Форум » Ах, Неаполь, жемчужина у моря... » От сумы и от тюрьмы не зарекайся » Ответить
От сумы и от тюрьмы не зарекайся
Фабио ди Манторио: Утро 9 июня 1744 года, вилла Ферранте.
Ответов - 24, стр:
1 2 All
Фабио ди Манторио: - В моей практике я видел немало случаев, когда преступник был настолько уверен в своей безнаказанности, что даже не искал способов отвести от себя подозрения, - едва ли не лязгнул зубами прокурор, которого приобретающий фарсовую окраску диалог начинал утомлять, - я оценил бы вашу иронию, барон, но не сегодня. Тупая игла в виске заворочалась, сводя лицо болезненной судорогой. Фабио ди Манторио помолчал, несколько секунд рассматривая мрачные грозовые глаза Алессио Ферранте. Молчание «крючкотвора» было красноречивее всяких слов. Взгляд, присыпанный пеплом, не выражал ничего, кроме недоверчивой насмешки. В приоткрытое окно гостиной ворвался свежий ветер, парусом надувая гардины и донося до чувствительного прокурорского носа горьковатый аромат флердоранжа. В виске закололо сильнее, к невидимому хору скрипок прибавился гулкий грохот литавр. Дверь в комнату протяжно всхлипнула и распахнулась, явив королевскому прокурору и его собеседнику изумленные простоватые лица стражников – в одинаково-карих глазах под пшеничными бровями плескалось неприкрытое любопытство. Синьор Позуолли устало обернулся и поднялся, тяжело опираясь о темно-вишневые резные подлокотники. - Итак, я верно понял, что вам нечего противопоставить показаниям свидетелей, чьим словам я склонен верить больше, чем уверениям случайных портовых собутыльников или шлюх? – законник не ждал ответа на свой вопрос – он был отчетливо написан на бледном, несмотря на загар, лице бывшего капитана. - Барон Ферранте, вы обвиняетесь в попытке ограбления синьорины дель Боско и нападении на полковника Стефано дель Боско. Вас препроводят в замок Святого Эльма до выяснения всех обстоятельств этого дела. Бело-синие мундиры стремительно выдвинулись на авансцену, угрожающе бряцая мушкетами.
Алессио Ферранте: Алессио возмущенно дернул здоровым плечом. Кажется, стоило сбежать еще из спальни. Про замок святого Эльма он никогда не слышал ни от кого ни единого доброго слова. Впрочем, кто станет расхваливать застенки?! - Вы меня не слушаете. Черт с вами, все законники одинаковы. Эта синьорина дель Боско… Она хотя бы хорошенькая? Если да, какому-то неизвестному ему мерзавцу подфартило дважды. С неприятно-тянущим ощущением под ложечкой Ферранте шагнул навстречу ожидающим его солдатам. Воображение барона услужливо живописало ему довлеющий каменный свод с крошечным окошком под потолком, влажные, в потеках вонючей плесени стены, тюк гнилой соломы на полу и вальяжно прогуливающихся по нему крыс, единственных тварей, готовых признать подобную клоаку подходящим местом для жизни. - Меня закуют в кандалы, лишат права вести переписку, возможности подать петицию королю? Или вы не занимаетесь подобными глупостями, перепоручая господину коменданту право окончательного унижения арестованных? – голос бывшего моряка впервые за время их с прокурором разговора потерял твердость. Чувствуя, что все пути к отступлению отрезаны, барон наконец-то испугался по-настоящему. Тюрьма – особое место, при мысли о безвременном заточении в каменный мешок содрогаются даже самые отважные люди.
Фабио ди Манторио: Хороша ли синьорина дель Боско? Он издевается? Этот корсар даже пред угрозой лишиться всего в одночасье в состоянии ерничать? Он все-таки глуп. Или необоримо упрям. Впрочем, вряд ли этот факт всерьез взволновал королевского прокурора. Все они хорохорятся лишь первые сутки пребывания в застенках Сан-Эльмо. Затем удушающая вонь, вечный, мутный, как вода в стоячем пруду, полумрак, и – главное – тяжесть, с которой давят на арестантов почерневшие от сырости каменные стены, делают свое дело, неумолимо и размеренно, как мельничные жернова, перемалывая людские судьбы. Барон ди Манторио проглотил торжествующую ухмылку – сколько раз за свою ревностную службу он наблюдал это – внезапно потухшие глаза, дрогнувшее в ожидании неминуемого падения в пропасть лицо, бессильно поникшие плечи. Но, по странному стечению обстоятельств, единственный, мизерный признак наступившей слабости, едва уловимый оттенок страха в голосе Алессио Ферранте доставил ему неожиданно жгучее, осязаемое удовольствие. - Пока ваша вина не доказана окончательно, вы остаетесь в своих правах, ваша милость, - насмешливый и едкий, словно дым от костра, голос прокурора звучал фанфарами виктории, - разумеется, вы вправе подать петицию. Прошу следовать за мной. Сине-белые мушкеты подвинулись к арестанту, ощетинившись короткими штыками.
Алессио Ферранте: - Вы на удивление любезны… Мне кажется, в штыках нет необходимости, - воинственные маневры спутников прокурора вызывали у Ферранте бессильную злость, которую он и не думал скрывать. – Я ценю тюремный этикет, но, как вы сами изволили выразиться, моя вина еще не доказана. Надменно вздернув подбородок, барон направился к двери. Если только он найдет способ оправдаться, доказать, что непричастен к нападению на чью-то там карету, он заставит этого угрюмого законника заплатить за надменность и самоуверенность сегодняшнего ареста. Если только… Ах, «пастушок», «пастушок»… Юный Фьорелли подложил ему изрядную свинью, а если синеглазый мальчишка и правда окажется самозванцем, то останется уповать только на чудо. Например на то, что таинственный разбойник скандально ограбит кого-нибудь еще прежде, чем Алессио Ферранте вместо него приговорят и вздернут. Прислуга в мрачном недоумении наблюдала за всей этой скорбной процессией. Там, где барон лишался свободы, челядь его лишалась места и хлеба насущного. И, разумеется, ни малейшей радости по этому поводу слуги не испытывали. Ферранте мрачно усмехнулся. Столько трудов для того, чтобы упрочить свое положение в обществе, и в конечном итоге его ограбит король, опечатав, а после конфисковав имущество «разбойника». Ну и кто в Неаполе главный грабитель? Эпизод завершен
полная версия страницы