Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » Искусство быть мужчиной » Ответить
Искусство быть мужчиной
Паола Фьорелли: 9 июня 1744 года, утро. Палаццо делла Корте.
Ответов - 31, стр:
1 2 All
Паола Фьорелли: Верно говорят, что с бедой нужно переспать. Вчерашнее осталось в воспоминаниях синьорины Фьорелли сплошным размыто-серым пятном. Несколько раз она справлялась о синьоре де Руасси, пока, наконец, утомленный лакей не поведал странному гостю его сиятельства, что фра Леон прислал записку, в которой просил перевезти его вещи по указанному в послании адресу. «Не вернется?!» - ахнула про себя Паола, вскинув изумленные глаза на невозмутимую физиономию халдея. - Синьору угодно что-то еще? – нетерпеливо переспросил слуга, перебирая ногами, - желаете отобедать? - С-синьор Винченцо тоже не возвращался? – плечи Паолы поникли от безысходности. - Его сиятельство был и снова уехал, вероятно, надолго, - коротко сообщил лакей, разглядывая лепнину на потолке. Как охарактеризовать иначе стремительное возвращение маркиза домой только для того, чтобы переодеться и, захватив вооруженных слуг, исчезнуть вновь, он не ведал. - Мне ничего не нужно, - лаконично выдохнул «синьор Фьорелли», - впрочем, нет, пусть заберут почистить мои вещи. - Вам прислать кого-то в услужение, ваша милость? – отсутствие мрачного саксонца предполагало подобное пожелание со стороны юноши. - Н-нет, не стоит, пока, - торопливо ответил «Гвидо», встряхивая головой, - я спущусь к обеду. Слуга церемонно поклонился и испарился, унося с собой легкое недоумение от разговора с новым постояльцем палаццо делла Корте. Так прошел день. Как только лиловые сумерки накрыли комнату, «синьор Фьорелли», предупредив мажордомо о том, что ужинать не будет, и не желает, чтобы его беспокоили, потребовал поставить на утро кувшин для умывания, затем запер дверь и, торопливо раздевшись, скользнул под прохладные шелковые простыни, с наслаждением потягиваясь, и чувствуя, как тянущая боль в груди потихоньку отпускает. Она спала долго, тихим, покойным сном без сновидений, а, когда проснулась, был уже день, легкий ветерок раскачивал гардины, солнечные зайчики плясали на зеркале паркета, а теплые лучи, как и вчера, шаловливо царапали колени. Утром все казалось иным, более светлым. Паола торопливо умылась и оделась, старательно затягивая шнуровку корсета и путаясь в петлях, оглядела себя в зеркале, старательно задрав подбородок и обнаруживая, что ссадина несколько поблекла и приобрела оливковый оттенок. Девушка тщательно поводила по подбородку и щекам пуховкой с рисовой пудрой – отчего свежее личико Паолы стало напоминать маску Пьеро. То ли в честь цветущей ссадины, то ли по случайному совпадению, «синьор Гвидо» облачился в щегольский оливковый камзол – и, словно дождавшись, пока гость его сиятельства закончит туалет, в спальню робко царапнулся лакей. - Кюлоты? – уточнила Паола, от неожиданности вытаращив на слугу незабудковые глаза, - его сиятельство просит мои кюлоты? Напудренный парик кивнул утвердительно. Да, именно кюлоты. Зачем синьору дель Боско понадобились ее кюлоты, девушка переспрашивать постеснялась, решив проглотить любопытство и выяснить это позже, но радость от того, что маркиз дома и помнит о ее присутствии – пусть воспоминание это выразилось в весьма странном пожелании, перевесила все недоумения. Паола забралась в кресло, по-детски поджав ноги, и принялась ждать. Чего, собственно, она ждала – непонятно, но терпение вознаградилось сторицей – не прошло и часа, как тот же напудренный лакей сообщил, что его сиятельство дожидается синьора Фьорелли в столовой. Если бы это было возможно и допустимо, Паола спустилась бы по широкой мраморной лестница, прыгая на одной ножке. - Доброе утро, ваше сиятельство, - сообщил «Гвидо» то ли сервированному к завтраку столу, то ли категорически прямой спине маркиза дель Боско, пытаясь угадать по напряженному затылку переменчивый настрой своего патрона.
Винченцо дель Боско: Винченцо как раз ставил последнюю точку в своем послании. - Как вам спалось? - Голос его невольно и почти неуловимо споткнулся на учтивом «синьор». Черт побери, по незнанию подобное выходило много естественнее, чем в угоду притворству. Маркиз обернулся к Фьорелли, с удовлетворением отмечая, что пудра, порою совершенно несносная, все же незаменима, когда человек желает скрыть следы возраста, пола, неумеренных возлияний или житейских невзгод. Сейчас она смягчила не только живописный синяк на подбородке Паолы, но и ее цветущую юность и женственность в целом. И все же прозорливая проститутка без труда раскусила синьорину. Или та все же сама во хмелю проболталась? Он наскоро присыпал записку песком, подсушивая чернила, и передал лакею. - Для синьора Раниеро ди Фиори, доставишь немедленно. Гвидо, друг мой, кофе? Молоко? Круассаны? Сдоба? Слуга исчез, и пока место его не занял следующий лакей, дель Боско воспользовался минутой перепавшего им с Паолой тет-а-тета, чтобы многозначительно кивнуть на окно. - Я хотел бы побеседовать с вами. Где-нибудь на воздухе. Возможно там, где месье де Руасси имел привычку выслушивать ваши исповеди. Как вы относитесь к небольшой прогулке по парку?
Паола Фьорелли: - Мне тоже нужно поговорить с вами, синьор Винченцо! – «Гвидо» жадным взглядом скользнул по столу, где на прозрачном фарфоре горкой высились ванильные булочки с корицей, в сливочнике белоснежной шапкой лежали сливки, серебряные щипцы покоились на сахарной горке, а аромат от круассанов с тающей на подрумяненных боках стружкой сливочного масла исходил такой одуряющий, что Паола невольно сглотнула слюну и приготовилась стоически вынести разговор, а позавтракать потом – буде маркизу дель Боско пожелается установить подобную очередность неотложных дел. Судя по глазам, он не сердился, а если и сердился, то не на нее – напряженный затылок синьорина Фьорелли с легкостью решила отнести на совесть адресата Винченцо, а некоторую заминку в словах маркиза почувствовала, и поежилась, понимая, что многие знания добавляют ее покровителю многие неудобства. - Прекрасно отношусь! - уверила она, бросая прощальный взгляд на кофейник, и настороженный – по сторонам, в надежде не увидеть в нише или за занавеской длинные уши соглядатая, - фра Леон исповедовал меня в патио, что у южного фасада, с тремя грациями. Улыбка Паолы отдавала лукавством, а слова – горечью. Синьор де Руасси исчез, не объяснившись, и ей хотелось надеяться, что белокурый клирик, оставивший о себе самые приятные впечатления, сдержит слово и не сделает ее секрет достоянием гласности.
