Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » Каждый ждет, что его тайну сохранят, а чужой поделятся » Ответить
Каждый ждет, что его тайну сохранят, а чужой поделятся
Франческа Мандзони: 9 июня, поздний вечер. "Дом масок".
Ответов - 19
Франческа Мандзони: Когда в прошлую ночь маркиз дель Боско, исполненный решительных намерений, покинул комнату с Минотавром и не вернулся ни через две минуты, ни через пять, ни через тридцать, синьора Кармагнола решила, что в ее жизни случилось очередное, уже которое по счету, рождение. Однако радость по этому поводу была недолгой - ровно до того момента, как раздвинув занавеси, отделяющие комнату от гостиной, она наткнулась на Фьяметту, радостно возвестившую, что его сиятельство забрал Кармелу, вероятно, для развлечения в другом месте. При этой новости Франческа шумно вдохнула воздух и закатила глаза. Повидав на своем веку разного и будучи весьма скромного мнения о мужском постоянстве, в историю о том, что маркиз, только что метавший громы и молнии по поводу пропавшей женщины, тут же, забыв обо всем, умчался из борделя, удовлетворившись наличием другой, она бы не поверила. Ей понадобилось ровно три вздоха, чтобы догадаться о том, что произошло, и преисполниться плохих предчувствий. Неприятности, что посулил хозяйке борделя его сиятельство, не отменялись, а откладывались, только грозили уже не плеском волн Неаполитанской бухты, а плесневелым запахом тюремной камеры. - Почему Кармела покинула "Дом масок" без моего разрешения? - запоздало вопросила Фьяметту Кармагнола и, брезгливо поморщившись от перепуганного взгляда помощницы, добавила. - Молись, чтобы она вернулась утром. В последнее Франческа не очень верила. Проведя без сна целый день и даже вечер, много раз принимая решение больше не появляться в "Доме масок", забыть о нем, потому что проистекающие из этого решения неприятности будут чуть позже, она вечером все-таки вновь вошла в двери, охраняемые нубийцем. Как и следовало ожидать, Кармелы не было. Хитрая девица, даром что была отвезена к королевскому прокурору еще совсем молодой, глупой и неопытной, умудрилась от нее что-то скрыть! А казалась тогда такой предупредительной и послушной. Собственная ошибка злила Франческу более всего, за что досталось Фьяметте, которую помянули всеми словами и сочетаниями, которые были доступны бывшей куртизанке, видавшей в жизни всякое, и которую трижды пригрозили выгнать на улицу. Выпустив нехитрым образом пар и почувствовав если не облегчение, то опустошение, Франческа устало опустилась в кресло, всерьез подумывая все-таки убраться из "Дома масок", но не успела - ставшая уже который раз демоном злой вести Фьяметта сообщила, что в гостиной появился господин, в компании которого прошлой ночью отбыла скрипачка.
Фабио ди Манторио: Утренний арест барона Ферранте не принес королевскому прокурору облегчения. Скандальное событие, пикантное блюдо, которое, если умело приправить его на придворной кухне слухов и сплетен, надолго заткнет рты завистникам и за одно напомнит о том, что уважать закон следует даже аристократам. В первую очередь аристократам… Барон ди Манторио имел полное право быть довольным собой, но никакого удовлетворения он не чувствовал. Виною тому была женщина… Девушка, так удивительно похожая на его покойную жену. И нательный крестик, что, мелькнув в неловком отблеске свечи, пробудил в душе королевского прокурора сонм призраков прошлого. Как будто мало терзаний он вынес в свое время, обвиняя себя в гибели семьи! Столько времени прошло, боль давно притупилась, скатилась куда-то в глубины памяти, на грань забвения, так что Фабио успел позабыть уже, как пронзительно больно было ему восемнадцать лет назад. И вот теперь… Все повторялось. Не узнав ничего от арестованного, королевский прокурор видел только один способ пролить ясность на