок черной тряпицы надежно укроет ваше лицо, а хозяин не станет задавать вопросов. Раз уж «Дом масок» не развлек его, стоило обратиться к помощи иных дам, желательно крапленых. С этой мыслью синьор Фьорелли, оставив дом терпимости, чтобы вечером вернуться в злачные недра столицы, переместившись на пару кварталов севернее в игорный дом некоего Пеппо. В этом храме азарта Бруно добросовестно приносил жертвы всякий раз, кода ему доводилось бывать в Неаполе. Сегодняшний день не должен был стать исключением.
Франческо дель Конти: - Вам сегодня везет, синьор. Правда, говорят, кому благосклонна Фортуна, тому не покровительствует Венера? – шутка, отпущенная в адрес дель Конти. Ему сегодня везло в Тарок, карты шли. Но вот шутка ему пришлась не по душе, и из прорези простой шелковой маски на соседа устремился холодный и предостерегающий взгляд. Сказать, что Франческо до сих пор переживал свой разрыв с Патрицией, было нельзя. Он уже позабыл прелести прекрасной итальянки, променяв их на молодую француженку, которую встретил совсем недавно в свите ее королевского величества. Молодая мадам Ариеэль была и прелестна и полезна, даже более полезна, чем ранее могла быть Пат. Но вот ущемленная гордость иногда напоминала о себе графу. И тогда он вспоминал и Патрицию, и ее нового любовника – в этом он был уверен – недобрыми словами. - Я удачлив во всем, синьор, - и дель Конти в очередной раз подтвердил удачу, забирая очередную взятку. За столом подобралась компания, где каждый мог безошибочно назвать другого по имени. И где каждый упорно делал вид, что за черным куском тряпки не узнает соседа. Разговоры были достаточно фривольными, вспоминали собственные любовные триумфы – безбожно приукрашенные, и рассказывали о чужих поражениях, сдабривая их острыми приправами неизвестно откуда всплывающих пикантных фактов. Франческо тоже мог бы добавить к этим историям своих басен, да настроение его с каждым новым выигрышем становилось все мрачнее.
Бруно Паоло Фьорелли: Синьору Фьорелли хотелось забыться, выбросить из головы не к месту воскресшего племянника, нерадивых разбойников и все возможные неприятности, что еще готовила ему судьба в связи с появлением Гвидо в Неаполе. Поэтому, цепко пробежавшись взглядом по зале, он выбрал самый оживленный стол. - Позвольте присоединиться к вам, синьоры? – бархатно промурлыкал новый игрок, алчно созерцая груду денег и драгоценностей на столешнице. - Крупная игра, как раз то, чего мне не хватает. «А то, того и гляди, щенок-племянник пустит меня по миру, отобрав имение и баронскую корону. Придется жить с таких вот безделушек». В молодости Бруно часто проигрывался, собственно те злосчастные долги и невозможность расплатиться с ними никаким честным способом и стали в конечном итоге причиной скоропостижной смерти его брата. Но опыт, как говорится, приходит с возрастом, и со временем карты «полюбили» Фьорелли, он стал уверен в себе и удачлив. Один из мужчин, судя по всему изрядно проигравшийся, не скрывая кислой гримасы разочарования, торопливо стянул с пальца перстень, швырнул его на стол и поднялся, освобождая место для нового баловня Фортуны. - Ну-с, кому сегодня везет? - усмехнулся Бруно, хищно улыбаясь своим будущим партнерам. Везло молодому статному мужчине, в очень дорогом, безукоризненно сидящем камзоле. – Составите мне компанию, синьор? – предложил Фьорелли незнакомцу. – Я всегда, знаете ли, ставлю на победителей.