Винченцо дель Боско: - В таком случае, берите с собой булочку, - не выношу голодных взглядов, - и пойдемте взглянем на граций, - предложил маркиз, поднимаясь. Он собирался взять синьора Фьорелли под локоть, но, после некоторой заминки, передумал. - Я оставил вас вчера довольно внезапно, простите меня. И не имел возможности вернуться к нашему разговору ровно до сегодняшнего утра, - Винченцо лениво взмахнул рукой, отгоняя павлина, живо заинтересовавшегося хлебом в ладонях Паоллы и явно решившим, что синьор явился в патио с благими намерениями кормить красивых птиц. – И все это время мне хотелось расспросить вас, как, собственно, вы выкрутились, когда барон пригласил вас прогуляться в дом терпимости? Девице даже в штанах затруднительно изобразить мужчину. Но уж без штанов… хм… Дель Боско коротко хмыкнул. - Не думайте, что я соскучился по скабрезностям, синьор… синьорина… Но, волей случая, вчера вечером мне пришлось заглянуть в «Дом масок» И кое-какие откровения тамошних дам меня обеспокоили.
Паола Фьорелли: Синьорина Фьорелли, успевшая бросить на маркиза влажно-фиалковый от нахлынувшей признательности взгляд и ухватившая с расписанного амурчиками блюда парочку круассанов, едва не поперхнулась, услышав обращенные к ней слова. Она ожидала чего угодно – расспросов о том, что известно фра Леону, о подробностях стычки в «Синем петухе», но интерес к ее пребыванию в «Доме Масок» и выраженное в связи этим беспокойство заставили Паолу споткнуться, едва не уронив добрый кусок круассана со сливочным кремом на нагретую солнцем терракоту. Святая дева, кто-то о чем-то проболтался? Сердце совершило незапланированный кульбит. - … Э-эм-мм… - «Гвидо» прожевал кусок ставшего клейким воздушного теста, - ну-у, точно так же, как я выкручивался… выкручивалась, разговаривая с вами. Вы ведь не догадались, ваше сиятельство? Лазоревый взгляд Паолы смешливо скользнул по лицу маркиза. Его сиятельство явно имел в виду нечто иное, но, чтобы выговорить иное, нужна была смелость. Устранив ее недостаток новой порцией крема, синьорина Фьорелли продолжила, смутно понимая, что узнать о случившемся с ней в борделе синьор дель Боско мог от дочери булочника. - Верь после этого женщинам!.. – запальчиво сообщила Паола, игнорируя скабрезную ухмылку Винченцо, - догадалась только одна девица, с которой мне пришлось пойти в спальню. Я ей заплатил… заплатила столько, что болтать с ее стороны было откровенной неблагодарностью!
Винченцо дель Боско: - Да? Возможно, именно поэтому она и не стала откровенничать с неким господином, который весьма настойчиво расспрашивал ее о том синьоре, с которым она провела ночь. По словам девушки, ей угрожали, и кроме того этот любознательный посетитель знал о нападении на вас. Очередной поклонник, синьор Гвидо? В ярко-синих глазах Паолы Фьорелли плескался смех и это… было неправильно. Легкомыслие – бич юности, но, в конце концов, у этой малышки вчера прирезали слугу, ее саму едва не отправили к праотцам, инкогнито ее висит на волоске, судьба неопределенна, а она улыбается, являя миру то неосознанное кокетство, что положено девицам природой. Гнев на одну женщину, переполнявший сердце Винченцо, грозил выплеснуться на другую, и он невольно поджал губы и стиснул кулаки, на счастье скрытые пышными кружевными манжетами. - Мои поздравления, дорогая синьорина. Ваш безумный план, кажется, принес свои плоды. Кому-то не терпится избавиться от вас, и этот кто-то – отнюдь не портовая шваль. Очень жаль, что ни я, ни вы не знаем пока врага в лицо. Его видела только проститутка. Поэтому… через несколько минут я познакомлю вас с Маттео. Он славный малый, и заменит вашего покойного слугу на нашем милом семейном маскараде. Дель Боско нетерпеливо скользнул взглядом по присыпанной гравием дорожке, на которой, если Бертуччо потрудится быть проворным, вот-вот появится переодетая в мужское платье Кармела.
Паола Фьорелли: Неосознанно-пикантная улыбка, с мягкими ямочками на щеках, наделяющая «Гвидо Фьорелли» тем самым девичьим очарованием, что так раздражало желчного маркиза дель Боско, стремительно увяла и обратилась в трагический излом темных бровей. - Расспрашивал? Кто-то расспрашивал обо мне и угрожал Кармеле? – явная растерянность в звонком голосе мешалась с азартно-звенящей нотой, - это ведь значит… Синьорина Фьорелли все-таки уронила остатки круассана на рыжую плитку. Прогуливающиеся неподалеку павлины с криками, подобными пронзительному кошачьему вою, едва не передрались за порцию кремовой сдобы, а Паола продолжала растерянно смотреть на маркиза, с размаху опустившись на мраморный парапет, отделяющий фонтан с грациями от увитой виноградом перголы. - Когда… когда на нас напали, в «Синем петухе», они не хотели убивать меня. Они хотели убить Гюнтера. Это он, вы ведь понимаете, синьор Винченцо?.. Отчаяние в синих глазах синьорины Фьорелли соседствовало с надеждой охотника, напавшего на след. Если за ней следили, значит ли это, что заботливый родственник догадался о ее тайне? Или… не догадался? Куртизанка ее не выдала – если не соврала, конечно. Что-то еще говорил Винченцо? Она стряхнула с себя задумчивое оцепенение и лишь спустя мгновение осознала, что предлагает ей маркиз дель Боско. Маттео? - Но я не могу пользоваться услугами лакея-мужчины, - изумленно посетовала девушка, - ведь если… Договорить Паола не успела, услышав шорох гравия под ногами спешащего к ним слуги – подняла голову и запнулась, проглатывая порцию вполне резонных возражений.