случившееся: начать распутывать клубок с самого начала. Выяснить, куда исчезла таинственная женщина, он пока был не в состоянии, но откуда девица взялась, осведомлены в «Доме масок». Терпение синьора ди Манторио истекало по мере того, как истончался день, сменяясь сначала мягкой охрой летнего полдня, а затем лиловой акварелью ранних сумерек. Поехать в дом терпимости засветло было немыслимо. Никто не должен связать его, - олицетворение бесстрастности и беспристрастности закона в королевстве, - и господина, отдающего дань свежим и хрупким брюнеткам из заведения синьоры Кармагнолы. Терпение и еще раз терпение… О терпении Фабио продолжал напоминать себе, надевая маску и забираясь в простую дорожную карету без гербов. Он найдет ее, эту Марию, он перевернет вверх дном весь Неаполь, у кого еще, как ни у королевского прокурора, достанет власти и опыта разобраться в случившемся. «Если это чей-то злой умысел, Господь свидетель, я найду злоумышленников и жестоко поквитаюсь с ними, - пообещал барон, мрачно разглядывая свое отражение в высоком зеркале в гостиной «Дома Масок». Темный камзол, темная маска, припорошенные пудрой и сединой букли, выгнувшаяся ироничным изломом линия плотно сжатого рта. – А если… Нет, больше никаких «если» просто не может быть… А сходство? Чем, если не дьявольским наваждением, объяснить его?..» Ответить на собственный вопрос синьор Позуолли не успел. Фьяметта, сутулясь и тяжело вздыхая, повела его в комнату с Минотавром.
Франческа Мандзони: - Добрый вечер, синьор, - заученные слова были произнесены заученным тоном и сопровождались заученным же - от поклона до движения кистью руки - жестом. Во Франческе еще теплилась надежда, что маркизу не удалось потревожить покой прокурора, который остался настолько доволен скрипачкой, что не услал ее обратно в наемной карете, а приехал сам, со вполне определенной целью - отблагодарить догадливую хозяйку борделя и добрым словом и презренным металлом. Маска на лице Кармагнолы тщательно скрывала растерянное выражение. Увы, тот же неизменный атрибут ее владений поступал ровно так же с лицом синьора Позуолли - догадаться, намеревается ли он метать молнии или, напротив, выказывать одобрение, было сложно. Но что было толку гадать? У Франчески не было никакого выбора - вести себя ей следовало ровно так, словно ничего, кроме второго варианта, просто не могло придти ей в голову. - Вы приехали сегодня сами и... без дамы, - томным, намекающим тоном начала она, собрав в кулак весь наличествующий в ее распоряжении цинизм, - значит... я могу смело предположить, что она пришлась вам по вкусу?
Фабио ди Манторио: На щеках посетителя тяжело заходили желваки, маска скрыла эту опасную пантомиму, а в следующее мгновение королевский прокурор напомнил себе, что синьора Кармагнола может и не знать о том, что произошло на «вилла Пиния». Если она не в сговоре с тем типом в маске. Что проницательный ум синьора ди Манторио вынужден был признать маловероятным. - Да, на этот раз вы угодили мне, синьора. Просто необычайно угодили. Хриплый голос барона сломался, и он закашлялся в кулак, решив не размениваться на возню с кружевным платком. - Настолько угодили, что я приехал сюда с необычной просьбой. Мне хотелось бы изучить, - досконально, понимаете, синьора, до малейшей подробности, - жизнь этой молодой особы до того момента, как она попала в ваше заведение. Расскажите мне о ней, и я щедро вознагражу вас за эту уступку моему мужскому любопытству. Королевский прокурор не привык утруждать себя просьбами. В своей светской жизни за пределами этой скрывающей лицо маски и за пределами этого заведения он привык повелевать и отдавать приказы, склоняя голову только перед королем и некоторыми из его министров. Просить о дружеской услуге содержательницу борделя было нелепо, но сейчас у Фабио не было выбора.