Франческо дель Конти: Франческо всегда уважал тех, кто умел проигрывать с достоинством и уходить вовремя. Его сосед примерно так и поступил, хоть его достоинство и сильно пообтрепалось в игре. Но ушел он спокойно, по крайней мере – внешне, не предъявляя претензий к игрокам и не сетуя во всеуслышание на несправедливость судьбы. И стоило одному синьору покинуть компанию игроков, как уже другой стремился занять опустевшее место. - Извольте сударь, если вы, конечно, не суеверны. До вас на этом месте везло не слишком сильно, - мужчина сделал приглашающий жест и в тот же миг на его пальце плотоядно сверкнула зелеными глазами морда пантеры. Маски в подобных заведениях были лишь условностью, позволяющей чувствовать себя несколько раскованнее, чем без нее. Впрочем, в новом игроке графу пока не удалось признать никого из своих знакомых – как близких, так и дальних. Карты снова были розданы и первые минуты игры проходили в сосредоточенном молчание, словно каждый из мужчин пытался определить по первому кругу, что ждет его в конце партии. - А вам и впрямь везет, - заметил дель Конти не без некоторого восхищения, присущего хорошим игрокам, после того как во втором круге подряд Бруно забрал взятку, - но вы не частый гость этого заведения, не так ли? По крайней мере, нам с вами здесь не доводилось сталкиваться прежде?
Бруно Паоло Фьорелли: - Вы весьма наблюдательны, синьор, - Сквозь прорези маски на собеседника был брошен пристальный взгляд, но подозрительности синьора Фьорелли в данном случае разгуляться было негде. Всего лишь светский разговор, никаких подвохов, просто история со щенком-племянником никак не идет из головы. – Как и каждый хороший игрок, - Бруно улыбнулся, сопровождая свою любезность учтивым кивком головы. – Я действительно приезжий. Дела долгое время держали меня вдали от Неаполя. К сожалению. Друзья успели позабыть меня, любовницы утешились в объятьях иных кавалеров, - иронично посетовал Фьорелли, лаская пальцами атласную рубашку благородного Ожье Датского, валета пик, - и лишь карты, - старые добрые приятели, - все еще верны мне. Однако, нет худа без добра. Утрата старых связей – чем не повод обзавестись новыми? Скажите мне, синьор, хороши ли нынче в Неаполе женщины? Из-за каких красоток кавалеры чаще всего выезжают прогуляться за город, о ком больше всего злословят? Бруно был говорлив, но в этой болтливости, помимо естественного для провинциала любопытства, присутствовал циничный расчет: разговоры отвлекают, чем больше внимания его собеседник уделит сплетням, тем меньше – игре. И это будет ему, Фьорелли, на руку вдвойне.
Франческо дель Конти: - Помнить и забывать – свойственно каждому человеку. Некоторым только – забывать, и чаще это присуще женщинам. Но женщины Неаполя всегда были прекрасны, этого у них не отнять, хоть и не слишком постоянны, - говоря обо всех, Франческо конечно же имел в виду всего лишь одну синьору Модильяни. Графиня, как бы не убеждал себя дель Конти, тревожила его самолюбие куда больше, чем нужно и куда больше, чем можно себе было позволить, - Поэтому я смею полагать, вы без труда отыщите новые знакомства. А вот о ком злословят, - дель Конти лениво сбросил карту на стол и посмотрел на оставшегося у него на руках козыря, - Злословят обычно те, кто боится сам стать причиной пересудов, а объектом злословия становятся обычно самые почтенные синьоры и синьоры. Увы, нет никакой справедливости в этом жестоком мире и не воздается по заслугам за деяния свои. По губам мужчины скользнула улыбка, но в глазах она не отразилась, они были спокойны и холодны. - Может вы желаете услышать реальный пример из жизни наших господ? – все присутствующие за столом переглянулись и понимающая усмешка заискрилась в глазах, - Извольте. Иен называть не стану, зачем лишний раз поддерживать сплетни, но пример весьма поучителен. В одном почтенном семействе, где муж должен быть господином, а жена верной спутницей его, вышло так, что муж обзавелся весьма неприличным головным убором. Но дело даже не в том, что жена изменила супругу – с кем не бывало, но жена изменила супругу и Неаполю, избрав своим ухажером приезжего. И любовная эта связь вдвойне грозит главе семейства – быть смешным в глазах общества, и что хуже – потерять свое высокое положение при дворе.