Кармела: Приближающийся к маркизу и Паоле «слуга» стал Маттео буквально полчаса назад, после того как Кармела, которой предоставили в полное распоряжение каморку в пристройке для слуг, долго и старательно отмывавшая в тазу всю пудру и помаду, наконец, преуспела в наведении чистоты. Проступивший собственный цвет лица и губ сделал ее сразу моложе, показались и почти детская еще припухлость, и яркий румянец. Следующим испытанием было расчесать волосы, которые, даже собранные и завязанные хвостом сзади, сохраняли все черты, позволяющие понять, что не так давно их тщательно завивали, взбивали и пудрили. Но особенным испытанием оказалось облачиться в одежду, любезно принесенную Бертуччио и сваленную на полу. Рубашка была непривычно короткой, а ноги, облаченные в кюлоты, казались гораздо более голыми, чем под полупрозрачной юбкой. «Непотребство какое», - фыркнула про себя Кармела, вытягивая ногу в сапоге и с любопытством разглядывая полученный результат. – «Ну хоть выглядит ничего», - Кармела удовлетворенно хмыкнула и тут же недовольно сморщила нос, - «а ощущения так себе». Она встала и попробовала пройтись по комнате, довольно неуклюже – после ставших уже привычными за год изящных туфель ей казалось, что каблук существует где-то далеко за пяткой, а сама пятка и вовсе ниже носка. Бедро норовило качнуться, что должно было выглядеть довольно пикантно. Кармела попыталась вспомнить и изобразить безалаберную походку своего двоюродного брата, но не была уверена в том, что преуспела. Распахнувший дверь Бертуччо посмотрел на ее старания весьма скептически и так сказал «Пошли, малец», что Кармела насупилась и буркнула «Посмотрела бы я на тебя в юбке», впрочем, довольно тихо. Как следует сосредоточившись, ей удалось вполне сносно выйти из флигеля и ступить на шуршащий под ногами гравий. Бертуччо махнул рукой в том направлении, где гуляли маркиз дель Боско и «синьр» Фьорелли. - Вы меня звали, ваше сиятельство, - надо заметить, что если первое слово еще сопровождалось интонациями, которые подходят девицам из заведения синьоры Кармагнолы, то «сиятельство» звучало уже не в пример более прилично для «мальца».
Винченцо дель Боско: - Ну еще бы. Маркиз придирчиво оглядел молодого прохвоста, в которого превратилась отставная жрица любви, и остался вполне довольным увиденным. Более того, на фоне женственного слуги женственность его будущего господина гораздо меньше бросалась в глаза, чем по соседству с немолодым, основательным, словно высеченным из сурового серого туфа немцем. - Что-то подсказывает, что вы, синьоры, знакомы друг с другом, но все же отрекомендую вас друг другу заново, - напыщенно провозгласил Винченцо, веселясь по-своему. – Синьор Гвидо Фьорелли, в будущем, возможно, барон Фьорелли, если на то будет воля короля и воля Божья, разумеется. Маттео… Ну, допустим, Гудзони. Маттео ищет службу, и лично я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы он попробовал себя в роли вашего нового слуги, синьор Гвидо. Раз вы уже начали платить ему, и платить, как я понимаю, недурно, продолжайте. Лично мне сегодня ночью он послужил недурно… Запоздало сообразив, что Паола, буде она узнает Кармелу в этом наряде, решит, чего доброго, что речь идет о службе совершенно определенного рода, синьор дель Боско с огромным трудом подавил сдавленный смешок и великодушно уточнил: - Вовремя подсказав дорогу за город. Свежие воспоминания царапнули душу в самый неподходящий момент, не позволив мужчине ободряюще улыбнуться обеим девушкам, как следовало бы, если уж берешься улаживать чужие неприятности. Неизвестность была изматывающей и пугающей, ясность оказалась безнадежной. И попробуй выбери, что в конечном итоге хуже.
Паола Фьорелли: Возражения прилипли к небу, лишь только синьорина Фьорелли услышала голос некоего Маттео, определенного маркизом ей в слуги. Онемев, Паола растерянно захлопала глазами, пытаясь соотнести то, что она слышит с тем, что видит. Слова Винченцо окончательно рассеяли сомнения. И, все-таки, невысокий коренастый мальчишка с по-детски пухлым лицом, с которого были смыты пудра и кармин, менее всего напоминал полуобнаженную вакханку из «Дома Масок», кормившую сказками Гвидо Фьорелли. «Прекрасно! - в синих глазах девушки плеснулась злая ирония, - в лакеи к вам поступит девица из борделя, синьорина Фьорелли!» Чертенок за левым плечом услужливо подсказал, что не далее как позавчера синьор Гвидо, ничтоже сумняшеся посещал этот бордель в сопровождении весьма сомнительной компании, возглавляемой пьяным корсаром, и это его нимало не смущало. «Смущало!» – оправившийся от недавних обмороков ангел сурово цыкнул на конкурента. Послушав перепалку искусителя и моралиста, Паола обрела дар речи, и, выдавив из себя кривую ухмылку, сообщила надменному профилю маркиза дель Боско, который, судя по всему, получал определенное удовольствие от пикантной встречи двух самозванок, о своем согласии. - Вы очень добры ко мне, ваше сиятельство, и … к этому молодому человеку, - «Гвидо» покладисто вздохнул, принимая правила новой мистификации, но не удержался от маленькой шпильки, - я буду хорошим хозяином, Маттео, и не стану за малейшую провинность отправлять тебя на конюшню.
Кармела: Новоиспеченный Маттео Гудзони с любопытством посматривал на недавно приобретенного хозяина. Вообще, Кармеле уже пришлось увидеть нескольких служанок из делла Корте, и в какой-то момент ее даже посетили сомнения в правильности содеянного - все-таки с поручениями бегать - это не на диване сидеть, да и платьица у нее в "Доме масок" были не в пример более интересными. Пришлось себе напомнить и про синьору Кармагнолу, и про то, что обычно после сидения на диване бывает. И вообще, если маркиз не обманет и даст столько денег, сколько обещал, то бегать ей больше и не придется, по крайней мере по чужим поручениям. Да и с сеньором Фьорелли может весело получится. Не каждой удается поучаствовать в таком маскараде, да еще при полной поддержке вельможи, то есть безнаказанно. - А я буду очень стараться... - Маттео окинул Гвидо взглядом, с одной стороны, полным готовности оправдать все надежды, а с другой не лишенным некоторой покровительственности. - Хотя... чего там страшного на конюшне. Кроме лошадей и конюхов никого больше и нет.