Франческа Мандзони: При словах "вы угодили" Франческа потупила глаза и смущенно улыбнулась, изображая якобы охватившие ее обычные чувства польщенной женщины. Начало было весьма обнадеживающим: барон не кинулся на нее с обвинениями и не думал, кажется, устраивать допрос с пристрастием. Ничего, кроме вопроса, обычного и... необычного. Почему ему не спросить у самой скрипачки? Не верит ей? Полагает в женщине изрядную червоточину, не замеченную ею? Та казалась и впрямь неискушенной, как обещал ее племянник. Или... в том таинственном месте, куда синьор Позуолли возит женщин, и впрямь случилось что-то непредвиденное? В любом случае, другого выбора, кроме как разыгрывать полное неведение, у Кармагнолы опять же не было. - Она вдова, уже довольно давно. Кажется, при ее возрасте, замужем ей толком побыть и не удалось. Жила в семье мужа - деверь и племянники. Очень благонравна, и это ее семью очень раздражало. Бедные музыканты. Пытались ее убедить быть снисходительной к ухаживаниям... синьоров, но, разочарованные ее нежеланием, обратились ко мне, - Франческа говорила медленно и словно удивленно от того, что ей вообще приходится рассказывать. - Все так просто... хотя подобная щепетильность, пожалуй, встречается не очень часто.
Фабио ди Манторио: Обрисованный скупым рассказом Кармагнолы образ мало походил на «подружку разбойника». Тогда кто был тот незнакомец в маске? Что его связывало с Марией, а главное, как он ухитрился найти ее на вилла Пиния и зачем вмешался в дела, совершенно его не касающиеся?! Невысказанные вопросы горечью обжигали губы синьора Позуолли, но он не имел возможности задать их своей собеседнице. В эту минуту прокурор чувствовал себя старой и опытной гончей, растерявшейся оттого, что никак не может взять след улизнувшей дичи. «Терпение, ваша честь, терпение!» - Я не стану морализировать, синьора, - место к тому не располагает, - пробормотал Фабио, состроив отчаянно скучающую гримасу. - Однако не могу не высказать свое удивление тем, что эта женщина не пожелала вернуться в дом своих родителей, раз уж родственники покойного мужа вздумали обращаться с ней столь дурно. Это кажется мне странным. Не знаете ли вы, откуда она родом? Я имею ввиду, до замужества. Сам факт насильственного заточения строптивой родственницы в дом терпимости не показался синьору Позуолли чем-то из ряда вон выходящим. Постоянно имея дело с преступниками и преступлениями, ко многому начинаешь относиться спокойнее. Окажись эта Мария женщиной благородных кровей, случившееся было бы «гнусностью» и «неслыханным делом». Но она простолюдинка, так что деяния ее семьи неподсудны.
Франческа Мандзони: - Ей некуда было вернуться, синьор, - после некоторого молчания, потраченного на то, чтобы точно вспомнить все крохи сведений, что ей предоставил Альфонсо Мезарди, сообщила Франческа. - Она сирота, и замуж ее взяли прямо из приюта. Разговор становился все более странным. Зачем синьору Позуолли все эти сведения? Если девица у него на вилле, он мог бы спросить прямо у нее. Не верит? Ну отослал бы обратно, если дама внушает подозрения. И что такого неблагонадежного можно разглядеть в ней с ночи до ночи? Или что-то там произошло? Скрипачку пытались вызволить? И даже преуспели? Ну какое к этому отношение имеют возможные родственники из прошлого? - Я позволю себе некоторую прямоту, синьор, - Кармагнола так и не смогла пока ответить на свои вопросы, но у нее и не было достаточного для размышлений времени, однако, в чем именно стоит уверить барона в любом случае, она хорошо себе представляла. - Я очень аккуратна в... выборе женщин. Конечно, мне приходится верить на слово их родственникам или тем, от кого зависит их жизнь, но те тоже побаиваются обманывать. Так вот, кроме родственников мужа, у этой Марии никого не было. В историю про приют я охотно верю - она скрипачка. Игра на скрипке - каприз богатых людей или необходимость для бедных воспитанниц. Для дочерей богатых родителей у Марии слишком незавидная судьба. И, конечно, ее племянник утверждал, что у нее нет ни богатых покровителей, ни каких-либо заступников. В это я тоже верю, синьор. Они бы просто не посмели предложить ее в "Дом масок".