Бруно Паоло Фьорелли: - Если этот счастливчик – испанец или француз, то дама поступила так же, как и все остальные неаполитанцы, - расхохотался Бруно, довольно непрозрачно намекая на родословную их собственного короля, сына короля Испании и кузена короля Франции. – И мы не осмелимся осуждать прелестницу. Синьор Фьорелли никогда не слышал о проавстрийском заговоре, занимающем умы некоторой части неаполитанской знати. Скорее дала о себе знать личная неприязнь к Карлу. Ну, еще бы, ведь четыре года назад молодой король не пожелал дать ход тому злосчастному делу о наследстве. Обернись дело иначе и прояви его величество чуть больше великодушия, он, Бруно, мог бы сейчас быть бароном Фьорелли… - Быть может, красотка связалась с персом, индусом, или и вовсе с арапчонком, - ухмыляясь, предположил один из слушателей, - хотел бы я взглянуть на это. - Да, арапчонок – это свежо, - совершенно неожиданно для себя Фьорелли проиграл, и совершенно неожиданно ничуть этому не огорчился. Кураж игорного дома пьянил, затягивал, и ноздри Бруно вздрагивали от проникающего в кровь нетерпения и желания еще раз побороться за благосклонность фортуны. - Продолжим, синьор? - предложил он. – Вы как раз успеете рассказать свою историю до конца. И что же муж? Или нам стоит спросить «и кто же муж?», - поинтересовался, передавая лакею остатки карточной колоды. В заведениях такого рода принято было часто менять оные, дабы избежать появления крапленых карт в рукавах неумеренно азартных синьоров. – Мы не называем имен, но несколько пикантных деталей нам бы не помешало. Не беспокойтесь, я провинциал и вряд ли отгадаю гордое имя вашего достойного рогоносца. Но синьоры желают знать, хороша ли была дама, и пылок ли любовник… Не так ли, господа? Слушатели были более чем согласны с умозаключениями Фьорелли, и выразили свое одобрение скабрезными ухмылками и любопытными взглядами, адресованными рассказчику.
Франческо дель Конти: - Пожалуй, если измазать синьора сажей, он сойдет и за арапчонка, а если охрой – то и за китайца. Но должен вас разочаровать – вкусы синьоры не столь экзотичны. Это всего лишь венецианец, - с каким пренебрежением было произнесено это слово. Франческо кивнул в знак согласия продолжить игру и некоторое время, пока меняли колоду и раздавали карты, раздумывал над тем, какие из подробностей о похождениях Патриции стоит поведать окружающим. Его сейчас совершенно не смущал тот факт, что он компрометирует ее, а тем более – ее мужа. Если на Патрицию он был просто обижен, то муж ее мешал его карьере. - Чтож, несколько пикантных деталей не повредят, уж точно – хуже рогоносцу уже не будет. Я не могу сказать, была ли хороша дама, и насколько пылок любовник, - голос графа дель Конти понизился до шепота, поверяя собравшимся за столом мужчинам тайны альковных страстей дома Мадильяни, - но уверен, что любовная страсть тут занимает второстепенные позиции. Молодая супруга обладает массой достоинств – она красива, мила и хитра. Изменяя мужу в постели, она изменяет еще и снабжает своего любовника полезными сведеньями из секретера мужа. От куда это могло быть известно самому дель Конти, он умолчал. Но о достоверности своих слов он не сомневался. Пат наверняка одаривала своего нового друга всеми теми же ласками, что его когда-то. - Супруг же наверняка догадывается о том, но поймать чертовку за руку не может. И скоро его положения стараниями парочки любовников может пошатнутся, ведь дела торговые держат наш славный Неаполь.