Винченцо дель Боско: - Приятно слышать, что вы поладили, - лениво констатировал Винченцо, выслушав многозначительный девичий обмен приветствиями. – Во избежание излишнего любопытства со стороны моей постоянной челяди, Маттео поселится в комнате, смежной с комнатами синьора Гвидо. Это было совершенно естественно, собственно, покойный Гюнтер обитал там же, но вряд ли кому-то из его слуг пришло бы в голову сомневаться в том, что суровый немец носит штаны по богоданному праву. В отношении Кармелы все было сложнее, но маркиз надеялся, что посвященные в тайну «Маттео» Бертуччо и Парролио не станут болтать языками. - А теперь я оставляю вас, синьоры, дабы вы могли без помех обсудить, чего вы ждете друг от друга, - резюмировал дель Боско, с трудом подавив непрошенный зевок. Яркое утреннее солнце и журчащее щебетание пичуг на теплой терракоте мозаичного пола патио, возможно, и не располагали ко сну, но за плечами у Винченцо были сутки треволнений самого разного толка, тело и душа его требовали отдыха, и даже выпитый четверть часа назад кофе не сумел прогнать усталость. Сейчас маркиза убаюкивало буквально все, даже душераздирающие крики павлинов над останками круассана. Пускай дамы займутся своими делами сами. Кармела могла многое сделать для Паолы, за исключением одной существенной малости: она не могла защитить своего «господина» с оружием в руках. Что ж, с этим придется смириться, да и слуги-мужчины далеко не всегда бывают так же расторопны, как покойник Гюнтер. Если Гвидо не станет больше добровольно соваться в пекло… Винченцо оставалось надеяться на то, что дочь Таддео Фьорелли хорошо усвоила урок, данный ей в «Синем петухе» и на будет больше лезть на рожон, по-мужски геройствуя. - Синьор Фьорелли, увидимся за ужином. Маттео… Напомни Бертуччо, чтобы он как следует накормил тебя. Счастливо оставатся.
Паола Фьорелли: Оставшись одни на один с Кармелой, обряженной в мужской костюм, Паола тяжело вздохнула. Игра, которая поначалу не казалась ей такой уж замысловатой и сложной, хоть и вызывавшая внутрений трепет во всем ее существе, перестала быть легкой и беспечной, какой была при Гюнтере, не смотря ни на что. Итак, она выбрала свои карты у судьбы и сейчас судьба ожидает от нее новый расклад. Сделаный до этого пасьянс уж не казался Паоле разложенным ее собственной рукой. Карты смешались, в колоде появилось столько перевертышей... Неужели она была так наивна в начале этого пути, что думала, будто ей удастся обмануть целый свет? Винченцо дель Боско, Бертуччо, Парролио а теперь и Кармела... "Что знает двое - то знает и свинья!" - Как-то сказал покойный Гюнтер, думая, что его синьорины Паолы нет рядом. Но она услышала эту поговорку и та врезалась ей в память - не слишком благозвучная и с непонятным доселе смыслом. Так вот что она означала - эта грубая поговорка! Тайна Паолы все больше переставала быть тайной, а замысел, изначально взлелеяный в самом укромном уголке ее девичьей души, превратился в настояще лицедейство, увлекая за собой все больше посторонних людей... Однако, почему ее так тревожит это, раз Винченцо дель Боско настолько спокоен? Он, казалось, наслаждался этой игрой и все больше входил во вкус... В голове Паолы завертелись мысли одна сумрачнее другой: какой смысл Боско покрывать ее обман? И почему он этоделает с таким воодушевлением?! Неужели ради спасения ее дамской задницы, обтянутой мужскими штанами? Или ради былой доброй дружбы с семьей Паолы Фьорелли - дружбы, покрытой пылью, как старинная рукопись в антикварной лавке?! Она сама удивилась тому, какой подозрительной стала за недолгое время своего лицедейства. И вот сейчас она должна довериться еще одной ряженой девице да еще с не слишком положительной репутацией! Продать Паолу за деньги, большие, нежели предложил дель Боско, Кармеле не составит труда. Это же естествено для нее! Продавать себя - это же ее вторая натура, работа, которой она занималась до того, как примерила мужские кюлоты... Паола взглянула в слегка насмешливые глаза Кармелы и наморщила лоб. - Ну, что будем делать, Маттео Гудзони? Не могу сказать, что Ваше общество, синьорина, меня несказанно радует. Скоре тяготить. - Произнесла она. - Но я надеюсь, маркиз дель Боско заплатил Вам достаточно, чтобы Вы хранили мою тайну, как свою. Эта фраза была совершенно лишней. Если куртизанка проболталась - то предупреждать ее о чем-то уже поздно. Но если Кармелла и в правду не соврала - тогда у Паолы есть надежда хранить свое инкогнито и дальше, пока не расеется туман и она не начнет различать, что к чему яснее... Паола присела на скамью и устремила взгляд на своего новоиспеченного челядинца. - Скажите.... Маттео, а Вы могли бы описать мне того сеньора, что интересовался мной в "Доме Масок"? Запомнили ли вы его хоть немного?
Кармела: "Вот уже и тяготить", - подумала Кармела, стараясь вытянуться перед "синьором" стрункой, чему почему-то очень мешали непривычные сапоги, - "а в "Доме масок", помнится, вы за меня хватались, как за соломинку. Видимо, я вам тут нечто вроде неприятного воспоминания?" - Его сиятельство был очень добр, - коротко ответила девица, глядя снизу вверх на свою хозяйку, - а болтать мне некому, синьори... синьор. Я же теперь вроде как в бегах, и мне остается только на его доброту и надеяться. "Не доверяет", - добавила Кармела про себя и с пониманием вздохнула, - "и было бы странно, если бы доверяла." - И потом уж если я тому господину ничего не сказала, - она сделала многозначительную паузу, - а он страшный, тот синьор, просто ужас какой страшный. Глазами так зыркает, а когда пальцы на горле сжимал... - Кармела даже зажмурилась, - но я все равно ничего не сказала. А сам он, если не злится, то обычный совсем. Высокий, волос темный, а глаза, наоборот, светлые. И холодные, как вода студеная. В общем, - со знанием дела подытожила Кармела, - таких много.