Фабио ди Манторио: Сирота… Из приюта… Отчего-то знание это неприятно царапнуло под сердцем. Как будто, окажись у Марии живые и здравствующие родители, этот факт раз и навсегда уничтожил бы проклятую неопределенность ее необыкновенного сходства с покойной баронессой ди Манторио. - Я вам верю, синьора, - в тоне гостя невольно прорезались властные нотки представителя закона. – Будь оно иначе, вы очень скоро лишились бы… Всего этого, - Позуоли скупо качнул ладонью, спрятанной в ворохе пышных кружев, очерчивая ленивым полукругом вычурное убранство комнаты с Минотавром. «Значит, родственники уверяли, что заступников у девицы нет. Мою виллу утром посетил святой дух, не иначе…» Фабио вспомнил приставленный к собственной груди клинок и поморщился. Дорого бы он дал за то, чтобы однажды поменяться с незнакомцем в маске местами. – Еще один вопрос, родственники женщины, когда они «устроили» ее сюда, были ли у них какие-то… особые пожелания? – глаза в прорезях маски подозрительно сверкнули. – Быть может они говорили вам, что синьоре нравятся, например, немолодые мужчины, или называли какие-нибудь имена, подталкивая вас к решению предложить эту особу именно мне?
Франческа Мандзони: - Особые пожелания любых родственников одинаковы, - Франческа, окончательно поверившая в миролюбие прокурора, расслабленно откинулась на спинку кресла. - Побольше денег и поменьше хлопот. Возможно, с бегством из "Дома масок" можно повременить, еще успеется. И все-таки что-то не так с этой девицей. Неужели она, Кармагнола, так сильно угадала, подсунув скрипачку синьору Позуолли, что того охватил суеверный ужас и он зачем-то стал спрашивать про дозамужних родственников и даже подозревает какой-то умысел? Одни загадки, которые стоит признать прелюбопытными, но лучше со своим интересом повременить, а то и вовсе о нем забыть, чтобы случайно не переменить настроение барона на прямо противоположное. - Не знаю, можно ли принять слова этого мальчишки за особые пожелания, но он советовал мне пристроить тетку любителям благонравных женщин, с которыми не обойтись без насилия,- Франческа не смогла сдержать неприязненного смешка. - Но это скорее уж крайнее невежество или просто озлобленность. Кажется, дама изрядно раздражала родственников своей неприступностью. Со стороны вдовы, у которой за плечами только приют, да и тот далеко от Неаполя, это и правда весьма глупо и неосмотрительно.
Фабио ди Манторио: Синьор Позуоли вспомнил сопротивление Марии, ее упорное нежелание смириться с тем, ради чего он привез ее на вилла Пиния. «Благонравная женщина», верно подмечено. Распаляющая в мужчинах потребность во что бы то ни стало заполучить то, в чем им так упорно отказывают. Он тоже не оказался исключением… Стараясь скрыть раздражение, барон сплел пальцы в замок. Синьора Кармагнола пока не сказала ему ничего, что могло бы показаться подозрительным. Ровно как и ничего, проливающего свет на историю с нательным крестиком. Если только… Разум зацепился за оброненное вскользь «только приют, да и тот далеко от Неаполя», и Фабио насторожился. - Так она не неаполитанка? – вскинулся он, и в памяти королевского прокурора невольно промелькнули слепящие отражением солнца венецианские каналы. На мгновение Позуоли показалось, что ноздрей его коснулся характерный запах стоячей воды, а в горле запершило. Его самого вместе с телами его жены, дочери и слуг убийцы по обычаю тех мест бросили в канал. Какое… неуместное воспоминание! - Вот как, это становится интересным, синьора. И вам известно, откуда она родом?