Бруно Паоло Фьорелли: Бруно слушал старую, как мир, историю, о даме, любовнике и рогоносце-муже, как говорится, в пол-уха. Ровно до того момента, когда рассказчик упомянул о торговых делах. Если верить намекам синьора, одно должно быть связано с другим. Каким же образом? Если бы в мыслях синьора Фьорелли часом ранее не фигурировал синьор ди Мадильяни, министр торговли и человек, к которому сам Бруно собирался обратиться за помощью в деле о наследстве своего покойного брата, возможно, рассказ за карточной игрой не заинтересовал бы его так, как заинтересовал сейчас. Фьорелли внутренне напрягся. Демонстрировать сейчас свой интерес не стоило: кто знает, как далеко готов зайти его собеседник в своей откровенности. Если он предпочтет отшутиться, подробностей не разнюхать. А подробности необходимы, черт возьми. Если речь действительно идет о ком-то из министерства. Графу полезно будет узнать, что кто-то шпионит на венецианцев, пусть даже и в алькове между любовными играми. - Поучительная история, синьор, - Бруно иронично пожевал губами. – Дама, как водится, глупа: погубив положение мужа, она погубит и свое собственное. Но разве эти избалованные красотки в состоянии думать? Тем более, головой! Презрительное обобщение Фьорелли вызвало немало одобрительных ухмылок, в основном у потасканных господ средних лет, наверняка пострадавших в свое время от ветрености любовниц. - Но если супруг стар и страшен, как сам дьявол, а любовник молод и прыток, мы все же простим ее. Не так ли, синьоры? И, быть может, даже попытаемся спасти бедняжку, принеся себя в жертву Отечеству. К дьяволу венецианцев, мы сами готовы любить наших дам! – провозгласил Бруно, усмехаясь. – Только намекните, синьор, кто именно нуждается в спасении.
Франческо дель Конти: - Весьма поучительная, но далеко не единственная в своем роде. Можно подумать, что учиться на чужих ошибках нынче не в моде, - заметил один из сидящих возле Франческо синьор и, положив карту на стол, пожал плечами очевидному своему поражению, - Пожалуй, я вас покину. Мужчины отпустили вслед удалившемуся несколько безобидных, но все же соленых шуточек. Ведь его слова можно было трактовать как угодно, в том числе и на его личный счет. - Спасать синьору – неблагодарное занятие, - заметил бывший любовник графини, - вот может ее супруг оценил бы больше спасение своей репутации. Хотя, кто знает. Однажды в голову дель Конти уже приходила эта мысль – преподнести Мадильяне на блюдечке известие о любовнике жены, но он очень быстро раздумал. Рассчитывать на благодарность министра ему все равно бы не пришлось, а так – можно было стать еще и его личным врагом вдобавок. Кто знает, как посмотрит граф Виценто на живого свидетеля его бесчестия. - Пожалуй, я тоже закончу на сегодня игры с фортуной и останусь сторонним наблюдателем, - Франческо поднялся и кивнул сидящим за столом, после чего совершил круг по залу, поглядывая как идет игра у других.
Бруно Паоло Фьорелли: Фьорелли пришлось доиграть партию. Кажется, он выглядел недурно, но мысли Бруно были далеки от карточного стола, за которым вели ожесточенный бой его рыцари и дамы. Как только представилась возможность, и исчезновение не выглядело бегством, он последовал за незнакомцем, скрывающим под черной маской не только свое лицо, но и заинтересовавшую синьора Фьорелли тайну. Тот, к счастью, не спешил покидать игорный дом, а значит оставался и шанс разузнать всю подноготную упомянутого любовного треугольника. - Я был бы безмерно признателен вам, синьор, если бы вы составили мне компанию еще раз. Небольшой круг по зале, пара равнодушных взглядов на карточные столы и шумных игроков в кости, и Бруно расчетливо поравнялся с дель Конти. - Но на этот раз в дегустации содержимого местного погребка, - Фьорелли продолжал разыгрывать из себя охочего до столичных развлечений провинциала. – Боюсь, как бы хозяин не облапошил меня, выдавая винный уксус за первосортное кьянти. Вы-то, уверен, знаете все его ужимки. Человека опытного узнаешь по манерам.