Паола Фьорелли: - Да уж, таких действительно много... - Вздохнула Паола. Ну что прикажете делать с таким описанием портрета?! По нему, поди, не опознаешь вовек, кто разыскивал ее, то есть Гвидо Фьорелли, и с какой такой целью... На сердце Паолы холодело при мысли, что не успела она оказаться в Неаполе, как ее лицедейство привлекло уже массу внимания. Конечно, за спиной дель Боско можно какое-то время укрываться, но какое именно, и, главное, сможет ли она достичь своей цели?! Червячок недоверия, точивший душу Паолы, на время успокоился, и она более дружелюбно взглянула на своего "слугу". В конце-концов,нет у нее выхода иного, как только доверять тем людям, которые волею судьбы сейчас оказались на ее стороне. Девушка из "Дома Масок" в костюме челядинца, стоящая перед ней, казалась искренней. Странно, что когда судьба посылает испытания, именно люди такого вот сорта, которым при обычных обстоятельствах не доверил бы и ломаного гребешка - оказываются около тебя, поддерживают и помогают. - Извините, ... Маттео, - мужское имя Кармелы давалось Паоле выговаривать невыносимо тяжело - Я кажусь подозрительной, но лишь потому, что для этого есть серьезные основания. Я не хотела Вас обидеть. Никто не властен над своей судьбой настолько, чтобы управлять ею до рождения, - постаралась улыбнуться Паола, - А потому мне нет никакого дела до Вашего прошлого и того, чем Вы занимались до нашего знакомтсва. Если Вы только будете верны мне в настоящем. - добавила она после небольшой паузы. Считайте, что это приключение, за которое Вам еще и хорошо платят... Да уж, хорошенькое приключение! - Между тем подумала Паола про себя. - Не успело оно начаться, как уже заппахло кровью и жареным. - Кстати, Маттео! - "о жареном" - промелькнула услужливая подсказка в голове у синьорины Фьорелли, - Помнится, наш благодетель упомянул, что Вы голодны? И я не собираюсь морить Вас голодом так же, потому что и сама... сам чувствую как урчит желудок. Булочкой его обмануть таки не удалось. Так что ступайте к Бертуччо, пусть накроет нам стол в моей комнате. Поедим, а за одно и лучше узнаем друг-дружку. Знакомство в "Доме Масок" не в счет. - Примирительно добавила Паола, протягивая руку Кармеле почти для мужского рукопожатия.
Кармела: - Да уж станешь тут подозрительной, - пробормотала Кармела, смущаясь фамильярного, почти дружеского жеста "синьора", и решаясь лишь слегка пожать в ответ самые кончики "его" пальцев. - Но я вас не подведу, обещаю... Я пойду для начала завтраком тогда озабочусь? "Как бы сложно синьорине не приходилось, аппетита она не теряет. Это хорошо", - с удовольствием размышляла недавняя куртизанка, ковыляя по посыпанной гравием дорожке к дому, - "приключение, значит". Собственно говоря, против приключений Кармела ничего не имела. Нет, конечно, если бы каким-нибудь чудом можно было бы изменить полностью судьбу, изменить прошлое и взамен его оказаться... женой какого-нибудь лавочника, то она бы согласилась на это, не задумываясь. Только никто подобных фокусов не предлагал, а сбежать из "Дома масок" - это уже приключение, и очень опасное. И ясно, что только самое первое. Так что добраться до какого-нибудь лавочника теперь можно только через них, с этим девица уже смирилась. Кармеле удалось найти Бертуччо и передать ему, что, во-первых, "его сиятельство сказали ее накормить", и, во-вторых, "синьор Фьорелли просил накрыть ему завтрак в его комнате". Вскоре "Маттео", пользуясь отточенным в заведении синьоры Кармагнолы умением Кармелы грациозно вносить несколько бутылей вина сразу, вошел в комнату Паолы, груженый кофейником, чашками и целой горой булочек. - Конечно, по одному описанию узнать того вашего недоброжелателя сложно, - Кармела ловко расставила на столе посуду и поправила пошатнувшуюся симметрию горки сладостей. - Но я его очень хорошо помню и если увижу, то узнаю. Будь он хоть в трех треуголках сразу.
Паола Фьорелли: Увидев все обилие трапезы, Паола снова почувствовала, какой маленькой была та несчастная булочка, любезно предложенная дель Боско. Да, аппетит у нее всегда был чудесный, что, к счастью, никак не сказывалось на фигуре: с детства Паола росла подвижным ребенком, а компания Гвидо всегда способствовала самым безумным и энергичным играм - отнюдь не девичьему вышиванию и другим дамским премудростям, котоых обучают маленьких девочек. Естествено, и в этом она преуспевала; вышить салфетку, сыграть замысловатую мелодию на клавесине... Но и бои с братом на деревянных шпагах в саду, к ужасу няни и матери были обычным делом. Приглашая Кармелу присесть рядом с ней за стол, Паола уже держала в руке булочку и запивала ее обжигающим кофе. А Кармелу , видимо, впервые за все время посетило запоздалое смущение. - Ешьте, синьорина! - Подзадорила "Маттео" Паола Фьорелли. - Ешьте! Наша участь не завидна, а потому надо хотя попытаться бы не свалиться в голодный обморок, когда для нас настанет суровый час испытаний. И давайте поразмыслим, что же нам делать дальше. Я бы многое дала... кхм...дал, - поправила себя Паола, вспомнив, что она все же Гвидо, - чтобы нам поскорее повстречался тот синьор, расспрашивавший Вас обо мне. Конечно, никто не знает, чего ожидать от этого визита, тем более, после того, что он был не слишком учтив с Вами. Но все же - тогда была бы хоть какая-то ясность . И не станет же он хвататься за шпагу на улице! Паола смолкла: ее, кажется, посетила счастливая мысль. - Я знаю, что мы сделаем. - Произнесла она, подливая себе кофе. - Сейчас поедим и пойдем шататься по самым людным и презентабельным местам Неаполя. А Вы, Маттео, будете смотреть в оба. Покойный Гюнтер говорил, что на ловца и зверь бежит. Оставаясь здесь, за этим столиком, покрытым кисейной скатертью, с этими булочками и кофейником я начинаю чувствовать себя загнанным зверем. А нам необходимо поменяться местами с этим господином. И если я ему так нужен - то и он мне не меньше. Пойдем сами его высматривать. А вдруг нам повезет, и мы сможем его заметить быстрее, чем он нас? Да и узнать в Вас даму из "Дома Масок" сейчас не легко. - Заключила Паола, потянувшись за новой булочкой, чем, должно быть несказанно смутила Кармелу снова. - Не смотрите на меня так. - Улыбнулась она. - Я никогда не была кисейной барышней. И поскольку я из плоти и крови - то и есть мне хочется, как бы это недостойно не выглядело. Да и Бертуччо удивится, что мы проклевываемым, как воробышки - два молодых мужчины! - рассмеялась она, замечая, как на лице Кармелы тоже появляется улыбка.