Франческа Мандзони: - Я разве еще не сказала? - удивленно спросила Франческа и спохватилась. Конечно, не назвала. Для нее самой, родившейся и выросшей в Венеции, казалось, что сочетание слов приют для девочек и музыка недвусмысленно связаны с этим городом. - Она приехала из Венеции. Именно там, я так поняла, ее и нашел будущий недолгий супруг. Разговор Кармагнолу тревожил своей необычностью, за которой, как известно, может скрываться все, что угодно. Она могла бы смириться с собственным незнанием - в конце концов, в мире столько нераскрытых тайн и секретов, что она уже давно научилась обуздывать свое любопытство, если бы не одно обстоятельство - Франческа понимала, что ей есть что рассказать, но о визите маркиза она распространяться не собиралась, что и делало ее интерес вполне личным. Если Кармела указала дорогу и маркиз дель Боско побывал на вилле, то синьора Кармагнола оказывалась в этой истории замешана с вполне неприятными последствиями. Слова для вопроса подбирались с трудом. - Простите мне мою назойливость, синьор, но... с этой женщиной что-то не так?
Фабио ди Манторио: Синьор Позуоли вздрогнул. Как будто собеседница застукала его чем-то постыдным. Из Венеции… Венеции! Может, крестик ей подарили там? Желание отомстить, хоть и по прошествии многих лет, но все же отомстить людям, лишившим его семьи, всколыхнулось в груди королевского прокурора тяжелой мутной волной, подступило к горлу, отразилось льдистым холодом в глазах. Кто бы она ни была, эта скрипачка, она должна знать, от кого получила свой подарок… И это проклятое сходство… Фабио с трудом сдержал желание прижать пальцы к вискам, мысли его неслись вскачь, обгоняя друг друга. Вопрос Кармагнолы был некстати. Такой простой, и как раз из тех, на которые всего сложнее ответить. - Нет-нет, с женщиной… все так. Голос содержательницы дома терпимости был полон заботы и беспокойства, и ди Манторио все еще не видел повода и возможности уличить ее во лжи. Кармагнола не знает, что произошло сегодня утром. - Она разбудила во мне воспоминания, - скомкано пояснил барон. - Очень давние и очень личные. Это оказалось… неожиданно. Я хочу встретиться с ее родственниками, - внезапно заявил он. – Я хочу знать ее имя до замужества. Венецианский приют для сирот, где обучают музыке – это верно Оспедале делла Пьета? Чтобы справиться там об ее прошлом, мне нужно имя…
Франческа Мандзони: - Я рада, что с ней... все удачно, - осторожно протянула Франческа, боявшаяся выдать свою догадку, отчего лицо ее под бархатной тканью обратилось второй маской. Марии на вилле у синьора Позуолли нет! Уж имя он мог бы узнать у нее точно. Или просто не верит? Хочет узнать все, не пробуждая подозрений у Марии? Но имя... Что может быть проще этого вопроса? Кармагнола затаила дыхание, словно боялась даже им обнаружить свой интерес и беспокойство. Лучше подумать обо всем этом потом, вдали от тяжелого взгляда прокурора. - Я не знаю ее имя до замужества. Сейчас ее зовут Мария Мезарди. У нее есть племянник Альфонсо Мезарди, тоже скрипач. И деверь... не знаю его имени. Живут где-то в Веккьо. Играют в домах аристократии.
Фабио ди Манторио: Для обычного человека этих скупых сведений вряд ли было бы достаточно, для королевского прокурора – более чем. В его распоряжении имелся генерал-лейтенант неаполитанской полиции и весь его штат комиссаров, дознавателей, агентов и сбиров. Если потребуется, они перевернут Веккьо вверх дном, но отыщут семейку Мезарди. Фабио вновь страдальчески поморщился. После того, что синьора Кармагнола рассказала о родственниках скрипачки и о том, как они обошлись с ней, ди Манторио вовсе не был уверен в том, что Мария, с помощью незнакомца в маске покинув виллу Пиния, отправилась домой. Что если, - чем черт не шутит, - она покажется в «Доме Масок»? Объяснить содержательнице борделя, что ему нужно, означало поделиться, пусть и скудными, но подробностями утреннего происшествия. Делать этого барону не хотелось, но… Сжав губы в нитку, он извлек из недр своего строгого камзола кошель с серебром. - Возможно, моя просьба опять покажется странной, синьора, но на этот раз я готов подкрепить ее звонкой монетой. Если вы вновь увидите Марию Мезарди, - не обязательно в собственном заведении, просто случайно, допустим, на улице, - или что-то узнаете о ее местонахождении, прошу вас, немедленно пришлите записку на…, - Позуоли назвал Кармагноле адрес одного из своих доверенных полицейских агентов. – Надеюсь, этих денег достаточно на то, чтобы оплатить расторопность посыльного.