Франческо дель Конти: - В таком случае, я бы не стал советовать вам здесь пробовать кьянти, - Франческо лукаво улыбнулся присоединившемуся к нему «приезжему», - Конечно, хозяин здешний старается поддерживать свое заведение на должном уровне, но оно, все же, не дотягивает до приличных игорных домов. Хотя и здесь есть своя прелесть. В погребке синьора Пеппе, однако, водиться кое-что заслуживающее внимание. Услужливый хозяин улыбаясь немного корявой и совсем немного беззубой улыбкой извлек на свет бутылку розового Гальоппо и два бокала – не хрустальных, но чистых. Откупорил бутылку Пеппе самолично, стараясь всячески расстарасться перед господами. Надо заметить, что синьор Пеппе не перед каждым так стал бы расстилаться. Но зная прекрасно своих клиентов, содержимое их кошельков, а главное - могущество, заключенное в легком движение их руки, дальновидный хозяин игорного дома умел выгодно преподносить свои услуги. - Вы приехали в Неаполь лишь за развлечениями, синьор? – поинтересовался дель Конти, когда хозяин предоставил своим гостям, вдобавок к вину, еще и закуски.
Бруно Паоло Фьорелли: - Это было бы слишком просто, - картинно вздохнул Бруно, с удовольствием втягивая ноздрями терпкий аромат старого вина. – Меня привели в Неаполь дела имения. Но заботы, черт побери, не повод отказывать себе в удовольствиях. Ваше здоровье, синьор! Отдав дань бокалу недурного Гальоппо и бросив в рот пару кусков сыра, Фьорелли продолжил «откровенничать» - Возможно, я большей пользой провел бы время в Портичи, дожидаясь вечерней аудиенции у короля, или ублажая того, кто мог бы составить мне протекцию, но… Иногда хочется уподобиться героине вашей истории. И развлекаться, не задумываясь о последствиях. Он развязно ухмыльнулся, делая вид, что уже пьян от удачного выигрыша, и теперь готов охмелеть от вина. - Как вы сказали, имя счастливчика-венецианца? Шустрый пройдоха, давайте выпьем и за него тоже!
Франческо дель Конти: - Я не называл его имени, - спокойно и с улыбкой ответил Франческо, никоим образом не выдавая некоторого любопытства, которое вдруг в нем взыграло. Не спроста этот синьор решил вдруг присоединиться к нему и составить компанию. Ему что-то нужно или он просто из интереса так жаждет узнать персонажей этой истории? Франческо пока не мог найти ответа, - Да и за него мне пить совершенно не хочется… «Скорее, я выпил бы за его нездоровье, но!» - но заканчивать свою мысль он не стал. - А вы значит ищите аудиенции? Что же, мой вам совет – не идите на прямую. Ваша вторая идея куда как более правильная – стоит найти человека, который замолвит за вас словечко. Тогда и ваши слова скорее обретут ту материальную форму, к которой вы стремитесь. Я бы мог вам посоветовать к кому обратиться, - дель Конти задумчиво повертел бокал в руке, потом обвел зал выискивающим взглядом и вновь обернулся к Фьорелли, - но давать советы, когда их не просят. Извините мою назойливость.
Бруно Паоло Фьорелли: - Не называли? Неужели? – переспросил Бруно с убедительнейшей смесью изумления и растерянности в голосе. И тут же перестал претворяться, решив, что это более ни к чему. Его собеседник далеко неглуп, и, быть может, оценит откровенность вернее, чем актерские таланты синьора провинциала. – В таком случае, почему бы вам не исправить эту оплошность, синьор? – поинтересовался он тихо, но твердо, адресовав дель Конти прямой и пронзительный взгляд, и приправив свой тон едва заметной толикой иронии, невесомой, словно крошки рисовой пудры на париках модниц. – Врага вы не приобретете, сдается мне, вы и так более чем недолюбливаете некоторых подданных Светлейшей. Друга – кто знает? Но человека, преисполненного признательности, в любом случае. Иногда Фортуна стучится к нам в двери как раз тогда, когда мы ее не ждем. И принимает весьма причудливый облик… Давая Франческо приличествующее моменту время на раздумья, синьор Фьорелли неторопливо разлил остатки вина по бокалам. Демонстрируя изящную предупредительность по отношению к тому, кто продолжал оставаться для Бруно незнакомцем. Но его имя не было тем именем, которое Фьорелли в данный момент желал услышать. - Итак, вы высказали возможность посоветовать мне что-либо? Я почтительнейше склоняю голову в знак благодарности, синьор, и прошу вас продолжать.