Кармела: - Хорошо поесть всегда хорошо, - искренне воодушевилась Кармела, занимая предложенное место и стараясь небрежно закинуть ногу на ногу, чтобы случайно, по привычке, не отставить кокетливо носок несуществующей туфельки. "Гвидо", видимо, нужен был не просто слуга, но и кто-то вроде приятеля, по крайней мере он вел себя вполне фамильярно. Только не стоило этим слишком обольщаться - прихоть может и пройти. Кармела все-таки налила себе кофе, подумала и предупредительно долила до краев чашку "хозяина", после чего с аппетитом захрустела булочкой, пользуясь только что предоставленным ей правом на жевание для утоления голода и некоторого размышления, потому что подумать было о чем. С одной стороны, поступала она в услужение к сидящей перед ней девушке. С другой - нанимал ее маркиз дель Боско. И если Паола натворит что-нибудь совсем несусветное, то не попадет ли ей, Кармеле, вовремя не поставившей его сиятельство в известность? Шататься повсюду... и что это за шикарные места Неаполя, интересно? Нет, маркиз, видимо, охоч до всякой пикантности, если в его доме живет благородная девица, носящая мужской костюм и проводящая ночи в борделе, только любое чудачество где-нибудь заканчивается. Вопрос только - где? - А вы совсем-совсем не знаете, кто бы это мог быть? Вдруг у вас есть кто на примете... живет же он где-то, и это гораздо меньше, чем весь Неаполь, - Кармела, недолго думая, взяла с подноса сразу две булочки и с аппетитом, который может быть присущ как молодому мужчине, так и не связанной излишними условностями женщине, ополовинила сразу обе. - Только вот меня-то он не узнает в этом наряде, а вас, боюсь, наоборот.
Паола Фьорелли: Юная авантюристка нахмурилась. - Сказать по правде, я думаю, что за всем этим стоит мой родной дядя, - нехотя признала она, понимая, что этой тайной рано или поздно вынуждена будет поделиться со своей волей случая сообщницей. Пускай лучше рано. Паола не скрывала этого предположения от маркиза, теперь же, после смерти Гюнтера, предположение оборачивалось уверенностью. Но синьор Фьорелли из тех, кто любит загребать жар чужими руками. Так что вряд ли им суждено столкнуться лицом к лицу с дядюшкой Бруно лично. И даже если… В этот момент девушка осознала, что никогда не встречала собственного дядю вживую. Память не сохранила ни малейшей черты злокозненного родственника, а покойная баронесса Фьорелли, что само собой разумеется, не хранила на груди портрета негодяя, из-за которого лишилась любимого мужа. «Господи, но почему я не подумала об этом раньше! Отчего не попросила маркиза дель Боско показать мне дядю. Например, там, в Сан-Карло…» «Это оттого, что ты была слишком занята ссорой с грубияном Ферранте», - хихикнул бесенок, явно наслаждаясь моментом. Кофе мигом сделался безвкусным, а желание поехать и представиться дяде вызывающе и в открытую обожгло гортань сдавленным всхлипом. Увидеть дом, свой дом, давно покинутый теми, кому он принадлежи по праву и оказавшийся во власти братоубийцы. Заглянуть в глаза виновнику недавней гибели брата. Нет, она не сделает это. Только не в обществе «Маттео». Это будет слишком глупая смерть. Для них обеих. - Но я ума не приложу, где он бывает, - ровным голосом заключила Паола. В молодости, так рассказывала мне мать, дядюшка Бруно любил азартные игры. Может быть, наведаться в игорный дом. «То синьор Винченцо проглотил известие о том, что я побывала в доме терпимости, еще не значит, что он не убьет меня за новую прогулку в веселые кварталы» - Не знаешь ли подходящего, Маттео?
Кармела: - Дядя?! - воскликнула Кармела, мгновенно от удивления подавившаяся булочкой и закашлявшаяся. Было чему поразиться - незнакомец, чьи пальцы ощутимо сжимали горло вчерашней блудницы, к молодому человеку проявлял чувства какие угодно, только не родственные. Во всяком случае не такие, что предполагаются законом божеским. С законом человеческим выходило несколько сложнее. - Ну всякое бывает, конечно, - почувствовав некоторое неудобство за свою почти неприличную вспышку, протянула Кармела, изо всех сил делая вид, словно не услышала ничего предосудительного. - Вот у нас один сосед, портной, которого все звали Джованни Лопоухий, так вот он один раз так свою племянницу огрел за то, что ткань неправильно разрезала, что она потом недели две встать не могла. Так там ткань... "Маттео" посмотрел на хозяина, все своим видом демонстрируя, что понимает, что в случае с этим дядей речь наверняка идет о чем-нибудь покрупнее, а потому и ожидать можно гораздо худшего. - Знать, крепко вы ему досадили, - Кармела с трудом проглотила остатки булочки и запила их кофе. Вопрос об игорном доме заставил Кармелу насторожиться, потому что она вполне разделяла опасения Паолы. "И куда она все хочет залезть", - недоумевала бывшая куртизанка, будучи уверенной, что если бы она могла вот так запросто жить в доме маркиза и есть все эти булочки без ограничений, то ни за что бы не стала гоняться за каким-то там дядей, чьи намерения столь же понятны, сколь и неприятны. Эх, не учат яйца курицу, только вот если по опыту она Паоле явно курица, то если вспомнить кто кому служит, получается совсем другое. - Много их всяких... ну вот у Пеппо, например, - осторожно приступила к откровениям Кармела. - Только это все знаете, какие места? В "Доме масок" и то безопаснее. Туда все-таки кто побогаче и поприличнее ходит, и чтобы с деньгами расстаться весело, - недавняя работница заведения синьоры Кармагнолы почувствовала даже некоторую гордость за место, где ей довелось прожить целый год. - А вот играть кто только не ходит... и все с целью забрать денег побольше. А если не получается, то... всякого ожидать можно.
Паола Фьорелли: - Ну, еще бы, - безрадостно усмехнулась Паола-Гвидо. – Досадила самим фактом своего существования. Наследство, деньги, титул… «Тебе не понять», - хотела добавить синьорина. Но не стала. Ей подумалось вдруг, что бедняки в чем-то счастливее богачей. Не будь у ее отца баронской короны и имения за душой, может быть, он был бы до сих пор жив. - Именно поэтому, - пояснила девушка, - мне приходится носить мужское платье. Что бы ни задумал дядюшка Бруно, он своего не добьется. Я не позволю ему заполучить имущество моего отца. И именно поэтому, - Паола обратила тревожный взгляд на наслаждающуюся булочками Кармеллу, - очень важно, чтобы ни одна живая душа не заподозрила во мне даму. Если все откроется, я… Я окажусь под законной опекой человека, который убил моего отца. И уже ничего нельзя будет поделать. Я должна…. Нет, я просто обязана найти доказательства его вины прежде, чем окончу свой маскарад. Который доставляет мне множество неудобств, уж поверь мне. Ведь приходится ходить, говорить, и даже думать так, как это делают мужчины. Ужасная мука! – В сердцах заключила синьорина Фьорелли, теребя пышное кружевное жабо, сколотое под горлом изящной брошкой. - К тому же положение вынуждает меня лгать людям, которым… Которые этого не заслуживают. Она вспомнила Ферранте, его последний разговор с маркизом, и то мучительное для нее разочарование, что промелькнуло в глазах барона, когда дель Боско убедил его, что тот имеет дело с сомнительным типом, а не благородным юношей. «Все так непросто… Господи, как же все непросто!» После вспышки откровенности Паола погрузилась в молчание, обдумывая то, что Кармелла сказала ей про игорные дома. Там тоже все непросто, и даже недалекого провинциального кутилу изобразить не удастся. Кутить не на что. Она с легкой руки синьора Винченцо обзавелась слугой, хватит ли ее сбережений на то, чтобы вовремя расплачиваться с ним?