Франческа Мандзони: Просьба и впрямь показалась синьоре в некотором роде очень странной. Мария Мезарди для прокурора исчезла, и он бы очень хотел, чтобы она нашлась. Что-то подсказывало Кармагноле, что она знает, где скрипачку можно найти или хотя бы искать. На какой-то короткий миг явилось искушение: оказать синьору Позуолли услугу, вероятно, получить за это деньги и все-таки исчезнуть навсегда, чтобы никто никогда больше не увидел в "Доме масок" его хозяйку, а самой ей не пришлось дожидаться ни возможной мести маркиза дель Боско, ни гнева, в случае ошибки, обманутого прокурора. И ждать, не случиться ли что-нибудь, что заставит одного из этих двух мужчин ошибочно подозревать ее в интриге. Усилием воли Франческа подавила в себе этот малодушный порыв, позволив его заглушить другому, корыстному. Указать барону верный путь она сможет в любой момент, и для этого у нее есть много способов, пока же лучше оставить все как есть. - Где бы ни оказалась синьора Мезарди, думаю, это будет скорее где-нибудь недалеко от меня, чем от вас, - наконец кивнула Франческа и протянула руку за призывно позвякивающим монетами мешочком. - И тогда я обязательно дам вам знать. Так быстро, как смогу.
Фабио ди Манторио: - Я рад, что мы поняли друг друга, синьора, - склонил голову барон. – Он предпочел бы обещаниям что-то более существенное. Но глупо было ожидать, что синьора Кармагнола немедленно, словно черта из табакерки, извлечет беглую девицу из недр «Дома Масок». Однажды она уже сотворила подобное, и надо было крепче держать свою добычу. Но кто мог предположить… Кто мог предположить, что уединенная вилла, высокие стены и все предосторожности с завязанным глазами и масками докажут свою полную несостоятельность как раз в тот самый момент, когда ему будет нужно от женщины нечто большее, чем просто удовлетворение плотского желания. «Я все еще в доме терпимости, - напомнил себе Позуоли. – И можно было бы…» Но мысль эта не вызвала у прокурора ничего, кроме отвращения. Мария явилась к нему призраком покойной жены, и воспоминание было слишком свежим, чтобы искать утешение в объятиях продажных красоток. К тому же барону ди Манторио не терпелось отдать распоряжения о поисках семьи Мезарди. И было бы весьма недурно, если бы полицейские агенты обладали расторопностью явившегося к нему в дом разбойника. - Скажите, синьора, девицы, что побывали в моем доме ранее, до Марии Мазарди, рассказывали вам когда-нибудь, где расположена моя вилла? – не удержался все же от вопроса Фабио. - Может быть, обсуждали это между собой? Женщины, как известно, любопытны и любят сплетничать.
Франческа Мандзони: Надо было отдать должное прокурору, он задал очень точный и столь же неудобный для Кармагнолы вопрос. "Все-таки он ищет что-то именно здесь", - ей стало несколько жарко, а на щеках, к счастью скрытых слоем пудры и маской, зажглись красные пятна, - "и будет подозревать, если не найдет". - Я не буду скрывать, синьор, я лично разговаривала с каждой девицей, побывавшей у вас, - Франческа решила, что для сокрытия самого главного вполне позволительно рассказать о чем-нибудь, в данный момент не существенном. - Все-таки я должна знать... какие-то подробности. Но вы были осторожны, и ни одна из них так и не поняла ничего больше того, что, кажется, дорога была не очень далекой. Помня наш уговор, я отправляла к вам новеньких и неискушенных, они были сама предупредительность со мной и не лгали. Они были слишком заинтересованы... ну вы понимаете... Кармагнола смущенно закряхтела и закашлялась. Рассказ выглядел стройным - еще бы, она и сама была бы уверена в нем еще день назад. Новенькие всегда смотрели ей в рот и боялись вызвать даже малейшее раздражение. Простой расчет, но как же она ошиблась! Не самая умная, да еще и, казалось, сохранившая по сей день изрядную долю бесхитростности, умудрилась обмануть ее. - Сохранить тайну от меня, чтобы поведать ее подружкам? Да у них и подружек здесь еще не было. И потом... это бы точно дошло до меня. У девиц здесь весьма своеобразные отношения, синьор. Я это поощряю, и тайны здесь невозможны.