Франческо дель Конти: Раздумья длились ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы совесть была слегка придушена и лишилась чувств на некоторое время. Франческо взял вновь наполненный бокал, сделал глоток и несколько кровожадно улыбнулся собеседнику. Фортуна улыбнулась в ответ столь же нежно. В конце концов, чем не шутит черт и кто знает, вдруг этот человек станет ему полезнее, чем он думает?! - Хотите знать его имя? Извольте. Этот человек состоит в свите венецианского посла, как вы уже догадались, и носит имя Витторио Джироламо Скалатти. Насколько я могу судить, его крайне занимают торговые отношения Неаполя и он всячески стремиться узнать о них как можно более. Всевозможными способами, - добавил Франческо, понижая голос до отчетливого шепота. Блеск в глазах, чуть затуманенных винными парами был лихорадочным и если бы маска не скрывала лицо дель Конти, то Бруно мог бы заметить крайнюю досаду, исказившую черты лица мужчины. «Проклятая Патриция – все еще не даешь мне покоя! Но я сумею вырвать тебя из своего разума!» - поклялся граф себе и возложил надежды на исполнение этого через подобную, пусть низку, но месть. - Уже четыре месяца, насколько мне известно, он пользуется благосклонностью одной дамы, которая имеет доступ к деловым бумагам мужа, а муж ее занимается именно торговлею. Большего я сообщить, пожалуй, не имею права – иначе это будет походить на низкую сплетню, но надеюсь – вы получили достаточно полезных сведений?!
Бруно Паоло Фьорелли: - Радение об интересах нашего государства никто не осмелится счесть низкой сплетней, - патетически провозгласил синьор Фьорелли, внутренне ликуя. В мутной воде игорного дома в руки ему попалась золотая рыбка. И уж он-то с умом распорядится подобной добычей. У графа Виценто, синьора далеко не первой и даже не второй свежести, насколько припоминал Бруно, имеется молодая красавица-жена. Уж не она ли та самая неосмотрительная дама, покровительствующая венецианцу? И даже если не она… Фьорелли не видел ничего дурного в том, чтобы слегка оклеветать красавицу. У графини в ее положении просто не может ни быть любовника. Не каждый любовник, разумеется, по совместительству еще и шпион, но если убедить синьора ди Мадильяни, что это именно ему так вот не повезло, то протекция, можно сказать, окажется у Бруно в кармане. И за то, что вовремя предупредил. И за то, что пообещает держать язык за зубами. - Поэтому вы, конечно же, не сплетник, да и я не из болтливых. Но зато когда я раскрываю все же рот, то знаю, что сказать, когда и кому, - сообщил «провинциал», давая таким образом негласное обещание пустить полученную информацию в дело. – Что-то подсказывает мне, что у синьора Скалатти очень скоро поубавится любопытства к торговым делам Неаполя. Еще партию, или еще вина, синьор?
Франческо дель Конти: - Пожалуй, на сегодня я с меня хватит и первого и второго. Я сторонник разумного равновесия во всем. Именно тогда удача благосклонная. Когда не злоупотребляешь ее благами. Чего от души желаю и вам. Надеюсь, блага, которые вы извлечете из моей поучительной истории, помогут вам, а не навредят, - «И навредят, а не помогут кое-кому другому!» - добавил граф, салютую бокалом новому знакомцу, от души желая ему успеха в задуманном. Чего бы он там не задумал. С этим дель Конти решил распрощаться приезжим провинциалом, имя которого так и осталось для него неизвестным. Но он не сомневался, что вскоре услышит о нем. И тогда, знакомство можно будет продолжить, а можно будет и не продолжать – все будет зависеть от обстоятельств, которые в будущей колоде карт судьбы еще лишь только перетасованы, но не выложены на стол. - Я желаю вам приятного вечера, синьор. И удачной игры!