Кармела: - Ходить, конечно, сложно, а говорить еще сложнее, - согласилась Кармела. - А думать... Что последнее является особой сложностью, ей в голову не приходило. Думать, по нехитрой жизненной философии блудницы, надо всегда о том, чтобы завтра жизнь была не хуже, чем сегодня, так что разницы никакой. Если, конечно, ты не облаченная в кюлоты девица, случайно оказавшаяся в борделе. Только вот... - В "Доме масок" вас узнать было можно, потому что, - Кармела неприлично хихикнула и сморщилась, мучительно соображая, стоит ли продолжать, и решила, что стоит, - там как раз мужчины не думают. Вот этим вы и отличались. Но вы же туда больше не собираетесь... А мне вас выдавать смысла никакого нет, - девица правильно расценила сомнение в глазах синьорины, - лучше чем у вас и в этом костюмчике мне нигде точно не будет. Опекать меня хозяйка "Дома масок" при случае будет так, как вашему дяде и не снилось. Вот вы его искать хотите, а он знает, где вас искать? Простодушно жуя очередную булочку и задавая этот вопрос, Кармела несколько волновалась. Хорошо бы было, чтобы ответ был "да", потому что в противном случае придется думать, надо ли рассказывать о том, что родственник синьорины прекрасно знает про покровительство маркиза, и со слов самой Кармелы.
Паола Фьорелли: Паола рассеяно провела ладонью по лицу. Ей хотелось бы сказать «нет», но разве сама она не сделала все возможное и невозможное для того, чтобы обозначить свое присутствие в Неаполе? - Я всего раз побывала в свете, - заметила синьорина осторожно. – В обществе его сиятельства. – Может быть, знает. А может, и нет. Но узнает в любом случае. Самое время было задуматься о том, какого рода услугу она оказывает синьору Винченцо, впутывая его в свою семейную историю. Что может противопоставить Бруно Фьорелли влиянию маркиза дель Боско? Мало что, если речь идет о делах светских. Но вот разбойники, с которыми ее дядюшка столь нежно дружен… Им нет дела до звучных титулов. Пожалуй, сейчас Паола предпочла бы оказаться «мужчиной в «Доме масок». Напрочь лишившись возможности и необходимости размышлять, в том числе, и о будущем. Значит, не думают они? Прекрасно. Может быть, стоит списать то первосортное издевательство, что устроил для нее барон Ферранте, на классическое мужское недомыслие? При воспоминании о бароне губы девушки невольно тронула легкая улыбка. Два дня назад она думала о встрече с Ферранте с ужасом. Сейчас… Что-то изменилось. Странно. - Чем ты так досадила своей хозяйке? – спросил «Гвидо», решив говорить не только о себе и своих бедах. – Неужели женщина, вроде тебя, не имеет права покинуть ваше заведение по собственной воле?
Кармела: "Может быть... Это почти да", - подумала Кармела. Это было лучше, чем "нет", хотя и хуже, чем простое "да". Во всяком случае, синьорина не будет понапрасну легкомысленной, а значит, можно не рассказывать о лишней откровенности, которую она себе позволила с предположительным "дядей". Кармела повеселела и, на радостях, стащила с подноса еще один пирожок, который приходилось уже есть всухомятку, потому что кофе закончился. - Ну... имеет или не имеет - это сказать сложно, - пустилась она в рассуждения, испытывая, правда, некоторое беспокойство о том, на каком месте разъяснительной беседы с благородной девицей следует остановиться; чутье подсказывало, что находится это место не очень далеко от начала, и что вслух понадеявшись на ее опыт, маркиз дель Боско имел в виду все-таки нечто совершенно отличное от ее теперешней откровенности. - Только ведь если девушка в "нашем заведении" оказалась, значит, нигде ей больше рады не были. Так ради чего же его покидать? Даже если и очень хочется. Это мне вчера удача на голову свалилась. Только ведь это кому удача, а кому - наоборот. Я синьоре такую сделку сорвала, - Кармела сладко зажмурилась, то ли от того, что начинка у булочки очень вкусная оказалась, то ли от осознания собственной важности. - Она мне этого вовек не простит. Зато его сиятельство доволен остался.
Паола Фьорелли: Ни одна женщина не смогла бы устоять от продолжения подобного разговора. Тем более, что слова «Маттео» приоткрывали некую завесу тайны над делами маркиза. О которых Паола знала очень мало. И хотела бы, разумеется, не только в силу женского любопытства, но и из-за банальной предусмотрительности, знать больше. - И что же это за сделка? – спросила она лениво, но бесенок за плечом синьорины оживленно заерзал, устраиваясь удобнее. Что может связывать Винченцо дель Боско и «Дом Масок» Паола в общем-то представляла. Особенно после того, как сама провела в доме терпимости ночь. Но вот в то, что его сиятельство пожелал видеть Кармелу своей безраздельной содержанкой и увез ее из борделя, разозлив тем самым его хозяйку, девушке верилось с трудом. Нет, безусловно, бывшая куртизанка очень мила. Но в насмешливо-покровительственном обращении с нею маркиза не чувствовалось ни толики страстной мужской увлеченности. Тогда в чем же дело?