Фабио ди Манторио: Гость вновь кивнул. Половинчатая откровенность Кармагнолы сошла за полную искренность. Фабио никогда не сомневался в корыстном любопытстве сидящей напротив женщины. И то, что она расспрашивала своих девиц о нем, ничуть не разозлило его сиятельство. С куда большей вероятностью барон заподозрил бы неладное, заяви синьора, что она ни разу не интересовалась личностью того, кто сейчас скрывается под простой черной баутой. Что ж, допустим девушки, побывавшие на Вилла Пиния, и правда не смогли поведать своей хозяйке никаких сокровенных тайн. В таком случае, как его разыскал чертов разбойник?! «Он мог просто следить за каретой, - «любезно» пояснил сам себе прокурор. – Он сам, или кто-то из его подручных. Бандиты в Неаполе в конец распоясались. Этот напыщенный острослов маркиз дель Боско все же был в чем-то прав. Не удивительно, что он разъярился из-за нападения на своих то ли приятелей, то ли родственников. Я и сам сейчас в бешенстве». - Благодарю за пояснение, синьора. Я и сам предполагал нечто подобное. Но все же спросить не мешало. Полагаю, что сегодня я уже изрядно утомил вас разговорами. Поэтому позвольте откланяться, - Позуоли поднялся, неторопливо и тяжело, словно груз дурных воспоминаний лег на его плечи неподъемной тяжестью. – И помните о моей просьбе. Она куда важнее для меня, чем может показаться на первый взгляд.
Франческа Мандзони: - Я помню, синьор. Если я когда-нибудь увижу эту женщину... Нет, даже если я что-нибудь услышу о ней, то непременно сообщу вам, - Кармагнола поднялась вместе с гостем и тяжело засеменила за ним, провожая до дверей, без умолку болтая, чтобы подтвердить собственную готовность услужить и заодно излить в трескотне радость оттого, что разговор так хорошо закончился. - Красивая женщина не самая большая редкость. Имя Мария и того чаще. Скрипачки тоже встречаются. Но чтобы все вместе... Если откуда-нибудь даже слух пойдет, я сразу, сразу, уж будьте уверены... "Старуха" еще долго изливалась подобным образом, пока за синьором Позуолли не захлопнулась дверь, после чего вернулась к себе и вновь опустилась в кресло. Фьяметта маячила перед ней предупредительной тенью, точь-в-точь такой, какой и сама она только что кружила около прокурора. - Всем скажешь, что с Кармелой, кажется, случилось что-то плохое. Потом придумаем, что и откуда стало известно. Чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что девице повезло или еще какая-нибудь глупость. В следующий раз никто нос наружу не высунет, не предупредив. Кармагнола махнула рукой, выпроваживая помощницу, и погрузилась в невеселые размышления. Скрипачке по имени Мария удалось покинуть барона ди Манторио, но тот почему-то не мечет громы и молнии, желая вытрясти из сводни все. Кармела ускользнула. Кажется, можно и забыть. Ни одна из них не знает ничего предосудительного. Но Франческу это не устраивало - две женщины, находящиеся вне ее влияния, в придачу к двум аристократам, каждый из которых может как забыть о существовании хозяйки "Дома масок", так и в любой момент вдруг предъявить ей какой-нибудь счет... слишком много неопределенного. Да, неизвестность Кармагнола не любила более всего на свете. Эпизод завершен.
полная версия страницы