Шарль де Номюр: Если уж решил предаваться увеселениям, то нельзя действовать слепо. Именно так рассудил Номюр. И, поэтому, подошел к сему вопросу со всей серьезностью - собрал сведения и сплетни о самых достойных заведениях, расположенных далеко не в фешенебельных районах. Как виконт и предвидел, Неаполь мог похвастаться отличным игорным домом. Поручив своему дворецкому, Рене, отдать четкие указания кучеру, Шарль уже было поставил ногу на подножку, но вспомнил, что надо сделать небольшой круг. - Да вот еще… прежде заедем в особняк графа Виценто, - с этими словами Номюр исчез в бархатных недрах кареты, ни мало не сомневаясь, что Робер знает дорогу. По приезде, виконт несколько минут сомневался: заходить самому или послать кучера известить месье Беллони, что его ожидает карета. И пришлось согласиться, что будет крайне невежливо, если он пошлет кучера. Лишний раз лицезреть министра не было никакого желания (и, тем более, выслушивать его сентенции), но иногда же нужно жертвовать чувствами в угоду важным делам. Звезды были благосклонны – долго ждать не пришлось, а граф Виценто, если и был дома, то не пожелал выйти к гостю. - Месье Беллони! Как и обещал, сегодня вечером я к вашим услугам. Идемте, внизу нас ждет карета. Расположившись в экипаже, виконт небрежно бросил юноше на колени шелковую полумаску. - Небольшое дополнение к вашему костюму. Не стоит пренебрегать условностями и обычаями тех мест, куда мы отправляемся. Игорный дом некоего Пеппо встретил их веселыми огнями и криками, раздававшимися откуда-то из темноты. То ли кричали те, кто уже успел проиграть все, что могли проиграть. То ли , те, у кого что-то еще осталось при себе, но «хозяева» темных улиц помогли им расстаться с последним. Внутри было также шумно. - Выбирайте любой стол, месье Беллони. Сегодня вы распоряжаетесь.
Джулиано Беллони: К визиту французского дипломата Джулиано был готов гораздо раньше того момента, когда Гаспаре доложил, что его спрашивает синьор де Номюр. Слуги постарались угодить новоприбывшему племяннику хозяина дома, и платье Беллони дожидалось его уже с утра. Только бы не обманул его новый знакомый, думал молодой повеса, готовясь к первому своему знаменательному приключению. Ведь кто знает их, этих французов! А приключение обещало стать запоминающимся! Почему-то с самого начала молодой человек не сомневался, что по сравнению с увеселительными заведениями Неаполя все игорные дома и прочие достопримечательности подобного рода Сарно не идут ни в какое сравнение. И к тому же он наконец собрался развлечься по-настоящему! Это не обед у дяди и даже не вечер в венецианском посольстве. Джулиано легко вспрыгнул в карету, улыбкой приветствуя своего нового французского друга. Уже одно то, что виконт сдержал слово, вселило в юношу небывалые надежды. Он быстро осмотрел предложенную ему виконтом маску, надел ее, рассмеявшись: - Что ж, прекрасно, синьор! Так еще веселее! Игорный дом Пеппо заворожил Джулиано с самого порога. Вот так удача, что Номюр решил отправиться сюда! Здесь все жило и дышало Игрой. Той самой Игрой, в которой зачастую находили великое счастье одни и которая убивала других. - Полагаю, нам будет удобно там, - он кивнул на стол, стоящий слегка в отдалении, в приятном полумраке. - Вы не против, виконт? Сам подавая пример де Номюру, Джулиано в приятном предвкушении опустился за выбранный им стол.
полная версия страницы