Кармела: - Такая сделка... хм... простая сделка, обычная такая... - Кармела почувствовала себя несколько неуютно. Путь просветительства и стезя путеводной звезды, освещающей неискушенным душам затемненный пока для них мир осуждаемых излишеств, казались не то чтобы неприятными, скорее опасными для себя. Особенно если тебя просят рассказать о человеке, от которого зависит твоя дальнейшая судьба. Кармела умоляюще уставилась на Паолу, но во взгляде девушки было слишком много любопытства и решимости не оставить его неудовлетворенным. К тому же от нее тоже слишком много зависело. Пожалуй, не меньше, чем от самого его сиятельства. Хозяина или хозяйку надо радовать, и байки веселого дома годятся для этого не меньше, чем вовремя поданный кофе или камзол. Неприятность была одна - на самом деле Кармела и сама не знала толком, как именно связаны все части истории, случившейся минувшей ночью. Решившись на откровенность, девица воровато оглянулась на дверь, потом придвинулась к Паоле и выразительно зашептала, дополняя жаркую речь бурной жестикуляцией: - Хозяйка девушку для одного клиента нашла. Очень важного клиента, - утверждая последнее, Кармела широко расставила руки, словно демонстрируя важность неизвестного ей господина. - А как ее увезли, так его сиятельство приехали и стали про нее спрашивать. Ну хозяйка ничего не сказала, и его сиятельство были очень недовольны. А я, - Кармела довольно заерзала на стуле, - знала где искать и показала. За это мне его сиятельство обещали от синьоры Кармагнолы защитить. Ох и ужасу я там натерпелась... На этом месте Кармела, коротко живописав, как маркиз исчез в предрассветных сумерках за оградой парка и вернулся с девушкой, эгоистично разразилась горячей тирадой о чувствах, которые довелось пережить ей самой, будучи оставленной в карете ожидать неизвестно чего.
Паола Фьорелли: По мере того, как Кармела говорила, глаза ее слушательницы характерно округлялись. Времяпровождение ее покровителя представлялось теперь синьорине совершенно в ином свете. Кажется, она зря удивилась, встретив барона Ферранте в портовой таверне. У неаполитанской аристократии жизнь насыщенная, и поездками на приемы и в Оперу она, явно, не ограничивается. - И что это за девушка? Кто она такая, ты знаешь? Любопытство в душе Паолы уже не пело одинокой скрипкой, там музицировал целый оркестр. Невидимые музыканты колотили в литавры с такой силой, что девушка позабыла даже о своих собственных неприятностях, воодушевленная перипетиями чужих приключений. Воображение рисовало ей образ некой похищенной девицы из знатной семьи, силой заточенной в дом терпимости и едва не отданной на поругание. Неужели у пресыщенного и ироничного маркиза дель Боско имеется дама сердца? И не к свадьбе ли идет дело после чудесного спасения бедняжки? - Я никому-никому не скажу, - для верности пылко пообещал «синьор Фьорелли», пододвигаясь поближе к своему слуге. – И тебя не выдам. Ни синьору Винченцо, ни этой… как ее, синьоре Кармагноле… клянусь!
Кармела: - Синьоре Кармагноле вы меня точно не выдадите, - хихикнула Кармела. - Не собираетесь же вы опять в "Дом масок"... Собственно, ее должно бы было волновать только одно - чтобы о ее откровенности и красноречии синьорина не рассказала маркизу, но Кармеле даже в голову не могло придти, что у ее новоиспеченной хозяйки может возникнуть причина похвастаться перед дель Боско своей осведомленностью о его делах. - Девушка как девушка. Продали, наверное, родственники, которым продать больше нечего было, а деньги понадобились позарез. Как еще к синьоре попасть можно? Не знаю только где уже его сиятельство ее увидеть мог, чтобы она так ему понравилась. Я такого и не слышала. Многие господа за красивых девушек деньги платят. Даже большие платят. Говорят, даже озолотить могут, ну чтобы по домам лазать... - Кармела зевнула: сытные булочки согрели желудок, и ее неумолимо потянуло в сон, - такого я еще не слышала. Так она же здесь, в доме должна быть. Увидите ее, наверное, сами.
Паола Фьорелли: «Продают? Покупают? Она говорит об этом так запросто, словно речь идет о собаке или породистой кобыле!...» Синьорина Фьорелли не была непроходимо наивна, но и жизни за пределами светского круга она, девушка из благородной семьи, почти не знала. Даже ввязавшись с авантюру с подменой собственного брата, она выдавала себя за сына барона, у нее были деньги, существовали высокопоставленные синьоры, друзья ее покойного отца, к которым Паола могла обратиться за помощью. У нее был даже собственный преданный телохранитель, бедняга Гюнтер. И братоубийство из корысти в воображении синьорины было пределом гнусности. Теперь, благодаря стычке с бандитами и общению с бывшей куртизанкой, ее образование продвигалось к новым горизонтам семимильными шагами. Так, что нравственность порой за ним не успевала. - То есть, он похитил ее, потому что не успел перекупить? – сделала Паола весьма не лестный для маркиза, но закономерно напрашивающийся из рассказа Кармелы вывод. – Но ведь это… Отвратительно, - закончила девушка уже неслышно, одними губами. И тут же спохватилась: - Ты верно хочешь спать Маттео? – можно было и не спрашивать, уж больно сладко зевала отставная жрица любви. – Так ложись, тебе нужно отдохнуть.
Кармела: - Ну, это я уже не знаю, почему пришлось похищать, - протянула Кармела. - Может, не успел, может, чего-нибудь не знал, может, тот просто денег больше дал, может, еще чего... Всякое бывает, - отпустила девица очередное философское замечание. - Только, кажется, все довольны остались. И его сиятельство, и девушка та, за которой он ездил. Хоть и был вид у нее такой... что видно было, что пережить много пришлось, но так и сияла. Другой мужчина, наверное, не так доволен был, но это уж нас точно волновать не должно. Она заметила некоторую озадаченность Паолы, но никак не могла взять в толк, чем та может быть недовольна. Кто их, этих порядочных девиц, разберет. Может, опять беспокоится за свой маскарад? - Да вы не волнуйтесь, - Кармела решила подбодрить "хозяина". - Я вот уверена, что вы везде раньше вашего дяди успеете. Вы же на бордели или еще что-нибудь такое тратить время не будете... Высказав это справедливое наблюдение, Кармела поинтересовалась, вправду ли ей можно немножко поспать, получила утвердительный ответ и, заверив "Гвидо" в том, что потом будет в полном ее распоряжении даже и в самом безумном мероприятии, немедленно воспользовалась разрешением.
Паола Фьорелли: Паола, оставшись наедине, погрузилась в размышления. Преодолев первое желание бороться с бездействием любыми, пусть даже самыми неразумными средствами и методами, синьорина мысленно взывала к собственному здравомыслию. «Маттео» - не Гюнтер, с этим придется смириться, а значит авантюры, подобные их визиту в таверну, отныне для нее заказаны. «Фьорелли» уже узнал цену собственному сомнительному умению обращаться с клинком. Стреляет она лучше, чем фехтует, но этого умения явно не достаточно для того, чтобы чувствовать себя в безопасности в неаполитанских трущобах. Значит, отныне ее война с дядюшкой будет продолжаться на паркете столичных дворцов. Что ж, пусть так. Эпизод завершен
полная версия страницы